- Зря она мне про холодильник сказала, – грустно подумала я, запирая  дверь. – Выздоравливающий организм, гадюка, почему-то все время хочет жрать! Придется «мышь» проверить. Может, там не все так суицидально? Кстати, а когда это мы успели все прикончить? Ах, ну да, старушка же бегала вниз за какой-то закуской, когда мы победу над злыми силами отмечали!

  Я заглянула в холодильник. В нем присутствовали - недопитый бокал вина, плошка с остатками «оливье», блюдечко с кусочком жареной рыбы и одна сиротливая банка с вареньем.

- Хм! А не устроить ли мне праздничный ланч по поводу пропущенного дня рождения? – подумала я, вытаскивая на стол остатки продуктов.

  И только собралась все это «заточить», как в дверь позвонили: Ираида на половине дороги хватилась, что очки на подзеркальнике забыла. Не успела я закрыть за ней дверь, как из кухни раздался грохот. Я рванула туда и тихо офигела. За пять минут Мотька доела рыбу, разбила банку с вареньем, и в тот момент, когда я зашла, она, сидя задом в оливье, с дикой скоростью лакала испанское вино…

- Да уж, в этом доме не соскучишься! – вздохнула я. – Отметила, коза, день рождения! Прав был Генка – ничего хорошего в этом мероприятии нет…

  И, поминая недобрыми словами «ушастую тварь», принялась собирать с пола липкие осколки.
Когда с уборкой было покончено, я взяла в руки бокал с остатками вина  и подошла к кухонному окну. За стеклом холодный ветер усердно выметал из скверика опавшие листья и охапками бросал их в  Крюков канал.

- Октябрь, – подумала я. - Боже, это мой любимый месяц! Я готова его поедать, вдыхать, втягивать запахи. Ах, этот мятежный и печальный месяц. Надо же, как от встречи с ним зарделась листва! Кажется, что в октябре мир объят пламенем…

 Тут внезапно налетела черная туча  и погасила солнце. И, медленно кружась, с неба посыпались первые снежинки.

- Вот это да! – удивилась я. – Неужели осень доживает свои последние денечки? Но это же неправильно! К первому снегу надо готовиться загодя!

Как писали где-то в интернете – надо прежде натащить к себе в гнездо шерстяных носков, войлочных тапок, махровых халатов, крепкого черного чаю, белого хлеба со сливочным маслом и медом. Кусок колбасы на случай, если снег задержится прибытием, позвать кота, чтобы он ждал вместе с вами.

Собаку, чтобы она ждала, когда вам надоест ждать. И вы станете с ней играть или дадите колбасы или того и другого вместе. Сесть у окна, подпереть голову левой рукой, в правую взять кружку с горячим чаем и ждать. А у меня – что? Хлеба - нет, колбасы – нет, собаки – тоже нет. А вместо кота – это чучело по имени Мотька. И кормушку для бедных птиц я так и не сделала! Дедушка всегда говорил, что встреча зимы – это очень ответственное дело!  Надо проверить свои запасы. Достаточно ли сварено клубничного варенья для гостей и апельсинового - для себя? Все ли любимые книжки стоят на полках, на месте ли муми-тролли - с ними, как известно, зимовать куда приятней? Достаточно ли запасено сказок на ночь и просто по случаю? Запасен ли вами лунный свет на страницах стихов и солнечный - в детских книжках? Пение птиц в душе? Хорошие друзья? Разноцветные свечи?

Мда! Дедушка Сёма был мудрый человек! Я вспомнила наш последний разговор.

- Есть одна вещь, которую я знал раньше, но не произносил вслух, считая кощунством. Теперь имею право произнести. Самое большое благословение на свете - смертельная болезнь. Это шанс человека узнать себя. Возможно, наибольший в жизни шанс. Каждый мой день по насыщенности эмоциями и событиями равен году и я не поменял бы его на годы прошлой жизни. Боль, и разочарования, и тоска посылаются нам не для того, чтобы сломить наш дух, лишить нас ценности и достоинства, а для того, чтобы преобразить нас и приблизить нашу зрелость.

