Юноша тряхнул головой и вошел в дом. Осмотрелся по сторонам, словно вид привычных вещей  мог бы вернуть ему душевное равновесие. Деревянный стол, лавки, большой шкаф. Ветерок, влетевший в приоткрытое окно, шевельнул складки изумрудной ткани. И тут он  отчетливо ощутил на себе чей-то взгляд.

И повернулся, не понимая, откуда взялось это странное чувство.
На резном оконном ставне сидела  золотистая птичка и, чуть наклонив головку,  внимательно смотрела на молодого лесничего.
Энрике всегда любил певчих птиц. Он легко мог отличить посвист жаворонка от трели зяблика. Мог целую ночь, не дыша, слушать пение соловья в кустах жасмина. Юноша хорошо играл на флейте и не уставал повторять, что научился этому чудесному искусству от звонкоголосых пернатых. Юноша никогда не пытался ставить силки и ловить веселых лесных певцов, чтобы продать их на ближайшей ярмарке, как это делали  лесничие из соседних уделов. В отличие от них, он был твердо убежден, что запирать песню в клетку – преступление!

Однако птиц, подобных этой странной гостье, юноше не доводилось встречать ни в родном лесу, ни высоко в горах, куда он порой забредал  в поисках дичи. Почему-то Энрике захотелось, чтобы золотистая птичка подольше не улетала.
Он метнулся  на кухню, схватил кусок хлеба, торопливо раскрошил его на стол. Маленькая гостья мельком взглянула на брошенные крошки и гордо отвернулась. Тогда юноша, повинуясь странному зову души, взял пригоршню крошек и протянул птице открытую ладонь. Пернатая красавица грациозно вспорхнула,  покружилась над потолком и подлетела к нему. На мгновение она зависла над рукой Энрике, а потом доверчиво присела на его запястье  и, подняв головку, внимательно посмотрела юноше прямо в лицо.
И молодой лесничий чуть вздрогнул, увидев, что глаза-бусинки неведомой птицы сияют, как два маленьких изумруда. Однако, поборол смятение. Нежное тепло золотистого комочка пуха согрело его ладонь. Энрике не хотел спугнуть птичку. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом пернатая гостья изящно схватила клювиком  крошку, словно поклонилась хозяину, вспорхнула с его руки и, сделав прощальный круг над столом, вылетела в окно. И, провожая ее взглядом, молодой лесничий успел заметить, что золотистые перья незваной гостьи внезапно  блеснули прозеленью.
Потрясенный, Энрике рухнул на лавку.  От удивительных событий, которыми изобиловало сегодняшнее утро, у молодого лесничего  уже начинала кружиться  голова.

- И что это было? – спросил он, глядя в потолок.

Никто, разумеется, не ответил на этот  вопрос. Все так же лился из окна  и открытой двери безмятежный свет летнего полдня. Все так же легкий ветерок шевелил складки чудесной ткани на столе. Энрике вздохнул.
- Кажется, мне пора немного проветриться. А то начну видеть везде чудеса, как дядюшка Джузеппе. В конце концов, ничего такого уж необычного не произошло. Покрывало прекрасно, спору нет. Допустим, нашим мастерицам такого не создать. Но вот за морем, в каком-нибудь  Джиннистане, подобную  ткань, может, ткут везде и всюду. А птица…  Ну, что я птиц раньше не видел? Красивая, конечно, и странная. Не иволга, не горлица... Но все равно – что тут удивительного? Залетела в дом незваная гостья, поклевала крошек  и – назад в свой лес.
Юноша старался говорить спокойно и рассудительно, как деревенский староста на сходке односельчан. Но рука его все еще помнила тепло золотистых перьев. А сердце билось учащенно, словно предчувствии какой-то беды или чуда.

