На закате Лис и лесничий добрались, наконец, куда хотели и затаились в кустах, пытаясь понять – что у них плохого? Сквозь ветки сирени поляна со скромным домиком просматривалась достаточно хорошо. То, что они увидели, не порадовало.

Дверь в хижину была выломана, а двор усеян домашним скарбом. Чугунки и лопаты валялись вперемешку с разбитыми горшками, старыми рубашками и ящиками для рассады.

- И зачем было дверь ломать? – удивился Энрике. – Мы с Джузеппе ее сроду не запирали.

И он протянул руку, собираясь отодвинуть мешавшие ветки и шагнуть вперед.

- Стой! – сказал Лис. – Сначала я! Что-то мне здесь не нравится…

Ему не нравилось даже не то, что на загородке с козой болтался обрывок веревки, а гуси до сих пор не обозначили свое присутствие. С этим все было понятно: тот, кто устроил в хижине разгром, живность и уволок. Причем, по количеству гусиных перьев на траве было понятно, что птицы бились за свободу до последнего. Лиса беспокоил запах. Возле хижины приторно пахло свежей кровью. И она явно не была гусиной…

Рыжий разведчик аккуратно просунул нос в сломанную дверь и огляделся. А потом повернул голову и начал принюхиваться. У Энрике хватило ума остаться на месте и дождаться доклада.

- Так! – сказал Лис. – В дом не ходи. Там дохлый инквизитор…Завернутый в ковер и с дырой в голове. Судя по всему, убили его недавно, а притащили сюда прямо перед нашим приходом. След еще совсем свежий – можем пробежаться по лесу и узнать – кто это тело приволок? И, главное, зачем?

- Ну, зачем – понятно. Чтобы обвинить меня в убийстве. Раз уж не удалось сжечь за то, что мутил народ, – вздохнул лесничий.

- Так тебя же вроде бы застрелили? Из арбалета. Причем даже не вчера - и ты не мог этого сделать?

- Значит, кто-то не твердо в этом уверен. И гадит в башмаки – на всякий случай. Тащи-ка мне вон ту рубашку, а топор и этот сойдет.

  И Энрике кивнул на дрова, из-под которых выглядывало острое лезвие. Он кое-как выбрался из туники и теперь торопливо застегивал пуговицы на рубашке.

- Побыстрее нельзя? – поинтересовался Лис, нетерпеливо переступая с лапы на лапу. – Наряжаешься, как на свадьбу!

- Цыц! Раскомандовался тут! Кто в доме хозяин? Точнее, в лесу? Не могу я быстро! Рука до сих пор толком не поднимается, а снимать через голову приходится. Не ножом же такое резать?

  И он бережно свернул зеленую тунику и сунул ее за пазуху. Вытащил из-под дров импровизированное оружие и усмехнулся:

- В таком виде – только на свадьбу! Рубашка – драная. Морда – битая. И топор – в качестве подарка…

Лис уткнул морду в землю и шустро побежал по тропинке. Впереди кто-то громко ломился сквозь кусты, и преследователи время от времени затихали и прятались.

- Похоже, что не ты один знаешь тайные дорожки к замку, – шепотом сказал Лис.

Луна на мгновенье выглянула из-за туч. И Энрике успел заметить впереди хорошо знакомую фигуру в красном камзоле.

- Дивно пляшут синьориты,  – пробормотал он. И покрепче сжал рукоятку топора.

Юноша уже приготовился скользнуть вслед за Лоренцо в приоткрывшуюся в стене замка калитку, но Лис снова скомандовал:

- Стой! Смотри – кто там?

Энрике досадливо выругался и повернул голову. В мерцающем свете луны он увидел как  странные тени, сгибаясь под тяжестью поклажи, что-то волокут в глубину леса. Слабый луч отразился от черной кольчуги, высветил злые, хмурые лица и нехотя скользнул по полоске железа, закрепленной вокруг деревянного бочонка…

- Солдаты Ордена… Куда их черт несет?!! И что в бочонках?

- В бочонках – порох, – вздохнул Лис. – Этот запах не спутаешь ни с чем…

- И куда они его тащат? – спросил лесничий, прекрасно понимая – куда и зачем? Но боясь в это поверить.

- Известно – куда. Нет, ты только посмотри, как все лихо закручено! Этот дохлый святоша одним ударом расправляется со всеми: мстит сеньору за свою гибель, уничтожая его имущество. А заодно – и всех нас…

  - Можно было бы только поприветствовать все происходящее. Если бы имущество не было ЛЕСОМ!

Энрике и Лис в ужасе переглянулись.

- Тиниэль! – крикнули они хором. – Если лес сгорит – она погибнет!...

- Так, дорогой, – лесничий пытался говорить спокойно. – Сейчас ты бежишь обратно. Надо предупредить Лесную Фею о грозящей опасности. Потом, если успеешь, мчишься в деревню: найди Джузеппе – пусть поднимает народ!

