Последние ее слова буквально обожгли меня! Я вскочил из-за стола, не обращая внимания на жалобно зазвеневший бокал, рванулся к девушке, с силой сжал ее руку, еле удерживаясь, чтобы не заключить  в объятия.

И яростно выдохнул:

- А вот этого я никому не позволю! Слышишь? Если кто-то в этот чертовой реальности попытается обидеть тебя, я…

- Буду драться, как лев! – Регина несколько оторопело закончила мою фразу цитатой из «Золотого ключика». – Не кричи, пожалуйста, а то твой дружок за стенкой подумает, что у нас уже начался семейный скандал. И не хватай меня за поцарапанную конечность, она и так уже пострадала от твоего дурацкого эксперимента.

- Да, конечно. Прости, пожалуйста!

  Несколько устыдившись своей горячности, я плюхнулся обратно на стул. Глядя на меня, Регина задумчиво покачала головой.

- А ты сильно переменился, господин артист. У тебя даже взгляд стал другим. Более жестким, что ли? Или более упрямым? В общем, беру свои слова обратно. Тому, кто решится тебя шантажировать, придется нелегко.

- Надеюсь, до этого не дойдет, - хмыкнул я. – Еще раз извини за внезапную вспышку. Просто пока мы с Владом доползли до этого курортного рая, пришлось испытать всякое. Не хотелось бы, чтобы тебе досталась хоть сотая доля наших переделок.

- Выше нос, Пьеро! – неожиданно весело отозвалась девушка. - Пока что мне грозит только одна беда – потолстеть от этой кормежки, как Винни-Пух, и не пролезть в дверь гостиничного номера.

  Она с комичной горестью покачала головой и с аппетитом доела последний золотистый ломтик.

- О, не беспокойся, моя Буратинушка! – воскликнул я, уже почти успокоившись  и впадая в привычный шутовской тон. - Если это и произойдет, я самолично вытащу тебя сквозь окошко и понесу в тренажерный зал. Там очень хороший буфет! И заодно посажу тебя на три диеты.

- А почему на три? – поинтересовалась Регина.

- Ну, ты же на одной не наешься!

  Она запрокинула голову и звонко расхохоталась. Потом ,отсмеявшись, сказала, погрозив мне пальцем:

- Ладно, я согласна и на десять диет, только не бросай меня в терновый куст.

В смысле не суй под нос букет с колючками! Кстати, откуда у тебя столь глубокие познания в кулинарном балагане? Одна никудзяга чего стоит! Она случайно джаге-джаге не родственница?

- Даже не однофамилица, - усмехнулся я. – Просто развлечений в этом райском уголке не так уж много. И от нечего делать я решил позабавить себя на досуге кухней народов мира. Благо в моем номере каким-то чудом обнаружилась книга «Шедевры иностранной кулинарии».

- Ага! Себя, значит, позабавить, а поваров загрузить!

- Ну, да. Хотя вскоре я понял, что рискую умереть от голода. Потому что, как ты правильно заметила, с этими иноземными блюдами проще тыкнуть пальцем в картинку, чем название произнести. Хотя по сравнению с русскими названиями блюд, иностранные - просто отдыхают. Помнится, когда я был маленький, мама пекла по воскресеньям тортик «Поцелуй негра».

- Хи-хи! Его, случайно, не подавали к свадебному столу Отелло и Дездемоны?

- Я бы этому нисколько не удивился! А вот тетушка моя на каждый праздник готовила бутерброды «Лысый Лазарь». Кстати, очень вкусные были, вот только не помню, из чего она их делала.

- А я в одном кафе наткнулась в меню на салат под названием «Аида». Случайно подняла глаза, а там, в окошке, видна вывеска «Ритуальная организация «Аида». В общем, я из того кафе бежала, роняя тапки.

  Мы еще немного посмеялись над разными гастрономическими нелепостями, а потом Регина снова посерьезнела.

- Если честно, Петь, меня, как говорится, одолевают противоречивые чувства. С одной стороны, я рада тебя видеть. Знаешь, я очень скучала по тебе в Питере. Бродила по знакомым улицам  и все время думала: вот здесь мы шли вместе. А под этим деревом ты читал мне монолог из новой пьесы  и все время спрашивал: ну как? Потому что роль тебе казалась неподходящей. А на этом мосту мы стояли ранней весной. Под нашими ногами, треща и ломаясь, неслись по течению ледяные глыбы. И мне вдруг показалось, что это не река мчит свои воды, а мост летит над ней, прямиком к заливу. Даже голова немного закружилась. А ты тогда обнял меня за плечи, и мне вдруг стало хорошо и тепло. Я все помню, как сейчас! И блеск солнца в острых гранях льда под нами, и синеву неба над головой, и чайку, летящую в сторону заката.

