Коротко оповестив Джокера, что он «охальник!», тетушка Мон-Мон прошуршала юбками мимо него к стойке, где устроилась на самом удачном месте: на самой стойке, между кранами с квасом «Новая звезда» и пивом «Сверхновая галактика». Там, принимая элегантные позы, она покопалась под юбками – полбара чуть не утонуло в собственной слюне, взирая на чулочки – и достала насадку для зонтика в виде указующего перста. Навинченный на острие, перст был наставлен на Джокера.

- Как? Ты? Посмел? – начала она безапелляционную обвинительную речь. – Возводить напраслину! Каждое твое слово – ложь! Ты ввел целый бар в заблуждение, да еще, наверное, у кого-то чего-то стибрил.

- Стибрил! – вынырнул Кривозуб из-под панциря. – Мою икру увел!

- А ты что – самка? – подозрительно прищурился Гном.

Кривозуб слегка заголубел (кто не знает – кровь у моллюсков голубая), и снизил голос:

- Нет! Икру я э-э… подобрал, когда тот человек мимо проходил. Она у него из-под полы выпала.

Он повернул глаз на детектива Фишера.

- Мечи икру! – надвинулся на Джокера здоровяк Голограмм, разминая кулаки. – Мечи взад!

Бледнолицый красноулыбный проходимец потешно схватился за мелованные щеки, затем со словами: «Ну нате!» выкинул из рукава игральную карту, на которой был нарисован осетр и банка икры.

- Ты меня за дурака держишь? – Голограмм схватил Джокера за шкирку, и плохо пришлось бы мошеннику, если бы Кривозуб в этот момент, со скоростью ветра и криком: «Да, да, это она!», не сметнул карту к себе под панцирь. – Это что такое? – удивился громила. – Твоя икра – игральная карта?

- Не просто игральная, но и коллекционная, с золотой уникальностью и в непромокаемой оболочке! – с гордостью заявил Кривозуб, прощупывая под панцирем сохранность остальных колод. – Дает скилл богатства и купания в золоте.

- В океанической воде растворен недурной процент мирового золота! – подала голос Мон-Мон, недовольная тем, что все внимание бара переключено на ее извечного антагониста. – Считай, что ты в нем и так купаешься. А этот проходимец у меня получит сейчас за вранье! Я требую сатисфакции. Дуэль!

Тетушка стянула с руки надушенную перчатку и швырнула ее в лицо Джокера. Тот подхватил перчатку на лету, с улыбочкой поцеловал, и убрал за пазуху. Осознав, что попытка пропала втуне, снаряд прошел мимо, у нее теперь непарная перчатка, а вторую у Джокера хрен выудишь, тетушка с кислым лицом дала ему по уху с размаху второй перчаткой, вернулась на стойку и продолжала:

- Что ж, раз он трус… - под ее косым взглядом, Джокер раскланялся, - Придется мне вершить суд словами, что обыкновенно не совсем мой метод. Но чтобы найти слова, мне надо бы промочить горло, не знаю чем…

Тут Фобос, поймав тетушкин взгляд, выставил ей наперсток фронтлайма.

- А-а, - вздохнула Мон-Мон. – Ваш фирменный напиток, да? Хорошо, что-то мало, но сойдет.

Лихо опрокинув в себя напиток, она оскорбленным ораторским жестом взметнула руку:

- Негодяй, считающий себя шутником, обманул вас, господа! Знайте и трепещите: мой корабль называется не «Старая Тортилла», а «Палермо»!

- Из-за этого весь сыр-бор? – возмутился кто-то.

- Я вас попрошу! Господа космические пираты подтвердят, как важно имя для корабля! От имени моего люгера в Семи Морях уже дрожат купцы и дикарские шаманы, мирные моряки и скелеты, охраняющие клады на островах! И это за несколько месяцев. Но название моего корабля не производит и вполовину такого эффекта, как упоминание моей клички – Старая Тортилла! Мне посвящал сонеты великий поэт Вилли Трясикопье…

- Шекспир, - перевел напичканный образованными глистами Унтершницель.

- Мне признавался в любви Бетховен!..

- Сенбернар, - на сей раз глисты решили попытать силы в гоблинском переводе.

- …Но не слышал моих ответов, а жаль. Паганини играл мне серенады, в то время как я срезала струны на его скрипках!.. Но это были счастливцы, которым я не раскрывала, что я и есть та самая Старая Тортилла из Семи Морей! А те, кто слышал мое грозное прозвание…

- Умирали со смеху! – перебил ее Сумасшедший Гном. – Что за кличка у тебя! Лучше бы Зонтиком назвали.

Грозная тетушка приподнялась со стойки, нависнув над коротышкой, как ураганное облако:

- Важна не кличка, а те обстоятельства, в которых она получена!

