Проглотит задумчиво ковырял в зубах. Урчание в его животе, усиленное микрофоном, гулко отдавалось в пещерах. Время от времени в горах случались обвалы, и камни с грохотом падали на усосок и прочих нацистолямблий. Шум достиг хмурых туч, сгущавшихся с каждой минутой. И вот в небе заполыхали молнии, и нельзя уже было сказать, где катятся камни в ущелье, а где гром вступает в свои права.

Какофония воцарилась в природе. Проглотит, обнаружив в себе чувство ритма, стал подвывать, широко открывая пасть. И вдруг... ведь никто никогда не говорил ему, как опасно держать в грозу при себе включенные электроприборы!

Ветвистая молния понеслась к земле, но у поверхности развернулась и вытянулась вдоль пещер. Миг, и она достигла открытого рта проглотита. Ослепительный свет озарил окрестности...

...Усоски с благоговением взирали на светящегося властелина нового мира. Проглотит уже не был проглотитом. Он прозрел. Он летел в будущее. Столбцы математических формул раскрывали ему устройство Вселенной. Музыка сфер сменила адскую какофонию гроз. Он познавал... он становился лучше, интеллигентнее, правильнее... морда... нет, не морда – лицо его полнилось просветлением.

Восхищенный стрекот усосок привлек внимание проглотитихи. Она выбралась из пещеры, поглядела на мужа...

Новый удар разразился в природе. Но это был не удар грома, и не эхо от падающего в пропасть камня. Это был резонанс от соприкосновения проглотитихиной дубины с головой непутевого исследователя глубин всего сущего.

– Обыалысеыешь!*

Сияние испарилось, как будто его и не было. Формулы превратились в дурацкие закорючки. Музыка сфер стала занудным воем промозглого ветра. Лицо превратилось обратно в морду. Проглотит с благодарностью посмотрел на женскую особь, стоявшую очень близко, в пределах догоняемости.

-----

*Облысеешь! (прогл.) Перевод с проглотитьего выполнен программой «Полипроглот»