  Регина говорила это, отставив бокал в сторону  и глядя перед собой широко распахнутыми глазами. Лучи солнца, прорвавшиеся сквозь зелень оплетавшего балкон винограда, золотили ее щеки, легкий ветерок играл выбившимся из прически завитком. Я невольно залюбовался ею в этот миг.

И сам не заметил, как протянул руку через стол и коснулся  тонких пальцев девушки.

В тот же миг Регина вздрогнула и убрала руку.

- Я  мечтала о нашей встрече. Но на деле все вышло не так! Теперь я не радуюсь, а злюсь и негодую. Хотя ты, конечно, ни в чем не виноват. Но твой друг не имел права играть живыми людьми, как марионетками! А он буквально выдернул меня из привычной реальности  и засунул в свою бредовую историю.

- Я с ним еще поговорю! – тоном, не предвещающим ничего хорошего, пообещал я.

  Регина отрицательно качнула головой.

- Давай пока не будем пороть горячку. Ссоры с демиургом часто выходят боком, тем, кто их начинает первым.

- Но нельзя же оставить все как есть!

- Разумеется, нельзя.

  Регина потерла глаза и устало вздохнула.

- Только этот сложный вопрос мы обсудим чуть позже.

Когда я немного отдохну. Хоть дорога и была виртуальной, но устала я от нее так, словно бы и вправду две суток тряслась в поезде.

- Отдыхай, конечно! - заботливо сказал я. – Расслабься, ложись, поспи и ни о чем не думай. А я пока пройдусь по городу и соберусь с мыслями.

  Регина вздрогнула и подняла на меня жалобно округлившиеся глаза. И я сразу же понял, какую глупость сморозил. Кажется, я переусердствовал в своем рвении предоставить девушке весь номер, тем самым доказав, что наличие в нем здоровенной, как аэродром, кровати не имеет никакого отношения к ее приезду.

- Петя, не бросай меня одну, - почти испуганно попросила Регина, и я мысленно обругал меня бесчувственным чурбаном.

  С лица девушки исчезла насмешливая уверенность, в этот миг она показалась мне похожей на заблудившегося ребенка.

- Прости еще раз, - торопливо сказал я. – Конечно, раз ты не хочешь, я никуда не пойду. Сяду рядом и буду охранять твой сон. А если какие-нибудь монстры или недоделанные демиурги полезут в окошко – пришибу их вон той пальмой в кадке.

  Регина улыбнулась и ушла в комнату. А я остался на балконе – размышлять о произошедшем  и ругательски ругать Влада, треклятых монстров, загнавших нас сюда, и всю идиотскую ситуацию в целом!
Так уж сложилось исторически, что я, сыгравший в нашем театре полсотни принцев и разных там рыцарей, никогда не считал себя героем. Свято соблюдая актерский постулат, описанный в веселой песенке Кима:

Как только этот занавес дадут в последний раз,
Последний прозвучит аплодисмент -
Коня, копье и щит сдадим мы в реквизит.
Сдадим, - и, уходя, потушим свет.
И сняв долой парик седой и бороды отклеив,
Мы пустимся в обычные дела, дела, дела.
И нет, и не было героев и злодеев,
И подвигов во имя добра или зла!..

Мне всегда было чуждо рвение Дона Кихота, путавшего сказку и реальность.

Появление в моей жизни Регины многое изменило. Я почувствовал, как тонки и хрупки грани, отделяющие Прошлое от Настоящего, повседневную жизнь с ее суетой, ролями и репетициями, обедами и ничего не значащими разговорами – от мира мечты и жутковатой фантазии. Эта девушка ворвалась в мою жизнь, как беззаконная комета, разом сорвав с рельсов весь ход привычной реальности! Решительная, гордая, упрямая и, одновременно, нежная, трепетная, как хрупкий цветок.
Как цветок… Господи, да ведь это о ней, о таких, как она, написал Грин свою последнюю, незавершенную повесть! О девушке со смехом на губах, и вечной затаенной печалью сиротства в сердце. Она открывается, как солнечному лучу, человеческой доброте, участию, искренности. Но тут же «сворачивает лепестки», почувствовав чужой холод, насмешку или равнодушие. Как же мне уберечь это чудо от нашего жестокого мира?

Из комнаты, где уснула моя спутница, до меня донесся слабый вздох или шепот. Показалось, что Регина назвала меня по имени. Я беззвучно бросился туда и понял, что ошибся. Девушка мирно спала, раскинувшись на огромной кровати. Темный шелк ее волос струился по подушке, она улыбалась чему-то во сне. Смуглая рука, покоившаяся на кружеве покрывала, казалась по-детски тонкой и беззащитной.

