Я вспомнила, как Цезарь звал меня «обезьянкой» и улыбнулась. Теперь у него случилось возвращение в прошлое: маленькая Айгуль была способна разобрать наше транспортное средство на составные части. Но, хвала богам, у нее был хороший сторож в лице Джейсона. Да и погода тоже была на нашей стороне. Наверху остались только мы с Котом. Его спасала собственная шкура, а меня – теплый плед и привычка к морозам. Остальных отправили в каюту и кое-как уложили спать.

Миниатюрные девочки устроились в моем гамаке, Джонни- Джейсон подвинул своего пациента и улегся на лавку, а остальные удобно устроились на полу, накрывшись всем, что только нашлось.

Утащив с собой младшую принцессу, мы, конечно, слегка погорячились. Уследить за маленькой шустрой девчушкой, привыкшей к тому, что «можно все» - дело не легкое.

- Ты хоть понимаешь, что теперь ты ей пожизненная нянька? – спросила я утром у своего дорогого «братца».

- Ага, – беспечно отозвался Джейсон. – Не волнуйся, Элли, я умею управляться с девчонками. Ты, кажется, забыла, что я – счастливый обладатель младшей сестры? И потом -  Айгуль не всегда будет маленькой.

  Он улыбнулся и мечтательно добавил:

- Когда-нибудь она вырастет, и я на ней женюсь…

- Эх, Джонни, что ты в этом понимаешь? Любовь – очень странная штука.

- Я знаю, – вздохнул мальчик. - Она бывает простой и сложной, недолгой и бесконечной, нежной и жестокой. Бывает злой, несправедливой или же, наоборот, вселяет в нас силу и уверенность. Она делает людей счастливыми и заставляет страдать. Да, любовь бывает разной, но жить без нее невозможно.

  Лукас, чистивший в этот момент очередную рыбу (разговор происходил на камбузе), услышав эту тираду из уст двенадцатилетнего мальчишки, чуть не отрезал себе палец. А Роберт только хмыкнул, и грустно улыбнулся.

- Подпишусь под каждым словом, – вздохнул мудрый Аластер.

  И потрепал Джейсона по спутанным волосам. А я быстренько поднялась наверх, чтобы не продолжать этот скользкий разговор…

- Моя–у-у дорогая девочка, – сказал Цезарь, на секунду оторвавшись от штурвала. – Я не понимя-уу, что происходит? Ты все время грустишь..

- Ах, дорогой мой Кот! Я не знаю – что мне делать? Я, кажется, люблю Роберта…

- Что же здесь не так? Разве вам плохо вдвоем?

- Нам хорошо. Он добрый, светлый, надежный. Когда он целует меня, я забываю обо всех горестях. Мне хочется, чтобы это мгновение длилось вечно!  Но мне страшно даже подумать о том, что я должна выйти за него замуж.
- Но почемя-у-у-у?!

- Ну, вот представь! Когда у Амины и Лукаса родятся дети, родители станут рассказывать им, как шут спас принцессу от злобного Джафара…

Айгуль тоже будет, что вспомнить – ведь Джейсон ее вылечил. И вырастил.

А что скажем мы с Робертом? Что их дедушка убил их бабушку?!!

- Моя-ау-у девочка, я всего лишь Кот. И я плохо разбираюсь в человеческих чувствах. Но, может, вам стоит рассказать своим детям совсем не это?
- А что тогда?
- Вы расскажете им грустную сказку со светлым финалом. О ненависти, которую пытались посеять между родом ди Маре и родом дел Ариэнов неразумные и жестокие взрослые. И о том, как любовь, вспыхнувшая в сердцах детей, заставила погаснуть  вековые раздоры. А еще вы можете рассказать о вашей первой встрече с Робертом на балу, когда он защитил тебя от негодяя Густава. И поведать, как  в происках Роберта ты обошла все Запертые земли.

