- Ого, что тут у дядюшки прикопано! А сам все причитает, что хочет похудеть, но не может. Вот мы ему сейчас и поможем! Слегка пройдясь по запасам вкуснятинки.

  И с этими словами моя новая подружка плюхнула на стол непочатую банку селедки пряного посола, приличный кусок копченой курицы, ломоть вареной колбасы, какие-то овощи и тюбик с майонезом. Из последних ингредиентов Лика немедленно сварганила салат, и мы набросились на еду, как голодные викинги. С утра-то у меня после бурной ночи аппетита не было, а конфетами да мармеладками особо не наешься.

- Вот так всегда! – грустно констатировала спортсменка, кидая посуду в мойку.

- Только решишь заняться своим весом, как тут же случается какой-то праздник. Или стресс, который заесть нужно срочно. Или еще что-нибудь. Тяжело все-таки быть женщиной. Постоянно хочется чего-нибудь купить, кого-нибудь прибить, похудеть и пироженку.

  Я сочувственно похихикала, помогая Лике мыть тарелки. Когда последняя посудина была поставлена на сушилку, девушка зевнула и потерла глаза.

- Спа-ать хочется. Я вчера до полуночи лекции по физиологии зубрила. А сегодня в Дозор идти. Пойду, вздремну пару часиков. И тебе, Регинка, советую. Темнеет уже. А Ираида нас в одиннадцать будить придет.

- А гравюры? – напомнила я. – Ты же обещала их в какой-то сейф подвальный спрятать.

  Моя подружка только рукой махнула:

- Неохота туда сейчас плестись. Ты иди утром в универ, а картинки ценные я и без тебя спрячу. Мне все равно завтра только к третьей паре.

  Охая и сонно вздыхая, Лика поплелась в спальню, и вскоре оттуда донеслось ее уютное похрапывание. А ко мне сон почему-то не шел. Я послонялась по пустым комнатам. Зачем-то зашла в кабинет Жана Феликсовича и встала у окна. Синий вечер уже почти опустился на город. От зажегшихся фонарей по воде канала бежали золотистые дорожки. Где-то далеко над крышами пылали отблески огненного заката и гасли на куполах собора.

- Что же это был сегодня за «апельсинный глюк»? – подумала я. – Сон наяву? С чего бы это вдруг? Конечно, интуиция у меня хорошо развита. И внутренний голос никогда плохого не советует. Но вот вещих снов и всяких там пророческих видений у меня до сей поры не наблюдалось.

  Так ничего себе толком и не объяснив, я вышла из кабинета и от нечего делать вернулась в гостиную. На накрытом зеленой скатертью столе лежала большая красивая книга в глянцевой обложке. Кажется, это был альбом по искусству.
Хм, странно! Днем я здесь никаких книг не видела.
Я подошла поближе. Альбом был распахнут посередине на картинке, изображающей театральные подмостки, окруженные пестрой толпой горожан в старинных одеждах. Текст под картинкой гласил:

«Кроме цветов, понравившимся артистам на сцену часто бросали спелые плоды. Существовал даже специальный « язык фруктов». Мужчина бросал симпатичной ему актрисе апельсин. Если она в ответ ему тоже кидала апельсин, значит, была надежда познакомиться. Если же к мужчине прилетал лимон – значит, дело кислое».

- Гы-ы, ну хорошо, хоть не помидор! – усмехнулась я, закрывая книгу.

- А вообще-то, интересное совпадение! Ведь в своем странном видении я стояла на сцене театра. И поймала апельсин от незнакомца в точном соответствии с этим текстом.

  Тут я замолчала, почему-то вспомнив взгляд неизвестного поклонника. Каким он был теплым, и как приятно мне было ощущать его на себе. Я ошарашенно помотала головой и потерла виски.

- Черти что! Своей личной жизни нет, так  чужая снится. И что мне со всем этим делать прикажете? Пойду, все-таки вздремну. Как говорил ученый кот из  любимой сказки: «Лягу, посплю. Вдруг проснусь, а ни одной проблемы уже нет. Они все, как мыши, разбежались».

  Уходя, я бросила взгляд на обложку альбома. Затейливо изогнутые золотистые буквы гласили: «История испанского театра 17-18 века».

Господи! Опять Испания! Что-то знойные идальго зачастили на наши северные берега…

Я пожала плечами, достала из шкафа большую махровую простыню, вернулась в кабинет, бросила ее на толстый кожаный, похожий на коричневого бегемота диван. И  услышала короткий,  резкий стук.  Будто ночная птица ударилась крылом об окно.
Удивленная и немного встревоженная, я обернулась на звук. И увидела свое отражение в глубине темного стекла. Широко открытые глаза, недоуменно вскинутые брови…

Вот только у смотрящей на меня с той стороны девушки волосы не были заплетены в косу, а рассыпались по плечам водопадом черных локонов. Сверху их прикрывала белая кружевная накидка.  Одета была отраженная в окне красавица в строгое темное платье, отороченное черным мехом.

