(За пять лет до описанных в прологе событий)

Замок Фалькенштерн, что в переводе с древнего наречия означает «Звездный стрелок», высоко вскинул свои башни над крутой вершиной древней горы. Стены восточной части замка прочно и неколебимо стоят на крутом уступе, а под ними простирается бездонная пропасть. В западной части находятся мощные, хорошо укрепленные ворота. Там острые скалы и каменные гребни постепенно переходят в пологую тропу, поросшую вековыми елями. Тропа сбегает вниз, ведя к дремучему лесу, раскинувшемуся у подножия горы.

Наш родовой замок славен тем, что за столетия со дня его возведения, он ни разу не доставался врагу. Лесные заросли, скалистые уступы и огромные валуны надежно укрывали защитников Фалькенштерна. И мои предки с боевыми кличами налетали на врагов из засады, отбрасывая их прочь от родных стен.
А сегодня в стенах замка Фалькенштерн слышны совсем другие крики.

- Ваша светлость! Ваша светлость? Где юная герцогиня?!

- Поищите  в фехтовальном зале.

- Искали уже, ее там нет.

- Значит, ее светлость опять убежала к озеру.

Проверьте, все ли лодки на месте. Если ее светлости опять приспичит играть в пиратов… Нет, второго морского боя мы не переживем!

«Хи-хи! Подумаешь, «не переживем»! Всего-то  одну лодку продырявили и сломали два весла. Зато все остались целы, и чего тут переживать?»

- Обыщите еще раз покои ее светлости. Может, она где-то прячется?

- Смотрите! Веревочная лестница! Ее светлость сбежала через окно.

- Это не ест благородний юний дама! Это ест улишний малчишка-сорванец!

«Ого! Сама госпожа Матильда вмешалась в поиски. Надо мне потихоньку отсюда выбираться».

Я выскользнула в коридор, осторожно отогнув край гобелена, за которым пряталась. А здорово  я придумала – привязать веревочную лестницу к окну. Теперь гувернантка и слуги будут искать меня во внутреннем дворе, возле конюшен. А я, тем временем, поднимусь на самый верхний ярус главной башни замка. И спущусь к воротам по потайной лестнице.

Замок Фалькенштерн так велик, что даже отец не помнит точно, сколько в нем тайных ходов и запертых комнат. А я знаю их почти все. К тому же раз «мы настолько стеснены в средствах», как говорят взрослые,  то почти половина замка остается нежилой. И это мне на руку!
 Быстрыми беззвучными шагами я кралась по коридору. Крики и шум голосов за спиной постепенно затихали.
Так. Два поворота налево, и я - в  картинной галерее. Портреты далеких предков, тускло поблескивающие латы, переливы шелков и бархата. А вот и портрет моих родителей. На этом полотне они совсем молодые. Мама в белоснежном платье с высоким воротником. Отец, улыбаясь, протягивает ей руку. Это их свадьба.  День, когда герцог Георг Фалькенштерн  обвенчался  с юной баронессой Амалией Этуаль.
Портрет моего старшего брата Стефана. Черный камзол, ослепительная улыбка, в одной руке обнаженная шпага, в другой – золотой кубок - приз за первое место на  королевском турнире. Братец, ну когда же ты вернешься домой из своей заграницы? Скучно без тебя! И  хочется  показать тебе пару фехтовальных приемчиков, которым меня обучил Рудольф.

В конце коридора послышались шаги. Я, сорвавшись с места,  подбежала к последней картине и с трудом отодвинула тяжелую золоченую раму. За картиной открывался узкий коридор, ведущий к винтовой лестнице на вершину башни. 
Потемневшее от времени зеркало на стене отразило худенькую фигурку в коротких штанишках и тесной коричневой куртке – детской одежде старшего брата.
Хитрющие серые глаза, улыбка до ушей…

Ну, точно – мальчишка-сорванец!  Правда, рассыпанные по плечам спутанные каштановые кудри сразу выдают девчонку.  Ладно, хватит на себя любоваться. Ребята в лесу, наверное, заждались.

Показав отражению язык, я начала подниматься по лестнице.
Пять пролетов, пять поворотов, маленькое окошко в каменной толще. Высунуться по пояс, вдохнуть свежего воздуха.
Ух, какой простор!