Поверь мне, Элли, вашим с юношей детям будет, что послушать на ночь!
Увидев, что я недоверчиво качаю головой, Цезарь неожиданно вспылил:
- Почемяу-у-у люди так любят все усложнять?! Они научились зарабатывать деньги, покупать красивые и ненужные вещи, убивать время, пожимать друг другу руки, лицемерить и пышно одеваться. Люди научились пить, курить, говорить ни о чём, изображать какие-то чувства,  не выполнять обещания, забывать, искренне лгать, заводить котов или собак. Фр-р-р! Вот последнего – не пойму никогда!   Но самое смешное, что беда совсем не в этом. Главная беда в том, что люди разучились любить. Но это безумие — ненавидеть все розы, потому что укололся одним шипом! Отвечай, ты любишь Роберта?
- Да!
- А он тебя?
- Кажется, да...
- Не «кажется», а точно любит! Это даже мне, Коту, заметно. А если вы любите друг друга, то ради какой дохлой мыши страдаете непонятно от чего?!

Парень мается от несуществующей вины, а ты боишься будущего. Пойми, детка, прошлое давно позади. Его надо отпустить и забыть, как говорил ваш шут. А будущего - просто нет! Оно еще не состоялось! Вам с Робертом принадлежит настоящее. Вот этот единственный миг, когда вы можете быть счастливы. Хватайся за него, как за золотую нить! "Что мы с Робертом скажем нашим детям..." Ха! Да кто смеет рассуждать, когда святое безумие любви овладевает им? Не бойся этого прекрасного чувства, Элли! Бросайся в него, как ты бросаешь корабль в наступающую волну! Люби, смейся, плачь, страдай, но не пробуй остудить свои чувства. Ибо придет день, и  ты горько пожалеешь о том, что твоя единственная в жизни любовь была в шаге от тебя, но ты прошла мимо нее, закрыв глаза от страха.

- Я не знаю… Мне так страшно сделать этот шаг!

- Но, Элли, дорогая… Тогда получится, что лорд Сэмюэл убил не только твою маму, но и тебя с Робертом.  Ладно! Не мучай себя этими мыслями. И оставь пока все, как есть. Иногда для того, чтобы увидеть истинное положение вещей, необходимо отойти, а не приблизиться. Сейчас не время для того, чтобы думать над сложными вопросами. Начнем с простого – унесем ноги.

- Спасибо, Цезарь! Я, пожалуй, так и сделаю.  Сейчас нам главное добраться до охотничьей избушки. А там устроим Большой Совет. Хотя лично мне кажется, что я уже сделала все, что могла…

- Твой отец, детка, любил говорить: «когда ты сделал все, что мог, пора начинать делать то, что не можешь». Не стоит бояться мечты и надежды. Ведь именно дерзость мечтателей завела нас так далеко — из мрачных первобытных болот, к тому, где мы сейчас — в шаге от покорения других миров, в шаге от бессмертия. Так что вставай к штурвалу!

  Мы подлетали к Полуночным горам. И картинка мира под нами незаметно менялась. Зеленые склоны постепенно превращались в безжизненный серый камень, который медленно, но верно обретал знакомый белый цвет.
Сначала утесы были едва припорошены снегом. Иногда из-под него даже выглядывали клочки бурой травы, непонятно, как перешагнувшей границу Запертых земель. А потом горы резко обрывались, и перед глазами начинала тянуться безжизненная белая равнина. Ни следов от саней, ни дымка на горизонте…
Границу Востока и Севера обозначало серебристо-синее свечение. Мы благополучно пролетели сквозь эту сияющую воздушную преграду, и на кораблик  тут же обрушилась небольшая метель

Я зябко поежилась. Ветер становился все более пронизывающим и холодным.

Кажется, еще немного, и я стану частью штурвала, окончательно к нему примерзнув. Я глянула с мостика вниз. Хорошо, что дверь в каюту плотно закрыта. К тому же Цезарь догадался выдать пассажирам бутылки с горячей водой. Будем надеяться, что совсем замерзнуть они не успеют…

Ведь совсем непонятно – как все сложится? Мы опять оказались не готовы к далекому путешествию. Когда мы вдвоем с Джейсоном сбежали из дворца, у нас хотя бы были сани, еда и теплая одежда. А теперь нас – семеро, продукты – на исходе. А из одежды – несколько одеял, и старый плед, в который я сейчас кутаюсь.

Как правильно сказал Аластер –«жизнь - это то, что происходит, когда ты строишь совсем другие планы»…

Я настолько погрузилась в свои мысли и созерцание знакомой картины, что даже не услышала, как Кот поднялся на мостик. Наверное, я просто забыла, что этот зверь умеет двигаться совершенно бесшумно.

- Иди вниз, Элли, пока ты окончательно не превратилась в ледышку! Я сменю тебя-у-у  у штурвала.