В состоянии близком к полной прострации я зачем-то протянула руку и коснулась холодного стекла.
В тот же миг оконная рама растаяла. Темная улица позади нее исчезла. Вспыхнул яркий свет, и я увидела за спиной незнакомки, озаренную мерцанием свечей комнату с бело-голубой печкой-голландкой и причудливой мебелью на позолоченных гнутых ножках.

К девушке подошел высокий седовласый мужчина с пышной шевелюрой, огромным орлиным носом и торчащими, как пики, усами. Он обнял незнакомку за плечи.

- Выше голову, дочь моя! Ты тоскуешь по теплу и свету? Своим талантом мы зажжем среди этих северных снегов солнце нашей Андалусии!

  Он говорил на чистейшем испанском, и я, конечно же, понимала каждое слово.

- Дон Хуан Эуладжин, кажется, я правильно произнес его имя, уже назначил мне аудиенцию. Как ты помнишь, это один из первых приближенных императрицы Катарины. Директор по спектаклям и музыке придворной. Завтра я пойду…

- Ринка, Лика, ха-арошдр-рыхнуть! Девки, ПА-АДЪЕМ!

Я вздрогнула. И обнаружила себя сидящей  в большом хозяйском кресле у окна. Выходит, я все-таки уснула? И опять мне снилась какая-то театральная неразбериха?
 Но разгадывать собственные сны было некогда. Ираида Леопольдовна в неизменном спортивном костюме  с мощным дрыном в руке стояла в коридоре и командным голосом покрикивала:

- Живее, девки! Моя пенсионная команда уже собралась в скверике. Что вы копаетесь, как сонные тетери?!

Лика выскочила из спальни, как ошпаренная. Уверенным жестом выхватила из стойки для зонтиков бейсбольную биту  и сунула ее мне в руки. Видимо, она не раз уже ходила с любимой учительницей «в ночной дозор». Потом  зачем-то схватила свою сумку.
Вооружившись таким причудливым образом, мы спустились вниз, где у подъезда нас ждала весьма пестрая толпа питерских старушек. Там были бабуси большие и  низенькие, одетые, как Ираида, в нечто спортивное или просто в старые драповые пальто, наброшенные прямо на халаты. В руках отважные дамы держали скалки, швабры, большие зонтики и просто палки. А одна очень миниатюрная старушка в вязаном голубом беретике сжимала в сухоньких ладошках огромную сковороду, из которой можно было бы накормить, по меньшей мере, роту солдат.

- Девочки, слушай мою команду! – громогласно провозгласила Ираида. - По периметру скверика – РАССРЕДОТОЧЬСЬ! Оружие из рук – не выпускать! Всех подозрительных – отслеживать! В случае опасности – разрешаю применить силу! Выполнять приказ!

- Есть! – радостно отозвались мобилизованные бабуси.

  И тут же довольно шустро разбежались по скверику.

- Слушай, ваша Ираида точно в институте физкультуры работала? – поинтересовалась я  у топающей рядом Лики. – А то мне кажется, что она все юные годы провела на армейском плацу в должности прапорщика.

  Подружка усмехнулась.

- Ты почти угадала. Папенька ее был крупным армейским чином. И все детство наша учительница промоталась по гарнизонам. А потом сама вышла замуж за начальника спортивного комплекса в Нахимовском училище.

- Ага! Классика жанра, – хмыкнула я. – «Эмилия была замужем за дворцовым комендантом».

- Чего-о?

- Да, так. Сказку одну вспомнила. Потом объясню.

- Ну, ладно, – Лика переложила сумку из одной руки в другую. – Кстати, Ираида нам рассредоточиться, вроде бы, велела. Давай, я проверю вон те кусты справа, а ты – слева.

  И мы разбежались. Впрочем, в низеньких, аккуратно подстриженных в форме шарика зарослях спрятаться все равно было невозможно. Для приличия я пошевелила ветки битой и отошла в сторонку. Старые кроссовки на мокрой траве опять начали пропитываться сыростью. Я сошла с газона и шагнула на тротуар. Фонари здесь почему-то горели через один, и я оказалась в густой тени. Постояв полминуты, я решила вернуться обратно к дому.
 В тот же миг, взвизгнув тормозами, возле меня остановилось какое-то авто. Распахнулась дверь, и выскочивший оттуда здоровенный мужик  крепко схватил меня за воротник.

- Слышь, девка, - прошипел он, обдав меня перегаром. - Передай своим гераклам засушенным, чтоб кончали свои бумажки строчить! Все равно дом наш будет! А иначе… Мы детей и старушек не трогаем, но ради дела, можем и нарушить правило. Организуем бабкам Вечный покой!

  Он встряхнул меня

- Поняла?!

- Да! – пискнула я. – Только хрен тебе, морда бандитская!

  И, плохо понимая, что делаю, огрела этого типа битой пониже локтя. Наверно, вовремя сработали детдомовские инстинкты.
Злодей взвыл и замахнулся на меня. Но тут же охнул и хлопнулся на колени. Внезапно выросшая за его спиной Лика взмахнула сумкой:

- Не нужно нас обижать, мы девочки ранимые! Чуть что - сразу в слезы.

А потом с заплаканными глазами так трудно понять, по кому попали лопатой?!