- А ты?

- А я останусь и попытаюсь помешать солдатам Ордена.

- Но как? Их много, они вооружены, и они в кольчугах. А ты один, раненый. И кроме старого топора у тебя ничего нет…

- Я что-нибудь придумаю!   

Энрике присел, крепко обнял Лиса и подтолкнул его к тропинке.

- Беги, дружище! От быстроты твоих лап будет зависеть и моя жизнь!

 - Легко сказать – «придумаю»! А что можно сделать, когда злодеев полтора десятка, а ты - один? И все они – крепкие ребята, выросшие явно не на хозяйской кухне?!! К тому же не совсем понятно – куда они тащат бочонки с порохом? И как собираются их взрывать? По одному – или все вместе? И как? К каждому привяжут просмоленный фитиль и будут оставлять в разных местах? Или сложат все в одной яме и обложат дровами? Первое было бы куда предпочтительнее. Потому, что горящий фитиль можно перерубить топором. Вряд ли этому кто-то помешает – не станут же мерзавцы дожидаться, когда рванет? Своя голова каждому дорога! Или задница? В общем, не важно – что. Лишь бы солдаты ноги унести поторопились…

Энрике судорожно перебирал в голове все возможные варианты развития событий, не забывая при этом смотреть под ноги. Дабы, какая коварная ветка не хрустнула под сапогом и не выдала его присутствия.

- Каким богам надо сейчас молиться, чтобы они помогли справиться с бедой? Впрочем, о чем я говорю? Не божьим ли именем творится это непотребство? Эх, где же прежние владельцы замка – те самые, в чьих жилах течет кровь дракона?

Энрике вспомнил, как недавно они сидели втроем под одним зонтом – он, Лис и Тиниэль и мирно беседовали, и едва не застонал.

- Лесная Фея… Вечно юная девушка, Хранительница Леса… Что будет с ней?

Он с радостью отдал бы за нее жизнь! Да, любовь не вздохи на скамейке и не прогулки при луне! Иногда  ради любимой женщины надо и топором помахать…

Между тем солдаты Ордена остановились и принялись о чем-то горячо спорить. Лесничий напряг слух, пытаясь понять – что происходит?

- Понятно. Тащить бочонки они устали. Собираются распихать все по кустам, поджечь – и быстро смыться. Место, где они остановились, к сожалению, самое неудачное. Или удачное? Смотря, с какой стороны смотреть. На самом деле живые деревья не горят даже при самых сильных пожарах – у них только обугливается кора и сгорает часть веток. То, что болтали о пожаре, в котором пострадал Джузеппе – полный бред. «Вековой лес сгорал, как восковая свеча в натопленной бане» - не более, чем страшилка, которой детишек пугают. Но тут полно сухостоя – и это очень плохо. Загораясь от пламени низового пожара, он может перегореть снизу – и свалиться на голову без предупреждения…

Представив эту картину, Энрике передернул плечами. Но даже мысли не допустил, что можно бросить лес на произвол судьбы.

- И никто не узнает, где могилка моя, – грустно подытожил он текущую картину мира.

  И крадучись двинулся в сторону грядущего пожара.

Вариант оказался самый паршивый. Солдаты распихали бочонки в зарослях бурелома у подножия горы, обложили их сухими ветками и протянули в сторону тропинки промасленные веревки. Бочонков было много. Запалов – тоже. Причем, если вначале каждая веревка тянулась отдельно, то ближе к тропинке они были сплетены в единый жгут.

- Не успею! – с тоской подумал Энрике и покосился на свой топор.
Солдаты подожгли промасленные веревки и, убедившись, что горят они хорошо, резво бросились наутек. Лесничий кинулся вперед, но огонь оказался быстрее.

Сильнейший взрыв разметал все на своем пути… Пламя взметнулось до небес. Через несколько минут хлынул дождь и сбил огонь. Но тут же с другой стороны горы раздались новые взрывы.  Последний бочонок пороха был подорван почти на вершине. Проклятый инквизитор все предусмотрел.
Волшебный дождь не стихал, но даже он не мог справиться с пожаром, вызванным взрывами. Вскоре в воздухе над лесом не осталось ни одной капли воды. А пламя продолжало бушевать. 

Мелкие дикие звери и лесные птицы искали своего последнего убежища в дуплах деревьев, под грудами бурелома и в самой земле — и безнадежно погибали. Зайцы превращались в огненные шары, а затем становились черными и падали на землю, сморщившись в комки, горностаи забивались в самые глухие уголки под валежником и постепенно там умирали; совы срывались с вершин деревьев, некоторое время боролись в раскаленном воздухе, а затем падали в самое сердце огня. В соснах и кедрах, отяжелевших от смолы, заставлявшей их верхушки вспыхивать, как пороховой погреб, огонь бушевал с оглушительным ревом. От него нельзя было найти спасения в бегстве ни человеку, ни зверю. И из этого пылающего ада доносился только один великий умоляющий вопль: - Воды, воды, воды!