Небо надо мной – купол густо-голубого цвета, а у черты горизонта оно светится бледно-розовой прозрачной полосой. Налево – нестерпимо яркий блеск. Это сверкают на солнце волны далекого моря.

Направо и подо мной – густая зелень лесов, белеют острые горные пики, вьется лента реки. А еще дальше – темно-зеленая полоса лесов подступает к ярко-оранжевой и красной черепице деревень, сверкают шпили дворцов и соборов. Там – Нордстар – столица Вестии. Город – «Северная звезда».
Вот сколько раз я смотрела в это башенное окошко, столько раз замирало сердце. Хотелось броситься навстречу этому простору, взмыть в лучезарную синеву неба и лететь так, чтобы вся Вестия, нет, весь мир проплывал под тобой, только ветер в лицо!..

Ох, мечты, мечты… Ладно, двигаем дальше. Время идет, а я еще хотела зайти в тайную комнату и посмотреть на ту картину.
 Тайную комнату с картиной я обнаружила пару дней назад совершенно случайно. Заметила в одном из башенных пролетов какую-то дверь, толкнула ее, потом, наученная опытом прошлых «исследований» замка, нажала на выступающий в стене кирпич.

И дверь неожиданно мягко распахнулась.  Внутри не было ничего интересного, кроме огромной картины на стене. Но, взглянув на полотно, я уже не могла оторвать от него глаз.
Там багрово-черные тучи застилали небо, а на горизонте пылал пожар. И на вершине холма, в пылающих отблесках, на фоне темной стены вековых сосен стояла девушка. В одежде простой крестьянки, босиком. Ветер раздувает пряди длинных темных волос, тонкие черты лица, широко распахнутые серые глаза. А в глазах  – и боль, и гнев, и бесконечная усталость, и решимость идти до конца, идти навстречу врагу и победить, пусть даже ценой собственной жизни!
Девушка взметнула вверх руку, точно призывая в атаку невидимую за черной стеной леса армию. А над ее головой, раскинув крылья от одного края картины до другого, парила огромная, похожая на орла, прекрасная птица с бронзово- золотыми перьями. Словно друг и хранитель перед лицом грозной беды.
Да кто же посмел скрыть такое чудо в темной каморке?!

Вечером за ужином я спросила об этом отца. Он закашлялся и невнятно начал объяснять, что картина «нуждается в реставрации», а у нас «мало средств». А матушка, громко стукнув вилкой о тарелку, завела разговор о том, что госпожа Матильда опять жаловалась на меня и что в двенадцать лет юной герцогине Фалькенштерн пора бы уже знать все правила придворного этикета.
Словом, взрослые, как всегда, скрывают от детей все самое интересное. Теперь мне  самой придется разгадывать тайну этой картины. Но сначала  полюбуюсь на нее еще раз.

Когда я подошла к тайной комнате, то с изумлением обнаружила, что дверь приоткрыта и оттуда доносятся голоса. Отец и матушка громко о чем-то говорили, спорили, чуть ли не ругались. Я проворно скользнула в какую-то нишу, где стояла статуя рыцаря, спряталась за пыльными, ржавыми доспехами.
Ну, теперь придется подождать. А о чем же мои родители все-таки спорят? Да еще так громко!

- Боже мой! Георг, ты же обещал мне, что Мариэтта никогда не увидит эту картину!

- И я все сделал для этого! Спрятал в тайнике, причем тайну входа не сказал даже тебе. Я не знаю, как это произошло? Как наша девочка вошла туда?! Видно, судьба распорядилась, чтобы она увидела это полотно.

- Судьба! Скажи еще: «рок», «фатум»... Безумие! Какая-то дикая история о родовом проклятии!

- Это не проклятие, это Дар.

- Да, что бы там ни было, я не отдам этому нашу дочь!

 В голосе мамы зазвенели слезы.
Мне жутко захотелось выскочить из своего укрытия, броситься к ней, утешить, помирить  с отцом. Что это за чушь, о чем они спорят? Кому меня нельзя отдать? Замуж мне, вроде бы, рано…

- Дорогая, успокойся, - голос отца стал мягким, ласковым, - Возможно, это просто совпадение.

