Звонок весело прокричал – «Пора домой!» и сразу на крыльцо школы высыпала малышня, за ними потянулись ребята постарше и, наконец, важные до нелепости, десятиклассники. Дети расходились по домам. Девочка в одной школьной форме выскочила из дверей и крикнула в спину удаляющейся фигуре:

– Лёш ты куда? А пионеры?

– Настюшь, совет дружины завтра. Будет день, будет пища. Давай доживём до среды.

– А подготовится?

– К чему? Опять нагонят отличниц с заученными докладами, а нам всё это слушать.

– А куда ты идёшь?

– В библиотеку.

– Я с тобой!

– Зачем? – мальчишка в безнадёге завёл глаза, тяжело вздохнул и сдался: – ладно, иди, оденься, я тебя подожду.

Утренний морозец отошёл. Полуденное солнце перевалило через макушку дня, окрасив стену спортивного зала в оранжевый цвет. Лёшка зажмурился, впитывая ласковые лучи надежды, последние крохи Света перед долгой и суровой зимой. Не мешало поторопиться, но Настю не бросишь, не стоит её обижать: красивая, умная, прилипчивая немного, но это не критично и легко лечится. Да и товарищ хороший, где ещё найдёшь такую.

– Чего из школы и галопом в библиотеку? – спросила Настя, перемыв косточки всем знакомым, не забыв высказать всё, что она думает, о Галине Петровне, о мерзкой Зойке, и о марципанах в буфете.

– Книгу отложили. Название понравилось, – «За миллиард лет до конца света».

– Где, правда?! Где справедливость?! Я фантастику люблю больше всех, а сладкие плюшки тебе. Булычев, Казанцев, Ефремов, а сейчас и Стругацкие. Дашь почитать?

– Только не на уроке.

– Это ты на Мишку намекаешь как он с твоими «Сердцами трёх» Гингеме попался, – звонко рассмеялась Настя, затем ухватила Лёшку за руку. – Давай пропустим красный, не думаю, что ради книги, которую я буду сегодня читать, стоит кидаться под колёса.

Светофор ещё сигналил зелёном. Рвануть бы на флажке. Но тащить за собой упирающуюся Настюху, причём у всех на виду тоже не хотелось. Тем временем на другой стороне – девочка, необычная такая. В нелепых жёлтых джинсах, безразмерной розовой кофте с капюшоном, большой надписью «ТА-ТУ» и оранжевых полукедах, чего-то ждала и нетерпеливо жевала жвачку. Поняв, что парочка не собирается переходить, сплюнула резинку под ноги и бросилась на другую сторону дороги. Удивил знакомый силуэт, скорость, с какой она сорвалась с места лёгкость одежды – пускай хоть первый, но всё-таки мороз.

– Узнал?! – задиристо спросила она у Лёшки, нарочито игнорируя его спутницу.

Настя демонстративно взяла мальчика под руку и упёрлась испепеляющим взглядом. Девочка вытащила из кармана красную коробочку и повертела ею в пальцах.

– А так? – вновь спросила она. – Снимись с ручника. Что это за штучка?

– Вроде мобильник, – неожиданно для самого себя ответил мальчишка, бледнея и резко меняясь лицом.

– Именно мобила, – нараспев подтвердила неизвестная, затем нервно дёрнув головой, поморщилась, обвела улицу медленным взглядом чётко выцепляя всё кругом. Шепнула куда-то вниз: – встретимся на старом месте.

Голубые глаза, коротко остриженные рыжие волосы вздёрнутый носик, она всем видом изображала раскованную беззаботность. Светофор мигнул зелёным поворотом направо. Девочка дурашливо пожала плечами, стремительно одним движением развернулась на месте и рванула по диагонали, через перекрёсток прямо сквозь неторопливо едущие машины, с необычайной ловкостью маневрируя между ними. Автомобили истерично визжали тормозами, водители громко и злобно кричали, движение забуксовало. Возмутительница спокойствия, не обращая на происходящее никакого внимания, живо всматривалась в лица прохожих. В метре от тротуара обернулась и невзначай показала четыре пальца. Раздался негромкий хлопок как от лопнувшего бумажного пакета. Девочка ухватилась за бок, незаметно сбросила непонятный красный предмет в ливневую канализацию, и рванула в сторону ближайшего дома.

Палили с двух точек, из пистолетов. Треск выстрелов стирал шум дневной дороги. Время разбилось на мгновения. Неизвестная, сделав необычную разножку бросаясь то влево, то вправо, оторвала руки от краснеющей толстовки, неожиданно легко кинулась вперёд, с каждым шагом набирая скорость. Секунда и ещё один стрелок открыл огонь, затем четвёртый прикрывающий перезаряжавших оружие товарищей. Второе и третье попадание угодили в район живота и также не принесли особого вреда, лишь добавив алого розовому цвету.