- Так, это байка? – глаза Гнома радостно вспыхнули. – Тогда чего ты тянешь резину? Рассказывай!

Старая Тортилла поводила глазами по бару, отметила, что аудитория обширная и внимательная, а Джокер под шумок куда-то испарился, и решила, что в самом деле не грех рассказать давнюю историю.

- Мне тогда было шестнадцать лет, - начала она. – Не те шестнадцать, которые сейчас… другие шестнадцать. В то время я ходила на фрегате «Скорость» под началом капитана Ши́за. Что это был за человек! Истинно изваяние из нефрита – монолитный, неспешный и бледно-зеленый, потому что традиционный ром на него действовал в дальтоническом плане. Все моряки напивались до красноты, а он узюзюкивался до прозелени. От Шиза в истории осталось только имя. В поговорке: «А Шиз его знает!».

И он в самом деле знал все! Он рассчитал рычаг, которым Архимед собирался перевернуть Землю, но не умел изобразить схему его действия. Он знал все цифры числа «пи», однако когда принимался их перечислять, выходило до бесконечности неприличное слово. Мог сосчитать все звезды на небе, и неоднократно пытался это сделать, но неизменно сбивался из-за двоения и троения в глазах. Он знал также, что с таким двоетроением удобно считать звездочки на трехзвездочном коньяке, превращая его в шестизвездочный.

Но особенно хорошо он знал притоны на берегу.

Когда вся команда сходила на берег, меня оставляли сторожить фрегат – негоже, мол, юной девушке по притонам шататься. А сторожить награбленное я умела. Всю ночь, не смыкая глаз, пока они шлялись по кабакам и продажным дамам, я ходила по палубе, держа под контролем все снасти, все щели, все, что за бортом.

И вот однажды, в тихую ночь, при полной луне, встававшей за черными пальмами на ночном небе, увидела я, как из-за скал выплывает темный корабль. И никого за штурвалом. В это время поднялся с моря туман, окутав таинственный силуэт корабля, который неспешно и тихо шел прямо в мою сторону, размываясь, как призрак. Уж кто ни увидел бы это зрелище, у того бы волосы встали дыбом от страха. Но я только-только сделала себе свежую завивку собственными руками, и не позволила бы прическе развалиться из-за какого-то корабля. Так что я сказала волосам: «лежать», а сердцу продиктовала правильный ритм, и продолжала следить за призраком. А он, приближаясь, уже начал сбавлять скорость. Наконец, поравнявшись с нашим бортом, он остановился, давая мне разглядеть его во всей красе, насколько позволял туман.

Глядеть было не на что. Паруса рваные, с дырами. Палуба пробита, в бортах – дырки от ядер. Вся краска облезла, корабль черный-пречерный. И все же я видела, что это полуутопленная каракка.

И стало мне ясно, откуда взялся корабль-призрак. В этом районе моря недавно были землетрясения. По всей видимости, каракка утонула, зачерпнув бортом воду, а теперь сдвижки морского дна выплеснули ее на сушу, вода вылилась, и при приливе она пошла в недолгое плавание. Сейчас же она увязла в иле прибрежной подводной косы и стояла прямо, словно влитая.

Каракка манила своим черным остовом. Как ни пыталась я сосредоточиться на охране палубы, а мысль о том, что, возможно, в трюме «призрака» таятся сокровища, не отставала от меня. Когда вернется команда, они конечно первыми понесутся потрошить сундуки затопленного корабля. А меня оставят делать – что? Правильно, стеречь фрегат «Скорость», как и обычно.

Так вот сидела я, размышляла о доле девичьей, о кладах неразделенных, вдруг смотрю: орлы мои возвращаются. И не одни, а с подозрительными типами по пятам. Орлята наши, нажравшися, ничего-то не замечают. Только поднялись на борт, а преследователи на них накинулись. Ну и началось: драка, бои, махач… Что делать? Достала я саблю, пару хулиганов отмахнула, и думаю быстро: будут они рубиться до самого утра, дай-ка я пока на тот корабль сгоняю, проведаю, что там за сокровища в трюме. Чтобы капитан мне за ложную надежду не врезал. Заабордажила я под шумок каракку, перелезла на нее, и только собралась в трюм спускаться, как оно возьми, да и покати по морям по волнам. Видно, некрепко в иле держало.

Повезло мне, оказывается, что я не стала тревожить капитана мифическими сокровищами. Весь трюм был пуст, оттого-то каракка так легко и катилась. А как мне с ней управляться? Снасти-то порваны. Ладно. Встала я за штурвал, за обмылок деревянный, и жду, когда меня по всему свету прокатит и обратно пригонит.

