"Вера в сказки - это уже есть сказка, друг мой, даже если мы никогда не вернёмся  домой»
                          Дарья Соль

            У лесной феи глаза золотисто-зеленые, как блики солнечных лучей в листве майской липы. У лесной феи волосы отливают серебром, как струи холодного горного ручья.

У лесной феи звенящий лукавый голос и манящая улыбка. Платье ее ярче оттенков травы на спелом лугу. Имя лесной феи звучит, как напев тростниковой флейты, как песня соловья в летнюю полночь. Имя ее – ТИНИЭЛЬ.

Прекрасна и добра фея Тиниэль. Она хранит заповедный лес. Цветы поднимают свои нежные головки и раскрывают душистые лепестки ей навстречу. Ручейки в густой траве напевают ей веселые песенки. Фею Тиниэль всюду сопровождает пение птиц. Дикие звери выходят из чащи и доверчиво  ложатся у ее ног. Со всеми ласкова, со всеми неизменно приветлива юная фея. Ее сияющая улыбка освещает самые темные уголки лесной чащи.
Но прекрасная Тиниэль может быть и грозной, карающей! Страшно мстит она тем, кто убивает зверей для своего развлечения. Тем, кто во время охоты смеет поднять оружие против матери с детенышем. Тем, кто убивает больше зверей и птиц, чем нужно для пропитания.

Однажды сеньор Гвидо Майстери, по своему обыкновению, охотился в заповедном лесу. Он считал себя непревзойденным стрелком,  и немало   птиц заповедного леса пали под меткими ударами его стрел. Сегодня сеньор Гвидо был особенно доволен. Ему удалось подстрелить самку оленя, своими руками поймать ее маленького олененка (то-то будет забавная игрушка для его будущей невесты, красивой, но вечно капризной Бьянки), выкурить из норы целое семейство лис (отличные шкуры – тоже подарок невесте) и завалить огромного матерого кабана.

Уставший сеньор Гвидо  спешился с коня и присел отдохнуть под высоким могучим дубом. Свита давно отстала от него, но он не тревожился. То тут, то там слышались звуки рогов загонщиков дичи, голоса ловчих. Слуги и егеря найдут его, в этом Гвидо не сомневался. А вот то, что он в пылу погони за кабаном, не захватил с собой ни седельной сумки с едой, ни фляги с вином - это неприятно. День  жарок, солнце стоит в зените, и жажда уже подступает к пересохшему горлу.

- Мой господин, вы так устали…
Мелодичный женский голос отвлек Гвидо от досадливых размышлений. Он поднял голову.
Стройная юная девушка, облаченная в струящееся платье всех оттенков зелени, стояла перед ним и лукаво улыбалась.
Сеньор Гвидо торопливо вскочил на ноги, поправил охотничий камзол.

- О, я не настолько устал, чтобы не поприветствовать столь прекрасную сеньору! – он изящно поклонился.

– Но кто вы? И как оказались в глубине дремучего леса, вдали от родного замка?

Девушка снова улыбнулась.

- Стоит ли вести такие долгие разговоры, сеньор Гвидо, когда солнце стоит в зените, фляга для вина пуста, а тело просит отдыха и доброго обеда? Присядем же вновь под гостеприимную сень этого дуба. И насладимся трапезой.

 И сеньор Гвидо Майстери, внимая звенящему голосу прекрасной незнакомки, покорно опустился на траву, ничему не удивляясь, ни о чем не спрашивая.

А у подножия дуба  сама собой, появившись из ниоткуда, легла яркая шелковая скатерть, запестрели блюда, полные дивных яств.  Красавица в зеленом платье с поклоном преподнесла ему выточенную из цельного изумруда чашу, в которой искрился и переливался на солнце золотисто-медвяный напиток.

- Пейте, сеньор Гвидо! За ваше счастье! ЗА ВАШИ ОХОТНИЧЬИ ТРОФЕИ!

Нежный, мелодичный голос незнакомки прозвучал вдруг так властно, что владетель края, не в силах сопротивляться ему, поднес чашу к губам и выпил залпом ароматную золотую влагу. В тот же миг невыносимая тяжесть сковала его тело, голова бессильно упала на грудь. Гвидо Майстери рванулся из последних сил, попытался что-то крикнуть…

Но бездонная тьма, как морская пучина, поглотила его сознание.