- Решено, мне пора в путь. Завтра я  вступлю в должность главного лесничего нашего сеньора. Господин Гвидо  уже  назначил мне встречу в своем замке. Так что сегодня я должен  осмотреть его лесные угодья и  проверить не пытался ли кто охотиться и рубить лес в краях, принадлежащих сеньору Майстери.

 С этими словами Энрике накинул куртку и торопливо вышел из дома.

Заповедный лес начинался у подножия Альбианских гор. Трепет прозрачной, еще  по-весеннему  нежно-зеленой листвы  окружил юношу. Тонкие березки качались под ветром, словно приветствуя его грациозными поклонами. Акация роняла ароматные лепестки белых цветов на плечи молодого лесничего. В предгорьях лес был еще совсем юным, казался веселым и игриво-беспечным.
Энрике шел по еле заметной тропе, бережно приподнимая, загораживающие  путь ветви. Он улыбался и с наслаждением вдыхал аромат цветущих трав, чуть влажной земли и  цветов. Лето только вступало в свои права, весенние первоцветы  не успели увянуть, и в густой траве то тут, то там горели золотистые огоньки анемон, поднимали кружевные головки лиловые гиацинты, застенчиво выглядывали крошечные фиалки.

Тропа постепенно уходила вверх. Хрупкие березки и акации сменились раскидистыми буками и каштанами, бросавшими на дорогу густую зеленую тень. Энрике легкими шагами поднимался все выше, туда где, блестящая листва дубов и буков сменялась темной хвоей вечнозеленых елей и пихт.  И на одном из поворотов тропы он замер, услышав какой-то шорох, доносившийся из гущи близлежащего кустарника.

Раздвинув гибкие ветви, молодой лесничий  сделал шаг вперед и очутился на маленькой круглой полянке. Там  возле цветущего куста шиповника, почти по пояс в густой траве, стояла тоненькая босоногая девушка в крестьянской одежде: светлая полосатая юбка, легкая блузка из домотканого льна и темно-зеленая кружевная косынка прикрывающая волосы. Девушка затягивала узел веревки на большой вязанке хвороста. Увидев Энрике, она вздрогнула, разжала руки,  и сухие ветки с шелестом рассыпались по  траве.

- Не бойся, красавица, - Энрике улыбнулся широко и открыто. – Я не дикий зверь, не разбойник, а всего лишь новый лесничий нашего сеньора.

Девушка смущенно опустила глаза.

- Ах, господин, вы появились так неожиданно…

Юноша подошел к ней ближе:

- Меня зовут Энрике, красавица. А как твое имя?

- Тианна.

- Тианна… Звучит странно и мелодично. Похоже на посвист певчей птицы или напев   тростниковой флейты. Ты собирала здесь хворост, Тианна?

- Да, господин лесничий.

Энрике снова улыбнулся и шагнул к девушке.

Теперь он мог при желании коснуться ее плеча. Тианна по-прежнему стояла, потупив взгляд, но юноше показалось, что на губах ее мелькнула лукавая улыбка.

- Ах, плутовка, - подумал Энрике. - Ты изображаешь простушку и скромницу, а сама, должно быть, ждешь, когда я начну вести себя смелее… Что  ж, красавица, я не заставлю себя долго ждать.

Он заговорил чуть более властным тоном:

- А знаешь ли ты, Тианна, что собирать хворост в этом лесу, равно как и охотиться или рубить деревья можно только с разрешения нашего досточтимого сеньора Гвидо Майстери?

Девушка вздрогнула и умоляюще прижала руку к груди:

-Простите, господин лесничий…

А  Энрике вновь показалось, что Тианна  бросила на него из-под ресниц насмешливый и призывный взгляд. Юноша приосанился.

- Я готов простить тебя, Тианна, и даже позволю впредь собирать хворост в этих местах. Но только с одним условием. Ты подаришь мне поцелуй! И не один!

Энрике протянул руку, собираясь обнять девушку за плечи. Но она мгновенно отпрянула в сторону.

- Ах, нет, господин!