План бегства вырисовывался, проскочить открытое пространство, шмыгнув между двумя пятиэтажками затерявшись в заросшем кустами дворе. О четвёртую пулю бегущая споткнулась и покатилась кубарем, но тут же поднялась и на эмоциях продолжила, сильно хромая. Скорость упала. Пятое и шестое попадание и вновь по ногам. Девочка ткнулась коленями в стылый асфальт. Капюшон по инерции накрыл голову. Она оперлась руками о бордюр, собирая силы в кулак.

Из глубины переулка появился милиционер в шинели, шапке, с портупеей через плечо, он судорожно сжимал пистолет обеими руками. Осторожно подкравшись к сидевшей на мостовой, в упор разрядил всю обойму. Девочка до последнего искала шанс, но получив попадание в голову, конвульсивно дёрнулась и завалилась набок.

На перекрёстке из непонятно откуда взявшихся грузовиков, громко топоча кирзовыми сапогами, стали выпрыгивать, солдаты с автоматами и погонами ВВ. Они принялись суетливо строится в цепь, стараясь изобразить нечто похожее на отцепление.

Лёшка ожил, огляделся и, поняв, что всё кончено, потащил остолбеневшую Настю подальше от места страшной бойни.

***

– Здравствуйте, – приветливо выпалил школьник в открывшееся, после минуты настойчивых звонков, окошко металлической двери.

– Тебе чего? – с раздражением, вопросом отозвался, низкий мужской голос.

– А не подскажете ли, который час?

– Это морг! Пошёл вон сопляк!

– С вами всё в порядке? Меня интересует лишь текущее время.

Форточка с лязгом захлопнулась. Нервно стукнул засов. Дверь со скрипом провернулась на петлях.

– Пацан, ты совсем оборзел?! Час ночи! – рявкнул немолодой, грузный милиционер, суетливо застёгивая рубашку.

Лёшка, немного отступив, стремительным и выверенным взмахом воткнул нож в висок блюстителю закона. Затем резким движением выдернул его из головы и аккуратно направил падающего в открытый проём. Осторожно переступил тело, ухватился за воротник и затащил вглубь прихожей. Грохнул замком и задвинул шпингалет. Тщательно изучил лезвие ножа, остался доволен. Снял трубку телефона, положил на стол, прислушался. Он ещё на улице заметил слабо светящееся окно на втором этаже. Шестое – значит, четвёртая комната справа. Два пролёта лестницы. Узкая щёлка света слегка приоткрытой двери.

Мальчишка бесшумно, осторожно прокатывая ступни шагов, приблизился и, не заглядывая в комнату, слегка потянул за ручку. Та плавно раскрылась.

– Чёртов сквозняк, – раздражённо послышалось из глубины смотровой, – Серёж закрой дверь, с окон тянет.

Молодой человек в застиранном халате, высокой шапочке и фартуке из зелёной клеёнки, высунулся, и не глядя, всем вниманием оставаясь в комнате, потянулся, ища на ощупь дверную ручку. Лёха серой тенью метнулся из-за двери, молниеносно взрезал горло в районе сонной артерии, затем полоснул под подбородком и уверенным движением отделил кадык и часть трахеи от позвоночника до ключицы. Врач нелепо подпрыгнул, высоко взбрыкнув ногами, приземлился на пол и задрожал, пытаясь ощупать горло.

Мальчишка переступил через бьющегося в конвульсиях парня. В смотровой мужчина, больше похожий на грузчика чем на врача замер, не желая верить своим глазам. Звон выроненных из рук ножниц привёл его в чувство. Взвизгнув на высокой ноте, он кинулся к вешалке, где извлёк из кобуры пистолет и направил в сторону мальчишки.

– Вы курок не взвели.

Милиционер трясущимися руками начал дёргать затворную раму, но она замерла в крайнем положении.

– Ну вот, заклинило, – расстроился мальчишка, быстрым движением вырвал оружие и привёл его в боевое, затем трижды перезарядил, рассыпая патроны по полу.

– Не убивай.

– Твой автомобиль у входа стоит?

– Да. Вот ключи.

Связка звякнула о столик с хирургическими инструментами. Лёшка поднял пистолет и выстрелил не целясь.

– Привет, Вью. Даже поговорить в этот раз не дали, – сказал мальчишка, откидывая замызганную простыню с лица девочки, но увидев размазжонную голову, закрыл глаза рукой. Нахлынули чувства, он тяжело задышал, но слёз не нашлось.