….Он был ОЛЕНЕМ. Медленно, напряженно ступая по зеленой траве луга, он то и дело поворачивал прекрасную, увенчанную ветвистой короной голову и чутко прислушивался к каждому шороху, доносящемуся из чащи леса. Вдруг ветер донес звучный, как труба, призывный крик, в котором слышались весенняя нега и страсть
И, не в силах противостоять этому призыву, он легкими стремительными прыжками помчался туда, в пестреющие солнечными бликами лесные заросли. Туда в сердце чащи, к прозрачному, прохладному ручью, откуда слышался весенний, нежный и страстный, зов подруги. Оттолкнувшись копытами от бархатного мха, Олень на мгновение завис над хрустальной водой…
И выпущенная меткой рукой стрела ударила его под лопатку! Оглушенный страшной болью, ничего не понимая, Олень попытался броситься обратно, под спасительную тень кустов. Но визгливый лай охотничьих собак уже катился отовсюду, преграждая ему путь. Их острые зубы уже впивались в его тело. Истекая кровью, на подламывающихся от боли и слабости ногах, Олень попытался выпрямиться и стряхнуть с себя злобных тварей! Не успел…
Чья-то черная тень приблизилась к нему. Сверкнуло лезвие клинка. И точный удар  прямо в сердце оборвал жизнь лесного красавца.

… Он был ЛИСОМ.  Медленно и напряженно он пробирался к выходу из норы, оставив за спиной детей и подругу. Тявканье охотничьих псов доносилось отовсюду. Ничего! Он справится. Он отвлечет собак, заставит их гнаться за собой, уведет от родной норы, а потом хитро изменит след, спрячется и оставит псов в дураках.

Солнечный свет блеснул на рыжей шкуре. Лис моргнул. Сделал шаг вперед. И увидел, как над сворой извивающихся и заходящихся лаем от нетерпения и злобы псов встают высокие черные тени, и тускло блещет сталь. Лис рванулся в сторону. Он побежал так, как не бегал  никогда в жизни. Он уже не думал и ловкой смене следа! Увести врагов от подруги и детей! Пусть даже ценой своей жизни!
Что-то с пронзительным свистом пронеслось рядом. И тотчас же дикая боль пронзила правую лапу. Бессильно падая в пожухлую траву, Лис увидел клубы дыма, вырывающиеся из его норы. Услышал крик подруги, и жалобный писк детей.
Зубы охотничьего пса сомкнулись на его горле…

… Он был матерым ВОЛКОМ. И выходил на бой один, против своры охрипших от злобного визга собак. И дрался, с наслаждением чувствуя на клыках сладкий вкус крови врага. Но копье, брошенное меткой рукой заскучавшего от зрелища долгой схватки охотника, перебивало ему хребет!

… Он был ПТИЦЕЙ. И хрупкое тело, пронзенное стрелой, камнем падало вниз, а в тускнеющих глазах еще отражалась бездонная синева родного неба.

… Он был Медведем. Зубром. Лосем…

Закат гасил яркие краски, и над темной стеной заповедного леса ночь зажигала первые звезды.  Сеньор Гвидо Майстери  медленно поднял голову. Тихий стон сорвался с его губ. Егеря, ловцы и загонщики стояли вокруг и с немым ужасом смотрели на своего повелителя, ставшего совершенно седым за эти несколько часов…

- Говорят, с тех пор сеньор Гвидо даже близко не подходил к заповедному лесу. Он заперся у себя в замке, расторг помолвку с невестой и стал вести жизнь, приличествующую скорее монаху: питаться только хлебом и овощами, возделывать сад. Он стал тихим и кротким, а каждому, кто решался его навестить, говорил, что у всего живого на земле есть душа. И обижать живых существ – страшный грех!

 Старый лесничий Джузеппе, вытряхнул трубочку и хитро посмотрел на  юного помощника:

- Ты, видно, не веришь мне, приятель? Я рассказал тебе чистую правду!

 Энрике, высокий, смуглый парень, взъерошил шапкугустых, черных, как смоль, волос и задорно усмехнулся:

- То, что наш сеньор давно спятил – ни для кого не секрет. Хвала небесам, старичок тих и кроток, как младенец. А твоя сказка про лесную фею мне понравилось, дядюшка Джузеппе, – он мечтательно зажмурился. – Хотелось бы мне хоть разок повидать такую красавицу!

- Так ты мне все-таки не поверил! – с досады Джузеппе даже бросил трубку на землю.

- Ну что ты, кипятишься, старина? Я ж говорю, сказка – хороша!

- Сказка! - Джузеппе вскочил на ноги. - Ты можешь думать, что это всего лишь сказка, молокосос! В конце концов, тебе, а не мне теперь хранить этот лес, обходить его дозором, спасать от пожаров. Я уже стар, а молодые не верят в чудеса!

- Дядюшка Джузеппе, прости, я не хотел тебя обидеть…

- Прощаю! Но знай, мальчишка, я видел  лесную фею Тиниэль своими глазами! Прекрасную и грозную! Карающую и милосердную!  

Джузеппе перевел дыхание, заговорил спокойно и уверенно.