Я тщательно задвинул занавеску, чтобы случайный луч южного полдня не разбудил ее. Регина повернулась, легко вздохнула, не просыпаясь. Рукав ночной рубашки скользнул вниз, открыв точеное плечо с маленькой родинкой. Я отчего-то покраснел, как мальчишка, и бережно поправил сползшее одеяло. Потом, не зная, куда себя деть, присел на край кровати и закрыл глаза. Было очень тихо, и в комнате слышалось лишь дыхание спящей девушки да стрекот неуемных цикад за окном.
Я зажмурился и обхватил голову руками. Не так я представлял нашу новую встречу, ох, не так! Чего греха таить, порой, мне грезились красивые картины. Как мы стоим на берегу, солнце, рисуя среди облаков сказочные замки, садится в море, а я, чуть волнуясь, говорю Регине очень важные, долгожданные для нас обоих слова. Вкладываю в них все сердце, а потом беру ее за руку и, как в старинной пьесе, прижимаю ее пальцы к губам. А она улыбается доверчиво и открыто и говорит мне: «Да»…

На этом месте я мысленно взвыл. Чертов Влад с его проклятыми, не во время прорезавшимися способностями! Вот прямо дал бы ему сейчас по морде за самоуправство! Теперь все рухнуло! Потому, что этот гад доставил мне Регину, как бандероль, причем против ее воли!

Чтобы не оскорбить девушку, теперь я просто обязан, наплевав на свои чувства, вести себя с ней, как брат.
А, может, это и есть единственный правильный выход? Вон, с каким облегчением Регина вздохнула, когда я сказал, что мы всего лишь друзья! Ну, значит, так тому и быть! Засунь свои чувства, Пьеро, поглубже в коробку с актерским гримом, приклей на губы беспечную улыбку  и лучше подумай, какой балаган вам нужно будет сочинить, чтобы обмануть Влада.
А то неизвестно, что он в следующий раз придумает. Вдруг пришлет мне какую-нибудь голливудскую красавицу с ногами от ушей, и что я с ней буду делать?! Нет уж! Лучше мы будем на пару с Региной дружно дурить голову новоявленному демиургу. А если хоть какая-то недобрая тень появится у нас на пороге?

- Порву, как Тузик грелку, и скажу, что так и было! – пробормотал я. – Пусть я ни разу не герой!

  Я снова выскочил на балкон и подставил лицо летевшему с моря ветру. Но не успел остудить свою бедную голову, как внизу, шаркнув шинами, затормозил роскошный лимузин. Подлетевший швейцар с поклоном открыл дверцу, и из машины вывалилась знакомая фигура. Влад поднял голову, заметил меня и приветливо помахал рукой. А потом сделал приглашающий жест.

- Спускайтесь, господин артист! Пропустим в баре по рюмашке за …успех предприятия!

  Я осторожно прокрался к двери, стараясь ничем не стукнуть и не потревожить спящую девушку. Не сказать, что приглашение выпить меня порадовало, но не впускать же этого доморощенного иллюзиониста в номер?

- Совсем зажрался, скотина – бормотал я, спускаясь по лестнице. – До того причала, где торчит его поганая яхта, десять минут ходу прогулочным шагом.

А он на машине разъезжает, буржуй недорезанный!

- Ну, что, Пьеро – доволен? – поинтересовался Влад, протягивая мне рюмку.

- Спасибо! В некотором роде.

- И что твоя барышня? Не желает к нам присоединиться?

- Нет – буркнул я. – Она спит.

- А почему одна? – хохотнул приятель.

- Потому, что на твоих подружек не похожа, – буркнул я. – Кстати, помнишь иностранца с зонтиком? Так вот он – ее дядюшка. С такой родней лучше не ссориться!

  Влад пожал плечами. Но во взгляде у него промелькнуло что-то похожее на тревогу.

- Ну, спит, так спит, – почти миролюбиво сказал он. – Можешь потом машину взять и покатать девушку по нашей Ницце. Или на яхте поплавать. У нас тут свой Лазурный берег – не хуже, чем в Европе.

- Далась тебе та Европа! – вздохнул я. – Ты, прямо, как наши «не братья» в нее рвешься! А на фига?

- Ну, там Запад все-таки. Культура! Цивилизация!

- Скажешь тоже! Была – культура! А теперь – нашествие иноверцев!  Да и от цивилизации скоро ничего не останется! Кстати, а ты никогда не задумывался над тем, что «запад, западня и западло» – вообще-то - однокоренные слова?