  Он тогда еще что-то говорил, но я уже плохо помню. Семилетней девочке трудно постигнуть смысл жизни и смерти. Я только плакала – и думала, что он меня бросает. Это теперь мне многое стало понятно. И странно видеть, что процентов девяносто пять народа живет работой, жратвой и шмотками. Может, мне проще оттого, что у меня ни нормального дома, ни нормальной работы? Переводы – это скорее баловство, чем труд. Поэтому я не бросаюсь купить со стипендии сто двадцать пятую тюль только потому, что прежняя под цвет дивана не подходит. У меня и дивана-то своего нет, если разобраться. Вообще мне как-то пофиг... И на кухне я идеальная хозяйка только потому, что мне все равно, что в рот положить. А еще  мне странно видеть людей, живущих по  инерции... Так, словно кто-то когда-то дал им пинка, и они движутся по какой-то накатанной траектории вокруг земных благ. Знают только два языка – командный и матерный, а на языках музыки, запахов, цвета и формы говорить не учатся…

 Ох! Что же это меня на глубокую философию так вынесло? С одного глоточка вина? Пойду-ка я лучше прилягу. Вон – Мотька, зараза    лохматая,  дрыхнет после пьянки, и все у нее хорошо.

  Но, видимо, сегодня был явно не мой день – ибо лечь мне тоже не дали. Сбежавшая с лекций Лика появилась с тортиком, пивом и кучей идей – как провести время до вечера? При этом пальцев на одной руке ей не хватило.

А еще говорят, ленивая у нас молодежь! Нифига подобного, добьются и перебьются. Или перебьют... Жуки майские...

Я удачно отбилась от перспективы посмотреть по ящику «любимый сериал». Не пожелала тащиться в ближний  МакДональдс, а пить пиво - категорически отказалась. Прочие изыски меня тоже не впечатлили.

- Ну, тогда хоть в подвал со мной сходи! – грустно попросила подружка.

- Дяде Ване диссертация зачем-то понадобилась. Позвонил - просил принести.

- А сам не может, что ли?

- Не-а. Он опять пароль забыл. То есть, шифр этот дурацкий.

- Ну, как бы да, – хихикнула я. – Когда из трех слов вслух можно произнести только «муравей», остальное запомнить сложно. Хорошо! Я с тобой туда прогуляюсь  – заодно посмотрю: можно ли в сейф гравюры убрать? А то, пока наши академики по Выборгам   шляются, раритет бесхозный стоит. А я – за него  волнуюсь.

  Я оставила Ираиде записку, что ушла к Лике, набросила куртку и выскочила из квартиры.

- Может, я тебя внизу подожду? – с тоской спросила я, глядя на лестницу. – Что-то сил пока маловато. Ты же недоеденный тортик домой отнесешь, и все равно спустишься?

- Не-а. Из дядиной квартиры в подвал отдельный ход имеется.

- Как это? Вы же на третьем этаже живете!

- А вот так! – хохотнула Лика. – Давай, шевели ластами! Покажу тебе наш «тайный ход в ванную». Кстати, не помнишь – из какого мультика эта фраза?

- Не смотрела я мультики, – буркнула я.– Телевизора в гарнизоне у нас с дедом не было, а в детдоме мальчишки его охраняли, как вратарь – свои футбольные ворота. Так что могу тебе только про «Реал - Мадрид» поведать.

- Спасибо. Как-нибудь потом. У нас в Питере всех только «Зенит» интересует.

  Мы поднялись наверх, открыли квартиру и прошли на кухню. Лика поставила коробку с тортом на стол. И шагнула к неприметной двери.

- Полюбуйся!

- А чего на нее любоваться? – удивилась я. – У Ираиды тоже есть «черный ход». Такой же точно.

- Ха! У нас, как в поговорке - Федот да не тот! Эта дверь совсем на другую лестницу ведет. Точнее, не только на вашу.

  Спортсменка толкнула дверь. Мы оказались на узкой площадке, от которой начинались стертые ступени.

- Ну и что дальше? – пожала я плечами. – Пока я вижу обычный черный ход.

  Лика ничего не ответила и только заговорщицки подмигнула мне. Потом подошла к стене и принялась дергать за какой-то крючок, который зачем-то в ней торчал.

- Направь меня, Господи, куда нужно, ибо, куда не нужно, я и сама влезу, -  пыхтя приговаривала при этом она.