- Да, конечно, – мама прерывисто вздохнула и нервно рассмеялась. – В самом деле, в наш просвещенный век верить в какие-то чудеса и древнюю магию… В конце концов, это просто раскрашенный кусок холста , не более.

-  Пожалуй… - теперь в голосе отца зазвучала горечь, - В наш «просвещенный век» творятся такие вещи, которые будут пострашнее древней магии. Тюрьмы Нордстара переполнены. Говорят, людей хватают прямо на улицах за неверно истолкованное слово, за косой взгляд, брошенный на портрет короля. Если бы Анри остался жив…  Если бы не  трагедия на охоте… Черт, я должен был тогда расследовать все обстоятельства!..

- Ради Бога, хватит об этом! Что ты мог сделать один? В конце концов, здесь  мы в безопасности.

- Боюсь, что не надолго. Я недавно узнал кое-что…

   Голос отца понизился до еле слышного шепота. Затем послышались торопливые шаги. Отец и матушка вышли из тайной комнаты.
Я сжалась за ржавыми доспехами, стараясь не дышать. Шаги родителей стихли. Ох, ну все, можно, наконец, вылезать.

Я выкарабкалась из-за статуи рыцаря, стряхивая с волос и одежды пыль и паутину.
Что это такое вообще было? О чем говорили отец с матушкой, я так и не поняла. Какой-то дар, какая-то магия… И причем тут картина? Анри, это, наверное, король Генрих Восьмой, погибший несколько  лет назад  на охоте при странных обстоятельствах. Вроде бы,  король и отец были друзьями, так сказал однажды мой учитель мэтр Доминиус.  А когда я начала выспрашивать подробности, он сразу перевел разговор на другую тему.

Я помотала головой. Слишком много странных новостей для одного утра. Ладно, постараюсь позже во всем разобраться, а сейчас – бегом по потайной лестнице к подножию башни, и там – в лес, к ребятам. Смотреть на картину уже некогда.

Я выбралась из густых зарослей тиса, скрывавших  выход из башни. Но не успела сделать и пары шагов по тропе, ведущей к лесу, как вдруг рядом со мной, буквально из-под земли, выросла высокая фигура отца.

- Снова убегаем в лес, дочка? Подальше от госпожи Матильды и правил дворцового этикета?
Отец говорил строго, но в его карих глазах плясали веселые искорки.
– Думала, ты одна знаешь все тайные выходы из замка?

- Ну, па-ап…Я ненадолго. Меня там ребята ждут. Мы не будем убегать далеко, обещаю. А правила этикета я выучу. Обязательно! На следующей неделе!

   Отец улыбнулся, ласково провел рукой по моим спутанным кудрям, а потом сказал тихо, словно обращаясь к самому себе:

- И с куклами – скука, и нет интереса
 К подружкам-болтушкам - все глупость одна.

 И, прежде чем вырасти гордой принцессой,
 Почти что мальчишкою стала она!

- Все принцессы – дуры! – буркнула я. – В книгах, которые мне подсовывает госпожа  Матильда,  они только и делают, что пляшут на балах и хнычут, когда их похищают драконы. Пап, ну можно я уже пойду?

- Ладно уж, иди, дочка, что с тобой поделаешь. Только постарайся вернуться до вечера. И еще! Ни за что не подходите с ребятами близко к Клык-горе.

- Там живет дракон?!

- Там каменистые осыпи. В любой момент может случиться обвал.

- Хорошо, не подойдем. До вечера, папа!

Отец помахал мне рукой и скрылся за воротами замка.
А я побежала вниз по тропе, с разбегу влетела на опушку леса и громко свистнула.
 В ту же минуту из-за кустов с радостными криками вылетела ватага мальчишек и девчонок. Длинный веснушчатый Вилл, хмурый здоровяк Якоб, добродушный толстяк Юрген, Дэн, Макс, Тереза, Нелли, Бетти… Дети слуг, прачек, кухарок, проживающих в замке.
Мои самые лучшие друзья!