Побывала я в разных странах, видела всякие чудеса. Встретилась мне на пути Страна Конфетти, воюющая со Страной Серпантина. Встала я на сторону серпантинов, которых конфетти хотели в конфетти пошинковать, разгромили мы супостата, наелась я трофейных конфет, побраталась с кланами Серпентариев и дальше отправилась.

Потом мне попалась Страна Вееров и Зонтов. Сколько там всего было, что хоть горстями греби, в ящики складывай, в бочки закатывай! Но мне что веер, что зонтик, все одно – лишний вес на корабле, а каракка моя того и гляди потонет. Так что пришлось мне плыть дальше.

Дальше была страна Вечных Дождей. Там все люди ходили в калошах, спали в калошах и даже плавали в калошах. А что, хорошая лодка, скажу я вам, эта калоша, жаль у нас таких не придумали. Приятная все же страна, несмотря на сырую погоду. Я бы там и задержалась чуть дольше, но к сожалению, жители ее на завтрак, обед и ужин ели – угадайте что? То-то же, безотходное производство в этой стране: новую галошу на ноги, продырявленную – на стол. А особенно пострадавшую обувь дробили в миксере и подавали с мороженым. В общем, не в моем вкусе кухня.

Миксеры же в ту страну поставлялись с Миксовых Островов, которые были названы так не в честь производимых приборов, а потому что с каждым приливом они попадали в водоворот и меняли свое положение относительно друг друга. Так что, на тех островах принято заключать браки на половину суток, и мужчины берут жен с соседнего острова, молодожены поселяются на одном из них, а после прилива или отлива, когда острова перемешиваются, пары разводятся и женятся на других. А если на островах оказывается больше мужчин или больше женщин, то начинают решать, кому достанется больше жен или больше мужей. И бывает, так ловко брачные контракты позаключают, что сами не рады, а у кого-то с дальнего острова после развода окажется недвижимость в далеком краю, и долго приходится ждать, когда этот край подтянется чуть поближе.

В общем, долго рассказывать, где я побывала, у вас напитков в баре не хватит слушать. Ограничусь тем, что мой корабль-развалина обернул в конце концов вокруг света и встал точно на то же место, где я на него села. Спустя пару дней прибыл мой капитан, и, как ожидалось, устроил мне головомойку – сначала за уклонение от драки, затем за то, что сокровищ на корабле не оказалось. Когда мои локоны от этой головомойки уже блестели, я рассердилась, и прямо при всех матросах, включая боцмана, заявила, что перед тем, как плыть вокруг света я проделала в днище корабля дырочку, и золото, которого было полно в трюме, по ходу моего путешествия высыпалось оттуда дорожкой. Так что если он хочет забрать себе золото, пускай садится в лодку и внимательно глядит на дно.

Не верила я, что достопочтенный Шиз клюнет на это, но видимо он где-то успел подцепить золотую лихорадку. Так что он в самом деле велел спустить шлюпку и отправился по моему маршруту. Ну вот. Говорят, в Стране Конфетти ему насыпали конфетти вместо монет, а Серпентарии, узнав, что он ко мне предъявляет претензии, нарисовали ему хвостами ну очень долгий маршрут с неприятным входом и выходом. В стране Вееров и Зонтов он загрузился обоими видами предметов, но чтобы носить их не подвергаясь насмешкам, был вынужден сбрить бороду и переодеться в женское платье. В Стране Дождей Шиз наконец снова стал мужчиной и целую неделю, пока росла борода, был вынужден питаться фирменным блюдом калошеедов. А на Миксовых Островах ему чуть было не повезло жениться на самой Мисс Микс, но пока он раздумывал, как бы получше сделать ей предложение, начался прилив, и капитан был поставлен напротив самой отвратной и вредной старухи этой части океана.

Короче, после таких приключений, не добыв золота, наевшись калош и пытаясь избавиться от конфетти вместе с воспоминаниями о неудачной женитьбе, мой капитан при встрече еле что мог из себя выдавить, обращаясь ко мне:

- Ах ты, с-с-старая… с-с-старая…

Но эпитета он изобрести не сумел, так что матросы, памятуя о моем кругосветном путешествии, добавили мне достойное прозвище.

Вот поэтому меня и зовут Старой Тортиллой. Потому что я, как морская черепаха, весь свет оплыла.

Закончив, тетушка раскурила любимую трубку в виде корпуса корабля «Палермо» и обратилась ко всем, строго глядя из-за клубов дыма:

- Вопросы есть? Нет? Тогда скажите-ка мне, куда подевался этот мерзкий Джокер!

С этими словами, она развернула веер, чтобы, томно обмахиваясь и развеивая дым трубки, словно случайно поблескивать острыми лезвиями на оборотной стороне этого древнего женского аксессуара.