– Ладно, наговоримся в следующий раз, поехали, поищем местечко помягче.

***

Земля ещё не успела промёрзнуть и лопата, что Лёшка снял с пожарного щита на бензоколонке, с лёгкостью вошла в дёрн. Сантиметров двадцать сероватой почвы, а дальше чистенький песочек.

– Хорошая тебе землица попалась Вьюночек, – мальчишка немного подпрыгнул, оперся на руки и сел на край ямы. – И местечко ничего и от дороги недалеко и найти сложно.

Луна ярким пятном зависла в стылом небе, отбросив жиденькую тень тощих деревьев на заиндевевшую землю.

– А помнишь, как в Венеции Сашка свалился с катера, и вытащили его только с третьей попытки. Самая удачная жизнь, по-моему. Что, что говоришь? Это да – лучшая, как и счастье еще впереди. Сейчас бы, по закону жанра, ещё сигаретку.

Лёшка щелчком отправил воображаемый окурок в полёт и спрыгнул в яму. Осторожно уложил на дно свёрток розовой клеёнки. Вылез. Взял горсть песка и бросил вниз. Отыскал глазами луну, с усилием сглотнул и принялся засыпать могилу. Закончив, раскидал лишний песок по округе, а сверху накрыл одеялом из смёрзшихся листьев.

– Сегодня-завтра всё засыплет снегом. А весной… – мальчишка достал мобильный телефон простенькую раскладушку красного цвета, ещё за полночь выудил из-за чугунной решётки. – Микроволновка в «Доме молодожёнов», трансформатор у «Юннатов». Всё есть. Но в этот раз без нас.

***

Фонари зажглись, как и положено ровно в шесть. Тусклый белёсый свет слегка проявил негатив бесснежной улицы. Первые секунды утра. Кругом никого. Милиционер в одном кителе, фуражке и до блеска начищенных ботинках, лёгкой рысцой нёсся к входу дежурной части. К журналу приёма заявлений от граждан, плохому кофе, и долгожданному теплу.

Лёшка пропустил блюстителя закона ко входу и бесшумно выплыв из тени разлапистой ели, пристроился следом в открывшуюся дверь. Зайдя, нагнулся к крохотному окошку, показав лицо.

– Парень тебе чего? – спросил грузный старшина, стараясь подняться с кресла.

– Такие дела, – мальчишка скроил плаксивую мину, – документы с деньгами потерял. Хотел на Жэ-Дэ станции переночевать, а её у вас нет, вот и решил, что не бросит же родная милиция.

– Нечего здесь болтаться, – распаляя самого себя, ответил толстяк, всё-таки вывернувшись из кресла и направляясь к двери дежурки, чтобы впустить товарища.

Лёха, вытащив откуда-то нож, двумя быстрыми шагами настиг пришедшего, молниеносным движением кисти распорол горло и толкнул в открывающуюся дверь. Пузан в расстёгнутой до пупа рубахе окаменел, не решаясь даже пошевелиться. Из оцепенения его вывел удар по глазам, он взвизгнул и прижал пухлые ладошки к лицу. Мальчишка с размаху снизу вверх всадил нож под нижнюю челюсть.

– Семёныч, что там? – спросил кто-то.

Длинная скамья, барьер стойки, два стола. Три долгих секунды и молоденький лейтенант, прикрывающийся пухлой папкой на тесёмочках. Лёшка схватил её и потащил вниз, милиционер, что есть сил, дёрнул скоросшиватель к подбородку, получил четыре жёстких удара в район печени, захрипел и согнулся пополам, пытаясь рассыпавшимися листками бумаги, остановить кровь.

Мальчишка, глядя на мученья парня, поморщился, тяжело выдохнул, взял пистолет, и прострелил ему голову. С детства уважая чистоту, затащил лежавших на полу под стол. Вскрыл оружейный сейф выбрал два пистолета получше. Взял восемь пачек с патронами и расположился в кресле дежурного.

– О времена, о нравы, – проговорил он, выискивая лучший ракурс для наблюдения, – не одной камеры, как они это, вообще, охраняют.

Ещё четверых Лёшка зарезал, не утруждаясь боевыми изысками, вставал за дверь и, находясь за спиной, брал за подбородок левой рукой, правой делал глубокий разрез. Осторожно опускал несчастных на паркет, давая затихнуть конвульсиям, затем оттаскивал, сваливая в кучу у лестницы на второй этаж. Время неспешно катилось к восьми.

– А вот и тот, кто нам нужен, – бесстрастно проговорил мальчишка, проверил патрон в патроннике, и быстро, но без суеты пошёл к входной двери.