- Слушайте, о вольные стрелки Шервудского леса, что скажет вам отважная дева Мэриан!
Я приняла торжественную позу.
- Сегодня мы должны спасти нашего доблестного друга Маленького Джона из плена злобного Гая Гисборна. Я и благородный разбойник Робин Гуд… Кстати, парни, надо кинуть жребий, кто сегодня будет Робин Гудом.

 Робин Гудом в этот раз выбрали Вилла. Юргену досталась роль монаха Тука, Якобу – Маленького Джона.

В самый разгар жеребьевки  кто-то вдруг дернул меня  за штанину.

- А я кем буду?
 Четырехлетний малыш Марти,  брат Юргена, с любопытством смотрел на меня, широко раскрыв глазенки.

- Юрген! Опять мелкого притащил?!

- Не сердитесь, ваша све… Мариэтта, то есть госпожа Мэриан,  – смущенно пробасил толстяк. – Матушка на службе у его светлости, дома малыша не с кем оставить.

- Глаз тогда с него не спускай!  Следи, чтоб не сел в крапиву, как в прошлый раз, и не провалился в какую-нибудь яму.  Марти, - я улыбнулась малышу и погладила его по растрепанным льняным волосенкам, - назначаю тебя верным оруженосцем брата Тука. Будешь носить за ним колчан со стрелами.

   Мы вынули из кустов припрятанные заранее игрушечные луки и стрелы. Игра закипела!

Солнце уже бросило закатные лучи на вершины сосен, когда мы, усталые, чумазые, но веселые и довольные вышли из леса. Игра в вольных стрелков удалась на славу, завтра можно еще поиграть, а потом придумать что-нибудь другое. Устроить рыцарский турнир, например, или опять затеять морской бой на озере.

- Ребята, я побегу вперед, а то госпожа  Матильда меня заметит, крик поднимет. Юрген, давай мой лук.

- Его Марти тащил.

 Юрген как-то растерянно оглянулся.

- А где Марти?

- Да он все хныкал, на ручки просился. Я устал его нести, попросил Вилла помочь.

- Вилл?
 Я резко обернулась, ища мальчишку глазами.

 Вилл стоял, замерев в неловкой позе, у края дороги.
Один.
Меня словно обдало леденящим холодом.

- Вилл! Где Марти?!

- Он…
Мальчишка нервно сглотнул, веснушки на побледневшем лице стали почти черными.

- Он в кустики на минутку попросился. Я… я думал, что он к брату потом побежал…

  Наверное, еще полчаса мы бегали по лесу, прочесывали все придорожные кусты, кричали и звали малыша, пока не охрипли.
Юрген бессильно привалился к сосне, со лба стекали капли холодного пота.

- Матушка… У нее сердце больное… Как я один домой вернусь?

- Вилл!
 От бессильной ярости хотелось орать, но я старалась говорить спокойно.
 – Ты последний  с Марти разговаривал.  Вспомни, о чем вы говорили?

- Ну…Он сказал, что ему матушку жалко. Что она болеет, а лекарства стоят дорого. Спросил, можно ли в нашем лесу найти клад.

- А ты?

- А я вспомнил, что дед говорил, будто у Клык-горы сто лет назад разбойники золото зарыли.

- Идиот! Дурак ненормальный!
 Я с такой силой толкнула Вилла в грудь, что он отлетел на несколько шагов и с размаху шлепнулся на землю.
– Быстро! Бежим в замок, зовем  взрослых на помощь!

   Два раза повторять было не нужно. Ребята стремглав помчались в гору, к воротам замка. Впереди бежали Вилл и Юрген.
Я немного отстала, потому что в голове моей неожиданно сложился новый план. Клык-гора, по сути, невысокий скальный уступ с заостренным каменистым гребнем на вершине. Он находится неподалеку  от замка, только дорога к нему ведет через извилистый овраг, заросший терновником. Лошади там не пройдут,  да и  человеку пробраться будет нелегко.
А я знаю короткий путь – подземный ход , что начинается  рядом с воротами замка. Только стены хода со временем осели и взрослому там не протиснуться. Даже Юрген с Виллом не пролезли бы. Но я пройду.

- Марти! Марти! – завопила я, едва успев вылезти из тесной норы. – Марти, отзовись, где ты?!