  И развернувшись, стремительно, как лань, помчалась прочь от лесничего. Юноша, не медля ни мгновения, рванулся за ней.

- Ты вздумала поиграть со мной, красавица!

Энрике улыбался на бегу своим мыслям. Его бросило в жар, и сердце заколотилось сильнее, но не только от быстроты движения.

- Это ты ловко, придумала!  Тем слаще будет моя награда, когда я догоню тебя.

Тианна не бежала, а почти летела. На миг юноше показалось, что она не касается земли, а скользит над верхушками трав.

Вот он почти догнал девушку, протянул руку, пытаясь коснуться ее плеча. Но она быстро свернула в сторону, и его пальцы  схватили лишь пустоту.
Тианна и Энрике давно пересекли поляну и теперь мчались по лесу. Девушка ловко уклонялась от склоненных до земли ветвей, а вот молодому лесничему уже досталось несколько хлестких ударов по лицу и рукам. Внезапно деревья расступились, и бегущие вылетели на край обрыва. Тианна не замедляла движения, словно  не видела, приближающуюся пропасть.

- Что она делает?! Сумасшедшая!

Собрав все силы, Энрике рванулся вперед и в два прыжка настиг девушку. Схватил за руку, привлек к себе, заключил в объятия.

- Ты, должно быть, не видела, куда летела. Будем считать, что я спас тебя. А теперь – заслуженный поцелуй герою!

На губах Тианны снова  появилась знакомая лукавая улыбка. Она подняла голову и обожгла Энрике таким  взглядом, что юноша восхищенно ахнул и чуть не разжал руки.
Глаза незнакомки лучились и сияли. Ослепительная весенняя зелень и искры солнечных лучей отражались в них. У молодого лесничего закружилась голова. Край обрыва, деревья, кусты и травы – все стронулось с места и поплыло перед его взором.
Энрике  вздрогнул и потряс головой.
Он стоял на самом краю пропасти и обнимал непонятно, как оказавшуюся там тоненькую молодую иву. Странная девушка со странным именем исчезла без следа…

- Вот – что я натворил? С чего это я вообразил себя эдаким ловеласом? – смущенно думал молодой лесничий, медленно спускаясь к своей хижине. – Напугал девушку! Зачем я сунулся к ней со своими поцелуями? Неужели, нельзя было просто с ней поговорить? Теперь она наверняка не захочет меня видеть! Будет думать, что у меня только одно на уме. Я и сам не пойму - что это на меня нашло?

Энрике действительно не мог понять – как это он опустился до таких вольностей? То ли встреча вышла слишком неожиданной, то ли девушка оказалась слишком красивой. И совсем не похожей на  прежних  деревенских подружек. Впрочем, все его «подружки» остались в далеком детстве.

С тех пор, как старина Джузеппе взял его к себе в помощники, Энрике почти никого из них не видел. В деревне он бывал редко. И девушки им не интересовались. Да и кому нужен жених, а тем более, муж, который не вылезает из чащи ни днем, ни ночью? Энрике это прекрасно понимал, и рядом с девушками чувствовал себя неуютно. Женской лаской он избалован не был: матушку  не помнил, сестер у него не наблюдалось, а ничего другого он и не знал.
Со своим нехитрым домашним хозяйством в лице одной козы, двух ежиков и трех гусей, юноша прекрасно управлялся сам. Ежики ловили мышей, коза давала молоко и не давала скучать, а гуси прекрасно сторожили дом от непрошеных гостей. А поговорить можно было со стариной Джузеппе – если, конечно, удавалось вставить словечко. Старый лесничий любил вспомнить молодость, и с возрастом становился все болтливее и болтливее. Создавалось впечатление, что все прожитые им года, каким-то странным образом превратились в слова. И теперь не давали ему покоя…

Энрике улыбнулся.
- Теперь он, наверное, замучает своими сказками всю округу. А у меня останется Заповедный Лес. Никого мне не надо! Иногда тишина - лучший собеседник…