Она стукнула агрессора сумкой по плечу. Несильно, вроде. Но бандит повалился на бок и взвыл.

А к нам, вопя, как индейцы во время схватки с бледнолицыми, уже неслась толпа старушек с Ираидой во главе. Увидев их, злодей побледнел и попытался стартовать с четверенек. Рванулся к своему авто.
Но тут у края тротуара резко затормозила еще одна машина. Выскочившие из нее Жан Феликсович и сеньор Эстебан  мигом просекли ситуацию.
Дядя Ваня засвистел в два пальца так, что Соловей-Разбойник обзавидовался бы! Враг вздрогнул и запнулся. А благородный соотечественник Дон Кихота ловко зацепил бандита за ногу ручкой своего винтажного зонтика. И с неожиданной для пожилого мужчины силой дернул ее на себя.

Злодей окончательно рухнул на асфальт. Попытался перевернуться. Но острый конец  испанского зонта ткнул его в грудь и прижал к земле, не хуже острия шпаги.

- Да вы знаете, на кого напали?! Да мы с шефом  всех вас живо в асфальт закатаем! А от конуры вашей камня на камне не останется!

Негодяй орал и сыпал угрозами.

- Cabron! – презрительно процедил сеньор Монтойя. –Hijo   de   puta!

  Он наклонился над злодеем.
И тут опять произошло нечто странное, что заметила, кажется, только я.
 Глаза испанца вспыхнули и засветились пронзительным зеленым светом. Он прошипел сквозь зубы еще несколько слов.
А потом с конца его зонта сорвалась золотая искра и ужалила бандита в грудь. Тот дернулся, испуганно округлил глаза и завопил  совсем другим голосом:

- Ай! Я больше не буду! Только не трогайте меня. Я вам все скажу!

- Говори, презренный наемник!

  Жан Феликсович вытер лоб и гордо подбоченился.

- Кто послал тебя на это подлое дело?

- Маров Дмитрий Юрьевич ,– зачастил, как в лихорадке, негодяй. - Бизнесмен со стажем, в прошлом из «братков». Ему, видите ли, это здание понравилось. Хочет себе заграбастать.

- Зачем?! – хором рявкнуло сразу несколько голосов.

- Так он на пилюлях шарлатанских поднялся. А здесь хочет устроить клинику нетрадиционной медицины. С лечением пиявками, что ли? Я не знаю точно. Ходят слухи, что еще какой-то претендент на домик имеется. Или даже два. Слушайте, отпустите меня, а? Я вам все рассказал.

  Дядя Ваня кивнул испанцу. Тот нехотя убрал свой зонт.
Бандит вскочил на ноги и одним прыжком влетел в  авто.

- Дела паршивые, – задумчиво озвучил академик общее мнение. - Враги пытаются запугать нас.

- Это им не удастся! – Ираида Леопольдовна воинственно взмахнула дрыном. – Мальчики и девочки – отбой тревоги! Мы победили в этой битве, но война продолжается.

  Словно в ответ на ее слова, колокола собора залились оглушительным звоном.

- Возвращаемся обратно. Этой ночью нас больше никто не потревожит.

  Импровизированное ополчение разошлось по  квартирам.

- Вовремя ты дядюшка вернулся, - заметила Лика, нарезая бутерброды и ставя на стол недопитый «Педро Хименес».  - Вы с сеньором Эстебаном нас прямо таки спасли.

  Сказав это, спортсменка бросила на испанца весьма кокетливый взгляд.

- Encantado. Eres   hermosa! - ласково улыбнулся ей сеньор Эстебан.

  Жан Феликсович только вздохнул.

- В Царском Селе все было прекрасно, но нас как будто какая-то сила обратно гнала. Мы ж гравюры-то дома забыли! Однако же и вы, девочки, молодцы! Особенно ты, племянница! Ну, просто грозная валькирия! Регина мне уже рассказала, как ты того типа оглоушила. Я, правда, не очень понял – чем?

  Спортсменка довольно улыбнулась и вытащила из сумки маленькую, но увесистую гантель.

- У меня очень терпеливый характер. Типа накопительной системы скидок.

Главное потом – не попасть под  раздачу бонусов.

- Все это, конечно, замечательно, друзья мои, – вмешалась я. – Однако Ираида была права насчет всего лишь одного выигранного боя. Давайте думать вместе, как нам одолеть злодеев раз и навсегда.

- Например .... стравить их друг с другом! Как пауков в банке! – вдруг нашелся академик. – Батюшкам-то, наверняка, не понравится, что у них под боком будут экстрасенсы пиявочные сидеть. Делегируем наших бабушек в епархию – пусть пожалуются, что возле Собора какие-то Дуремары завелись! Вдруг там на них управу сыщут? В лице нового попа Гапона или господина Милонова.Не все же им супротив «Матильды» крестным ходом ходить. Пусть полезным делом займутся! А еще надо узнать, что  у нас за Карабас – Барабас объявился – и  зачем на наше жилье зарится? Однако, решать все эти вопросы мы будем завтра. Все, девочки, идите, отдыхайте. Мы с сеньором Эстебаном еще тут немного посидим.