Она с характерным скрипом раскрылось, вошедший сделал несколько порывистых шагов вперёд. Затем кинулся к окошку, но обернувшись, наткнулся на ствол пистолета, смотрящего прямо в лицо.

– Надеюсь, глупостей не будет, – проговорил мальчишка, – у вас нет ни шанса.

Лейтенант тяжело перевёл дыхание, поднял руки.

– Проходите не топчитесь на пороге и пристегните себя к батарее.

Наручники щёлкнули, и пленённый страж порядка сел на пол. Лёшка открыл решётку обезьянника, снял одеяло со шконки подошёл и протянул его милиционеру. Сам же сел на место дежурного и стал снаряжать дополнительные магазины.

– За что ребят положил? – неожиданно резко для своего положения выдал лейтенант.

– Нехорошо отвечать вопросом и, тем не менее – за что девочку застрелил.

– Понятно.

– Чего утух правдоруб?

– Случайно, – милиционер злобно зыркнул, – ждали банду.

– Кому ты врёшь? Я знаю точку её входа, вели до «Трёх вокзалов» на электричке тоже и здесь. Но осторожно. Респект и уважуха. Она, такое чует как голодный кошак печёнку. Вас подняли по тревоге, в журнале отметка есть. Так что знали, кого ведёте и куда, не понимали к кому.

– К тебе, что ли? Проверили вас, до железки всё выскребли, не одной зацепки. Ты Алёша, а она как с луны свалилась.

– Всё так, – горько рассмеялся Лёшка над каламбуром, – я спортсмен, отличник, истинный комсомолец, в порочащих связях не замечен. А у девочки ни денег, ни документов уверен, что даже все ярлыки с одежды срезаны. А мобилу она сбросила, как только пулю получила.

– Какую мобилу? – оживился милиционер.

– Не берите в голову. Так, мысли вслух. Я о том, что ждали именно её. Так как убивать безоружных, герой?

К зданию скрипнув тормозами, подкатила серая «копейка». Двери распахнулись и оттуда со смехом вывалились четверо блюстителей порядка, один из них принялся возиться с замком.

– Ну что приступим, – мальчишка взял два пистолета и взвёл курки.

– Стой, не убивай ребят, тебе же нужен я.

– И что мне с этого будет?

– Сдам того кто привёз приказ.

– Хорошо. Смотри не обмани. За язык никто не тянул.

Мальчишка вышел из дежурки открыл дверь и, не произнеся ни слова. Молча. Принялся стрелять с двух рук по автомобилю. Милиционеры бросились врассыпную. Затем заперев на засов вход, проверил решётку на окнах и замки на второй этаж.

– Интересно из чего здесь делают бензин? Десять пуль в бак. И ни жу-жу, – Лёшка сел в кресло и развернулся к пленному. – Итак.

– Не наш, не из ментов точно. Может, из военных или Гэ-Бэ не знаю. Высокий такой, лысый.

– Уже хлеб.

– И что теперь?

– Десять минут на связь, и на осознания случилось в морге, ещё двадцать на дорогу. Полчаса и финита ля комедия.

– Ну и зачем тебе это понадобилось? Ты и сейчас уйдёшь без проблем.

– Смогу, собери они здесь хоть всех спецов союза. Да и спрячусь, так что никто не найдёт.

– Так, зачем тебе это? Или… Давай расскажи, – предложил милиционер превращаясь в опера, – я ведь кое-что ещё вспомнить могу.

– Вы не так просты… Хорошо. Давайте поиграем в обмен всё не всё.

– А чего мне терять? Я видел как, девчушка от пуль уврачивалась. Как билась до последнего. Всё что попали – случайно. Да и ты не проще, всё отделение положил, вроде эмоции должны рвать сердце в клочья, а ты спокоен как удав. Есть у вас что-то настолько важное что, жизнь всего мира не имеет особого значения.

– Спасибо за столь лестные слова, – пауза и всё-таки решившись. – Хорошо, глядишь, и подскажете чего интересное.

Лёшка озадаченно потёр лоб и впервые искренне рассмеялся.

– Так вот, – попытался серьёзно начать он, но вновь хихикнул, – представляю, каким это прозвучит бредом. И тем не менее. У Брэдбери есть рассказ о бабочке…

– Читал как-то в «Технике молодёжи» про охотников на динозавров.