 Никого. Только эхо глухо повторило мой голос.
Закатное солнце зажгло на белых каменных ребрах Клык-горы зловещие кровавые тени. Я обежала скалу справа, потом слева. Никого нет! Он что, на вершину умудрился залезть?!

Вообще-то, на вершину вела узкая  тропка. Отец пугал меня рассказами  про каменные осыпи. Но эта тропа выглядела довольно надежной.
Я, покричав еще чуть-чуть, со вздохом принялась карабкаться наверх, обдирая руки  и колени.
Конечно, на вершине тоже никого не было. На остром пике еле-еле хватило места для меня одной. Держась обеими руками за край каменистого гребня горы, я снова отчаянно закричала:

- Марти, где ты? Марти!

И вдруг услышала тихий то ли всхлип, то ли стон. Он почему-то доносился снизу. Холодея от жуткого предчувствия, я опустилась на четвереньки, подползла к краю обрыва и свесилась вниз.

Так и есть!  Фигурка  ребенка застыла на крошечном уступе. Малыш стоял, подняв руки и вцепившись в какой-то корень, пробивший толщу скалы. Вершина Клык-горы нависала над ним, как козырек.
Господи, что же теперь делать? У меня нет с собой даже веревки. А если бы и была, я все равно одна не смогла бы спуститься к нему с этого козырька, а потом, обвязав мальчика, подняться с ним на руках обратно.

- Марти, держись!

 А сколько он еще продержится? Взрослые, наверно, только пробираются к горе по оврагу. Что же делать? Как  спасти малыша?!

Налетевший порыв ветра толкнул меня в грудь, заставляя подняться.
Он был сильным и теплым этот ветер. Словно невидимой ладонью провел по моему лицу, стирая слезы, ласково погладил по волосам.
Я выпрямилась, балансируя на острых камнях. Ветер держал меня. Его порывы разогнали облачную хмарь, последние золотые лучи заходящего солнца ярко осветили вершину горы.
Ветер налетел с новой силой. И я отчетливо услышала, как кто-то тихо и ясно произнес рядом со мной:

 - Обопрись плечом о ветер, страх отринь, поверь надежде.
Свод лазурный чист и светел – он подхватит, он поддержит.
Обопрись крылом о ветер, нет преград  душе летящей!
Разорвет земные сети голос твой, с небес звенящий!

  Но не успела я этому удивиться, как жалобный вскрик малыша резанул уши.
 А вслед за ним я услышала еще более страшный звук.
 Шорох падающих камушков, который все нарастал, грозя превратиться в неудержимую лавину.
И тогда, плохо понимая, что делаю, я шагнула с обрыва…

Удар сердца. Мгновение тьмы, миг небытия.
И порывы ветра, как добрые руки, подхватывают тебя.
Раскинуть крылья. Грудью лечь на тугие потоки воздуха, плавно скользнуть ниже, еще ниже. А потом, сложив крылья, стрелой кинуться вниз.
И подхватить на лету падающего с обрыва ребенка!
А потом  лететь, лететь, что есть сил, неся  драгоценную ношу к высоким башням  замка Фалькенштерн.

В родной замок я, правда, вошла уже своими ногами. Просто потому  что смертельно устала,  и крылья меня почти не держали.
Я обратилась  у самых ворот. 
Марти цеплялся за меня обеими ручонками и, видно, плохо понимал, что произошло. Да и я, честно говоря, соображала не лучше малыша. Вошла во внутренний двор, полный народу, молча протянула ребенка матери и, не обращая ни на кого внимания, стала подниматься по лестнице.
Отец вышел мне навстречу. Не представляя, что сейчас нужно сказать, я застыла в нескольких шагах от него.

 Тишину прорезал крик матери Марти.

- Чудо! Чудо! Ваша светлость, чудо небесное свершилось!  Ангел спас моего малыша! Марти сейчас сказал мне: ангел небесный в облике дивной птицы принес его домой.

Отец сделал шаг вперед.  Бережно привлек меня к себе, обнял и поцеловал в лоб на глазах у изумленной толпы.
Последнее орлиное перо соскользнуло с моего плеча и, кружась, упало на пол.