– Ты слышал, наверное, что сорок лет назад Заповедный лес вспыхнул от удара молнии и запылал так, что пламя вздымалось до небес?
Так вот, парень, мне тогда было ровно столько, сколько сейчас тебе! Я только вступил в должность лесничего. Пожар был ужасен! Но я хотел спасти хоть часть леса, который стал мне родным домом. Я собрал много сильных мужчин из окрестных селений, и мы начали копать глубокий ров, чтобы не дать огню перекинуться на нетронутую еще пламенем  часть леса. Стоял удушливый дым, жар был такой, что волосы у меня на голове трещали , как опаленные. Всюду летел пепел.
А мы копали ров! Внезапно, я увидел, что одно дерево, охваченное огнем, вот-вот упадет с горящей стороны леса прямо на нас! Я кинулся к людям, стоявшим на той стороне, чтобы предупредить их. Оттолкнул двух ребят.
И в тот же миг горящее дерево упало! К счастью, оно не рухнуло на меня целиком, а лишь задело краем пылающей ветки по плечу. Но и этого было достаточно! Я упал на землю, люди бросились тушить вспыхнувшую на мне одежду.
А я, едва живой и полуослепший от боли - увидел! Стройную девичью фигурку в зеленом, застывшую над краем рва! Девушка подняла руки к небу, и хлынул такой ливень, что языки пламени, шипя и огрызаясь, как голодные змеи, пригнулись к земле, а после совсем исчезли. И поднялся неистовый ветер, больше похожий на бурю! Он понес стену дождя все дальше и дальше, спасая горящий лес.
Я потерял сознание. А очнулся в какой-то странной беседке, словно сплетенной из золотых и изумрудных веток. Я лежал на мягком ложе из бархата и шелка, как какой-нибудь сеньор. Подумалось, что я уже умер и попал в рай. Но тут чья-то нежная рука коснулась моего лба, как бы смывая боль и пережитый ужас. Потом кто-то расстегнул на мне рубашку. И на обожженное тело словно бы пролился прохладный, живительный дождь.  Я снова провалился в небытие. Но все же успел услышать тихий, звенящий голосок: «Ты спасал мой лес. Теперь я спасу тебя. Не бойся, юноша».
Пришел я  в себя уже в этой сторожке. Надо мной стоял замковый лекарь старого сеньора, отца нынешнего Гвидо, и изумленно качал головой:
- Впервые вижу, чтобы  человек, на которого упало горящее дерево, отделался парой царапин! Молодой человек, да вы родились в рубашке!
И действительно! Я чувствовал себя совершенно здоровым, только очень усталым. Потом мне рассказали, что друзья нашли меня не сразу. Словно бы мое безжизненное тело  вначале куда-то переместилось. И только потом вновь оказалось во рву, на границе живого и мертвого леса. И ты можешь не верить мне, парень! Но я-то точно знаю! Меня спасла лесная фея. В благодарность за то, что я пытался спасти ее лес!

- Дядюшка, я помню эту историю! – Энрике вскочил на ноги и обнял старика.

 - Ты  вел себя, как настоящий герой! А на месте пожара, и вправду, очень быстро выросли   новые травы, деревья и кусты. Только вырытый вами ров отмечает место, где тебе удалось задержать огонь.

Джузеппе хмыкнул:

- Спасибо, что называешь меня героем, Энрике. Но вижу в мою историю о лесной фее ты так и не поверил.

- Ну, дядюшка Джузеппе, я ведь не младенец, чтобы верить в сказки.

- Ладно, парень, раз уж ты такой упрямый, покажу тебе то, что не показывал никому в жизни ! Даже своей доброй женушке, упокой, Господи ее душу.

Джузеппе вошел в дом. Раздался стук и грохот, словно он переворачивал там какие-то ящики. А потом старик вышел, держа в руках маленький сверток, закутанный в кусок простой ткани.

- Смотри, парень. Раз уж ты с завтрашнего дня вступаешь в должность главного лесничего, ты должен это увидеть.

Он развернул грубое полотно. И, словно прохладный ручей, на руки Энрике пролилась шелковистая изумрудно-зеленая ткань женского покрывала. Да вот только такой тончайший шелк не могли выткать руки простых смертных. Как и не смогли бы вплести  прозрачный, будто блики солнца в листве, золотистый узор нитей в изумрудную канву.

- Что это, дядюшка? – потрясенно прошептал юноша.

Джузеппе торжествующе улыбнулся:

- Этим  была перевязана моя рука, когда друзья нашли меня на месте пожара.

Джузеппе давно ушел в  деревню, а Энрике продолжал бесцельно слоняться по двору, не в силах осмыслить то, что показал ему старый лесничий. Проще было бы счесть это сном, красивой выдумкой. Но драгоценное покрывало, неярко мерцая золотым шитьем, лежало на грубом деревянном столе в его доме. Как весомое доказательство правдивости слов старика.
Фея, чудесные превращения, невероятное спасение от смерти… Чушь, бред, сказка для малышей! Но с другой стороны – этот расшитый золотом кусок волшебной ткани. И ведь все в деревне говорили, что Джузеппе выжил тогда, после пожара просто чудом!