  От стены плавно отделился небольшой кусок. Я ахнула, и от изумления чуть не ляпнула непечатное ругательство. Оказывается, в этом месте имелась тщательно замаскированная дверь, покрашенная в один цвет со стенкой. Если не знаешь, что она тут есть – пройдешь мимо и даже ничего не заподозришь.

За дверью так же обнаружились ступеньки, ведущие куда-то вниз.

- Вот! – победно улыбнулась моя подружка. - Потайная лестница, приводящая прямехонько в подвал.

- Этот старинный дом утыкан тайными ходами, как булка изюмом, - рассуждала я, осторожно спускаясь по скошенным от времени ступенькам.

- А вот и дядюшкин сейф, - девушка подошла к вмонтированному в стену железному квадрату  и принялась усердно бегать пальцами по кнопкам.

  Пока Лика доставала заветную диссертацию, я огляделась. Подвал был просторным и довольно чистым. Хотя на стенах из красного кирпича старинной кладки отчетливо виднелись белесые потеки вечной питерской сырости. Кроме дядиваниного сейфа я ничего интересного тут не заметила. И от нечего делать принялась расхаживать туда-сюда, мурлыча песенку из знаменитой сказки:

Пляшут тени на стене –
Ничего не страшно мне.
Лестница пускай крута,
Пусть опасна темнота –
Все равно подземный путь
Приведет куда-нибудь…

  Я напевала и машинально постукивала пальцами по стенке, вдоль которой шла. Допев куплет, чуть сильнее шлепнула по кирпичу ладонью в такт мелодии. Внезапно цемент, которым он был скреплен с остальными, треснул и осыпался на пол тонкой серой струйкой. Кирпич зашатался, как больной зуб.

И рухнул прямо мне под ноги. Я едва успела отпрянуть!

- Эй, что случилось? – встревоженная Лика подбежала ко мне, сжимая в руках диссертацию.

- Кирпич вывалился из стены. Теперь там – дырка, - растерянно пояснила я.

  Спортсменка сунула нос в образовавшееся отверстие.

- Хм! Странно! Такое ощущение, что это была фальшивая стена, построенная, чтобы скрыть что-то.

- А что надо было скрывать? – почему-то шепотом спросила я, чувствуя, как по спине пробегает знакомый холодок – предвестник чего-то захватывающего и рискованного.

- Кабы я знала! Ой! – девушка восторженно округлила глаза. – А вдруг за этой дыркой – тот самый клад?! Про который нам Карабас рассказывал.

- Который бабушка Жана Феликсовича здесь во время революции спрятала! – подхватила я.  – Точнее, дедушка!

  Лика решительно ухватилась за края дырки. Попробовала еще пошатать оставшиеся кирпичи.

- Поберегись!

  Спортсменка, что есть силы, дернула меня за руку. Мы отскочили к противоположной стене. Каменная кладка рассыпалась и грудой осколков рухнула на пол.

- Ничего себе! Кажется, сказочка про Буратино начинает сбываться!

- Но картинки с нарисованным очагом у нас нет – подумала я. – И крысы Шушары – тоже. Разве что – говорящий сверчок – да и тот испанский. Что он мне ночью сказал? «Ответ найдешь за каменной стеной»…

  За горой обломков нарисовалась обитая ржавым железом дверь.
 Мы немедленно подлетели к ней. Лика, что есть силы,  дернула кривую, насмерть приржавевшую ручку. Потом навалилась на дверь плечом.

- Ничего не выходит, - вздохнула она. – Требуется грубая мужская сила. Надо Артема звать. С монтировкой  или еще с каким орудием.

Пришлось временно вернуться назад. Девушка отнесла научный трактат дяди Вани к нему в кабинет  и принялась названивать своему джигиту.
 И уже минут через пятнадцать мы услышали под окнами знакомое тарахтенье. Юноша примчался на  «железном коне» довольно быстро.

Не успели мы поведать журналисту о чудесной находке в недрах дома, как в дверь снова позвонили. Вбежавший Петя с поклоном протянул мне хрупкое украшение.

- От сердца и почек – дарю вам цветочек! Может, теперь объяснишь, зачем тебе наша реликвия?

  Я осторожно повертела в руках алую стеклянную розу. И задумчиво сказала:

- Тут в двух словах не объяснишь. Но я постараюсь. В общем, друзья мои, мне кажется, что все мои странные сны и наша, не менее странная, подвальная находка каким-то образом взаимосвязаны.