– Прекрасно! Значит, поймёте, о чём речь. Так вот там говорилось, что если убить насекомое то и мир перевернётся. Это так, да не так. В момент смерти существа от пришельцев из будущего стартует уже два мира. В одном она жива в другом исчезла. И в этом нет ничего страшного, если б путешественники во времени не следили так активно. Информационный поток из шестигранного кристалла превратился в веющуюся структуру, растущую в объёме как на дрожжах. И как водится, на каждый канат есть игольное ушко. Я путаюсь с теорией, толи реперная или материальная точка. Всё же вселенная погибла. И здесь это произойдёт через полгода.

– То есть, мира больше нет, а мы ещё живы?

– Да. В бесконечном количестве ответвлений основных граней кристалла. Некое трансцендентное существо решило дать нам шанс и вот, после каждой гибели сознание некоторых людей отбрасывает назад во времени, что даёт шанс на решение этой проблемы.

– И сколько у тебя уже таких ходок?

– Семьдесят две.

– У, ё, – дёрнулся лейтенант, – теперь понятно всё, что случилась. Много довелось покрошить народа?

– Один раз целый город сожгли, – подытожил Лёха, – Теперь ваша очередь.

Милиционер немного растёр начинающую затекать руку.

– Представили этого длинного по партийной линии, мол, охрана самого. Говорил он немного и не очень понятно. О том, что эта девочка опасна и если у неё в руке будет пистолет, стрелять только в спину. Что Вьюнок всегда ходит со Светом, какая-то сперахета никогда не мстит. И главное, нужно найти эту мобилу, о которой ты упомянул.

– Объяснял?

– Да он и сам, ничего не знал, говорил, будто заученные фразы, не понимая их смысла.

Лёха откинулся в кресле и задумался.

– А ведь всё неплохо складывается. Я догадываюсь, откуда информация, она со стороны, наших заклятых друзей. Причём не восстановлена после цикла и если положить лысого, раствориться здесь как в тупичке, а не откинется на новый виток. Так что не зря остался и сейчас огребу.

С улицы трескучий мегафон предложил сдаться и сообщил, что всем гарантируется жизнь и безопасность.

Лёшка проверил пистолеты, вытащил обоймы и добавил по лишнему патрону. Встал с кресла посмотрел на календарь, и передвинул пластиковый бегунок со вторника на среду.

– А что будет со мной?

– Ничего, вы же сами сказали, Сперахета не мстительна.

– И что это?

– Это бактерия страшено вреднючая, а по совместительству название нашей боевой ячейки, вернее, обидное прозвище. Вьюнком звали девочку, что вы застрелили, ну а Светом соответственно меня.

– И что будет?

– Ничего не будет, даже если нам удастся добраться до этих умников и прострелить им бошки, выживут только шесть миров центрального кристалла. Через полгода в пасху не сойдёт благодатный огонь, а на следующий день стена пламени в пять километров сожжёт на земле всё. Я такое уже четыре раза испытал.

– Это же страшно. Как с этим жить?

– Вот именно поэтому я убил твоих товарищей, а тебя нет, – Лёха обернулся и обжёг взглядом уставшего от жизни старика. – Умереть один раз, где здесь особый ужас. По-настоящему жутко просыпаться, когда перед глазами проходят годы этой бесконечной кровавой бойни. Два часа нестерпимой боли от десятков собственных смертей.

***

– Я сдаюсь! – крикнул мальчишка, вновь спрятавшись за дверью.

– Выходи и… – нерешительно пролепетали через мегафон, – ты под прицелом открываем огонь без предупреждения.

Лёшка вышел, держа в опущенных руках пистолеты. Дорогу перегородили два автомобиля, ГАИшная «Волга», и «Бобик» с собачатником, за ними толпились вооружённые люди. Впереди коренастый полковник в каске, и мегафоном. Рядом слегка присев на капот жёлтого авто с синей полосой, очень высокий человек в шляпе и чёрном плаще.

– У него пистолеты в руках, – подсказал он, стараясь, казаться спокойным и даже вальяжным.

– Бросай оружие! – крикнул полковник, не поднимая мегафона.

Свет вскинул руки и без уловок и приёмов без маятников и бросков, начал стрелять. Мужчина попытался прикрыться ладонями, но это не лучшая защита от пистолетов. После четвёртого попадания он упал и нелепо скрючившись, принялся наматывать на голову шарф. Милиционеры открыли огонь только на шестом выстреле. Автоматные пули с лёгкостью пробивали насквозь ещё неокрепшее детское тело. Затворная рама замерла, выбросив последнюю гильзу, мальчишка развёл руки и отщёлкнул пустые обоймы. Наконец, позволил ногам согнуться в коленях, присел, затем опрокинулся на спину и замер, глядя широко распахнутыми глазами в хмурое осеннее небо.

До конца этого мира оставалось 147 дней.