Энрике спасло то, что при взрыве его накрыло зеленой кроной упавшего дерева. Молодая осина раскинула ветки, закрывая его от стены огня, которая прошла над ними, уничтожая все вокруг. Когда юноша, наконец, смог из-под нее выбраться,  потеряв при этом верный топор, пожар быстро мчался дальше по склону горы. Стены Леса, которые совсем недавно были зелены, как изумруд, теперь стояли черные, обуглившиеся и лишенные жизни.

А самый гул от пожара уносился вместе с пламенем все дальше и дальше, пока не превратился в замирающий отдаленный ропот. Наконец, ближе к рассвету пришло облегчение. Снова налетел проливной дождь и уронил с неба вожделенную влагу, которая уже никак не могла повлиять на то, что произошло…

Где-то наверху, наверное, взошло солнце. Но за дымом, окутавшим все вокруг, ничего не было видно. Лесничий, задыхаясь и спотыкаясь о рухнувшие деревья, упрямо поднимался в гору вслед за уходящим пожаром. В какой-то момент серая пелена у него под ногами расступилась, и взору Энрике открылось сразу несколько невероятных картин.

Толпа крестьян с топорами и вилами в руках приближается к  замку сеньора Майстери.
Вооруженные Солдаты Инквизиции   преграждают им путь.
Над горящим внизу лесом, над замком из    ниоткуда появляется огромная тень... Дракона. И стремительно мчится вниз! Солдаты разбегаются, бросая оружие. А Дракон, почти коснувшись земли, исчезает. И перед изумленными крестьянами встает высокий величественный воин в золотых доспехах.

Больше Энрике ничего не успел увидеть. Серая пелена дыма вновь сомкнулась у него под ногами.
 Гора вздрогнула, как раненный зверь, и начала разваливаться на части…
- Сердце Леса! - успел подумать Энрике, еле уворачиваясь от падающих  камней. - Только бы оно уцелело! Только бы Тиниэль осталась жива!
Земля под ногами дрожала. Мир рушился. Змеистая трещина расколола камень под ногами лесничего. Он едва успел отпрыгнуть в сторону.
Золотая вспышка пронзила дымный туман. Дракон поднимался из долины все выше, к вершине рушащейся горы. Вот он завис почти над головой Энрике, коснулся крылом обломка скалы. Ласково коснулся, словно погладил. И дрожь земли постепенно угасла. Камнепад прекратился.
- Спасибо, - прошептал юноша. И, что есть сил, рванулся вверх по склону. К Сердцу Леса! К убежищу своей возлюбленной!

    Земля еще долго содрогалась у него под ногами, не желая успокаиваться.  В ее недрах что-то зловеще клокотало. То и дело тяжелые камни срывались с уступов и с диким грохотом катились по склонам. Энрике с болью в сердце смотрел на израненный, изувеченный Лес. Вернее на то, что от него осталось.  Камнепады изуродовали поверхность земли, пропахав в ней глубокие рваные борозды.

Многие деревья были сломаны или вовсе разбиты в труху.  Дымились воронки, тлели догорающие стволы.

О том, что случилось с Сердцем Леса, Энрике старался не думать. Перед глазами лесничего еще стояло страшное зрелище обугленных стволов волшебных деревьев, горы пепла на месте чудесной беседки. К счастью, ни Тиниэли, ни Лиса там не было.Сейчас он, стирая  пальцы в кровь, карабкался по осыпающемуся склону на вершину Горы. Камни выворачивались из-под ног, Энрике падал, несколько раз он чуть не сорвался. И все же он упорно продолжал свой путь. Он забыл про усталость, не чувствовал боли… Горькие  слова, сказанные Лесной Феей, заставляли его рваться вперед, не останавливаясь ни на миг.

 - «Я буду жить, пока живет мой Лес» - так сказала Тиниэль….

- Но ведь Лес не умер. Где-то, в его потаенной глубине, еще могли остаться живые деревья… Могли! Что я себя обманываю! Волшебная Обитель Феи не устояла перед холодной и расчетливой жестокостью людей!

Энрике хотелось кричать от горя! Но он, упрямо стиснув зубы, продолжал  подъем.

- Я найду, тебя, Тиниэль! Вместе мы отыщем  не тронутые огнем и взрывами уголки Леса.           

Гора вновь содрогнулась. Куча мелких камней лавиной понеслась по склону ему навстречу. Юноша отпрянул в сторону. Несколько камушков, срикошетив от края обрыва, обожгли ему щеку. Энрике   дернулся, невольно посмотрел вверх и увидел! 
Хрупкая фигурка в зеленом платье застыла на самом краю бездонного провала.