- Я только выпью горячего чаю, немного согрею руки и тут же вернусь! Ведь ты не знаешь, где искать нашу охотничью избушку!

- Ну, почему же? – Цезарь хитро прищурился. – В лесу, который далеко на горизонте. И, к тому же, у меня есть волшебный Компас. Так что можешь пока не спешить. Как только покажутся зеленые елки, я тебя позову.

- Или – серые волки? – улыбнулась я.

  И умчалась греться.

Картина, которую я застала внизу, была весьма интересной.
 На лавке, тесно прижавшись друг к другу, сидели Роберт и Аластер. Между ними торчал сонный Арман, клевавший носом, и пытавшийся снова заснуть. Из гамака свешивались три головы (интересно, как они там умещаются???), а Лукас сидел напротив с лютней в руках и развлекал почтеннейшую публику песнями.

Ну, что тебе, скажи, до этих мудрецов?
- За все твои грехи один лишь Бог накажет.
Ну, поделили мир на умных и глупцов -
А есть ли польза в том - никто тебе не скажет.

Пускай им суждено все знать от "а" до "я",
И путь свой устилать великими делами,
Поймет тебя, поверь, лишь женщина твоя,
Да ангел, что в ночи укроет вас крылами.

Ты мудрости чужой внимать не торопись:
Кто может точно знать - что хорошо, что скверно?
Лишь в выборе своем, смотри, не ошибись -
А дальше будет все вполне закономерно...

В ответ на эти слова раздалось два вздоха: мечтательный - Амины, и грустный – Роберта.
Но я уже сказала себе накануне, что в эти игры  пока не играю. Сейчас я – Капитан корабля. И моя главная задача – доставить экипаж и пассажиров в порт назначения в целости и сохранности. А про «чувства»  пока думать не буду. Тем более, что я еще ничего для себя не решила. Мой верный Цезарь в чем-то прав, в чем-то – нет. Светлые Боги! До чего же трудно быть взрослой!

Увидев меня, Лукас тут же отложил лютню в сторону.

- Так, концерт окончен! Роберт, бегом - на камбуз! Принеси горячего чая. Аластер! Освободи лавку! Армана оттащи пока в угол – ему все равно, где спать. Элли, тебе надо согреться и отдохнуть. Джейсон! Быстренько выпал из гамака и лег рядом с Элли! Заодно проверишь – все ли в порядке с нашим капитаном. Девочки, а вы сидите тихо и не путайтесь под ногами!

  Я только устало улыбнулась и плюхнулась на лавку. Шут в роли «отца семейства» смотрелся забавно. Еще забавнее было то, что мы все  дружно загремели в это семейство  -  к Лукасу под крыло. Кто бы мог подумать, что из этого бродяги выйдет такой заботливый «папаша»!
После улицы в каюте было довольно уютно. И я начала клевать носом не хуже Армана. Джонни – Джейсон быстро и аккуратно пробежался  теплыми лапками по моей примороженной голове  и улегся рядом, приткнувшись к спине.

Когда Роберт принес мне чай, я была уже не в состоянии его пить.

- Мне долго спать нельзя, – пробормотала я, чувствуя, что засыпаю.  - Цезарь не опознает нашу избушку…

- Я опознаю! – сунулся было Джейсон.

- Лежать! – рявкнул Лукас. – Ты сегодня не лоцман. Ты – грелка! Я сам поднимусь наверх. Мы с Рудольфом уже путешествовали по этим местам. Разберусь! А ты, Аластер, лучше спой девочке колыбельную.

  Шут завернулся в дежурный «уличный» плед, и помчался наверх. Аластер закрыл за ним дверь, взял лютню и устроился на краешке лавки.

Шорохи осени в доме остались моем.
Спят на окошке. Крадутся походкою лисьей.
В вазе на полке скучают кленовые листья –
Те, что столетье назад мы собрали вдвоем.
Чувства, как вешние воды, уходят на спад,
Нам оставляя обломки надежд и скитаний.
Но средь печалей, разлук и иных испытаний
Солнечным лучиком светится тот листопад.
Шорохи осени видят десятые сны –
Им невдомек, что напрасно мы прошлым болеем.
В них мы, как прежде, бредем по кленовым аллеям.
Здесь же сугробы и сотня шагов до весны…