- Тиниэль! Что с тобой?! Пожалуйста, отойди от обрыва! Опомнись! Я иду к тебе!

Словно не слыша этих отчаянных криков, Фея подняла руки к небу. На фоне серых облаков и клочьев порохового дыма вдруг вспыхнула ослепительно яркая золотая звезда! В тот же миг девушка исчезла. На краю пропасти застыла, раскинув хрупкие белые ветви, тонкая молодая березка.

« Пока хоть одно живое дерево останется в Лесу, он не погибнет!»

- ТИНИЭЛЬ! НЕТ!

Энрике что-то еще кричал,отчаянно рвался вверх по склону в бесполезном усилии.

 И понимал – все напрасно! Девушка принесла себя в жертву, чтобы сохранить свой край. Лес будет спасен. А он потерял свою любовь. Навсегда! И в безумном горе, запрокинув голову к небу, Энрике увидел еще одну фигуру, крадущуюся вдоль кромки обрыва. Ненавистную фигуру в изодранном   красном камзоле.

Лоренцо Майстери, криво ухмыляясь, приближался к деревцу. Злодей выхватил меч из ножен, тускло сверкнула сталь. И острое лезвие обрушилось на тонкий ствол!

Энрике показалось, что он слышит крик Феи. В один прыжок он одолел оставшееся до вершины горы расстояние, бросился вперед и заслонил собой раненую Березу.

- А, снова ты, защитник Леса, - Лоренцо взмахнул мечом.- Тебе и твоей ведьме пришел конец!

Энрике стремительно пригнулся, уходя от удара, летящего на него меча.

Ладонью он зачерпнул с земли пригоршню  пепла и пыли и швырнул ее в лицо врагу. Лоренцо закашлялся, начал яростно тереть запорошенные глаза. Не теряя времени, Энрике схватил тяжелую обгорелую палку, лежавшую неподалеку, и что есть силы, врезал противнику по правой руке. Лоренцо взвыл. Меч выпал из его руки, а молодой лесничий  одним пинком отправил оружие в пропасть. Потом  подскочил к врагу и мощным ударом свалил его на землю. Лоренцо покатился по острым камням прямо к краю обрыва. Но сумел извернуться, вцепиться пальцами в край скалы и удержать себя от падения. Он медленно поднялся, вытирая кровь и грязь с лица. А потом, сжав кулаки, набросился на Энрике.

Но юноша нырнул под рукой врага  и ухватил Лоренцо за горло. Тот мертвой хваткой вцепился в плечо Энрике. Противники топтались возле обрыва,стараясь каждый оттеснить другого на край бездны.

- Я сдохну, но утяну тебя за собой, - прохрипел Лоренцо. 

Энрике, наконец,  удалось оторвать себя его цепкие лапы. Он сильнее сдавил пальцы на горле врага, но в тот же миг боль раскаленным лезвием пронзила его грудь. Юноша пошатнулся, выпуская противника. Лоренцо с хриплым хохотом опустил окровавленный кинжал, который прятал  в складках камзола.

- Я же сказал, что тебе и твоей ведьме настал конец!

Он развернулся, чтоб  вновь пронзить  клинком  ствол  Березы.
Энрике, собрав последние силы, рванулся к противнику и нанес ему сокрушительный удар. Лоренцо покачнулся, взмахнул рукой, словно пытаясь схватиться за воздух, и с диким криком полетел в бездну.
Энрике упал на колени возле Березы. Ее тонкие ветви дрожали, из раны на стволе струились золотистые капли сока.

- Потерпи, любимая, я сейчас.

Морщась от боли, Энрике достал из-под рубашки темно-зеленую тунику.

 - Помнишь, ты исцелила меня с помощью этой чудесной ткани? Теперь я перевяжу твои раны, родная. Ты будешь жить!

Энрике бережно перебинтовал ствол березы. Поднял голову и понял, что все безнадежно!
Тонкие ветви бессильно опускались и вздрагивали все реже. Сухие, мертвые листья дождем сыпались с них.

 - Нет! Умоляю, не уходи! Живи! Не покидай меня! Ты должна жить!

Почти теряя сознание от боли и слабости, Энрике обнял Березу и прижался лбом к прохладной белой коре. Алые капли горячей человеческой крови и золотистые  – сока Березы – смешивались и печальным ручьем стекали на землю.

- Тиниэль! Я все отдам ! Свою жизнь, кровь, душу – только ЖИВИ!

Тонкие ветви, нет! – нежные девичьи руки легли ему на плечи. Энрике медленно поднялся с колен. Боль ушла, как страшный сон, исчезнувший  с первыми лучами рассвета. И весь мир утонул в сиянии родных золотисто-зеленых глаз.