Здесь мне открылась удивительная картина.
Запущенный сад был полностью очищен от бурьяна и чертополоха. Теперь на пышных клумбах пылали алые георгины и огненные хризантемы.

Густые заросли боярышника и остролиста были аккуратно подстрижены, их красные ягодки ярко блестели в густой изумрудной листве.

Все дорожки оказались тщательно подметены. Кроны высоких, тронутых осенней желтизной деревьев, украшали гирлянды разноцветных фонариков. Почему-то оказалось, что уже вечер, и вдоль дорожек тоже зажглись круглые золотистые светильники, похожие на большие апельсины. Тихо звенели невесть откуда взявшиеся фонтаны, и летящие брызги в их свете блестели, как алмазная пыль. А дом в глубине сада  сиял огнями,  маня к себе усталую путницу.
Ничего не понимая, я, как завороженная, пошла туда. И перед  крыльцом застыла на месте снова. Потому что компания, приветствовавшая меня радостными криками, могла разве что присниться в самом странном и нелепом сне.

Первым ко мне подбежал маленький, в половину человеческого роста старичок в белоснежной, расшитой кружевом рубашке и шелковом синем плаще. На ногах у него были чулки, лиловые до колен штаны с большими бантами и черные остроносые туфли с серебряными пряжками. Старичок поправил очки, погладил белую окладистую бороду и, сняв широкополую шляпу, отвесил  церемонный поклон. Сопровождаемый  при этом тихим звоном. Оказывается, к шляпе удивительного дедули  зачем-то были пришиты  колокольчики.

- Приветствуем вас, новая госпожа! – тоненьким пронзительным голоском провозгласил он, выпрямившись.

- Вы прошли все испытания, и Дом принял вас!

- А вы-то кто такой? – пролепетала я, пытаясь изобразить в ответ нечто вроде неуклюжего реверанса.

Старичок поклонился снова.

- Позвольте представиться! Филипп Иеронимус  Бертрам   Адальберт   Фицпатрик. Но для вас, госпожа – просто Фил!

- Мы – Хранители Дома, – улыбнулась мне такая же маленькая старушка в шелковом розовом платье, кружевном фартучке и белом чепце на пышных седых волосах.

Забавная бабуля присела передо мной, взявшись кончиками пальцев за края юбки. Причем у нее это получилось гораздо изящнее, чем у меня.

- Моя – дражайшая супруга! – торжественно провозгласил Фил. – Элизабет Анна Мария Роза Агнесса…

- Зовите меня тетушка Бетти, госпожа, - прервала поток пышных имен маленькая старушка.

- А это наш внучек! Лесли, подойди и поздоровайся с госпожой.

Ко мне подбежал еще один человечек в красной курточке с золотыми пуговицами и желтых коротких штанишках.
Ни дать, ни взять семилетний  мальчишка, только размером с куклу! Из-под полосатого колпачка во все стороны торчат пышные льняные кудри, улыбка до ушей, забавный нос картошкой и круглые, сияющие от восхищения, голубые глаза.

Лесли поклонился мне и пропищал:

- Приветствую вас, прекрасная госпожа! Я так долго ждал этой минуты.

- Мы все ждали, Лесли, – важно кивнул старичок. – Дом не может стоять без хозяина. Для Хранителей нет ничего мучительнее, чем видеть, как родные стены приходят в запустение.

И только тут до меня дошло, с кем я сейчас разговариваю.
Хранители Дома! То есть, попросту говоря – Домовые! Конечно, я слышала о них и раньше, а кое - кого даже видела. Правда, молчаливые, лохматые и бородатые деревенские брауни отличались от этой семейки  примерно так же, как простой фермер отличается от сквайра.
Стоп! Но ведь если это – Домовые, то выходит, что…
И тут я, позабыв все правила этикета, возмущенно завопила:

- Хранитель Дома, говорите?! Так это вы прикидывались табуреткой и роняли меня на пол?

Фил ухмыльнулся:

- Ну, откровенно говоря, - да!

- Так это вы рычали, как дикий зверь, и чуть до нервной икоты меня не довели?  Зачем?! Я думала, что Домовые – добрые…

- Так и есть, - развел руками старичок. - Но правила незыблемы! Пришедший в этот дом незваный гость должен выдержать три испытания.

- Какие еще испытания? – буркнула я.

- Те, что выпали вам этим утром, госпожа, - вздохнула Бетти. – Но вы перенесли их с честью! Не испугались злой собаки, не побоялись лезть в глубокий колодец, чтобы спасти моего внука.

Старушка погладила Лесли по лохматой голове.

- Так, значит, вот, кто был тем котенком? – тихо спросила я. – И вы меня обманули, что ему грозила опасность? А я, как дура, карабкалась по мокрым камням…

Я опустила голову. На глаза навернулись слезы незаслуженной обиды.

- Нет-нет, госпожа! – воскликнул Лесли, вырываясь из бабкиных объятий.

- Я, по правде, свалился в колодец и не мог вылезти сам. А бабушка так растерялась, что забыла все заклинания. Если бы не вы, я бы до сих пор там сидел!

- Но вы проявили истинное милосердие и спасли моего внука! – провозгласил старенький Домовой. – А потом проявили столь же неслыханную честность, отказавшись от законного вознаграждения. И теперь…

Он сделал эффектную паузу.

- Вы по праву – хозяйка этого дома и Маг-Хранитель нашего города!

- Погодите, какой еще Маг-Хранитель?!

Я вскочила и отчаянно замахала руками:

- Я ни разу не волшебница!

- Тот, кто честен, добр и смел – тот и есть волшебник! – уверенно заявил Лесли.

И Фил одобрительно кивнул внуку.

- Да, госпожа. Прежний хозяин этого дома, бывший Маг-Хранитель, Альберт Вариус уехал куда-то, сказав, что больше не вернется. Мы не вправе задавать вопросы хозяевам. Он сказал, что его заклинание поможет будущему Хранителю задержаться в этом городе.

- Задержаться?! Да оно меня чуть не спалило!

- Простите, госпожа. Но нашей вины в том нет. Мы лишь хранили дом и ждали того, кто выдержит все испытания.

Кажется, мне отсюда уже не уйти.
 Тут я бессильно всхлипнула и опустилась на колени. Ничего себе – перспектива!  Спастись от одной тюрьмы – и тут же попасть в другую.

Из обычной каталажки я бы, наверное, еще как-нибудь выбралась! А вот отсюда….

Тетушка Бетти тут же кинулась ко мне.

- Госпожа, не плачьте! Фил проводи госпо.. бедную девушку в дом. Там уже готов ужин и горячая ванна.

  От «ванны» я не смогла отказаться, даже пребывая в весьма растрепанных чувствах. Последний раз я встречалась с этим чудом цивилизации накануне своего бегства из дома. А потом мне несколько лет подряд в лучшем случае перепадал тазик горячей воды. Или ближайший ручей…

В общем, я радостно поплескалась в водичке, нагретой для меня домовыми, потом нырнула в ночную рубашку и халат предыдущего владельца дома  и отправилась в спальню. Ужин тетушка Бетти принесла мне туда. Идти в столовую   было незачем. Да и не в чем. Женских нарядов в доме не наблюдалось, а моя одежда пришла в полную негодность еще вчера. Так что мы решили обойтись без этикета. А с самого утра заняться перетряхиванием сундуков и изучением кладовок.
Почесав в затылке, Фил сказал, что прежний  маг был небольшого роста. Поэтому есть шанс отыскать для меня какие-нибудь штаны и рубаху. Впрочем, на платье я и не настаивала. Ибо носить его почти разучилась. Хотя не забыла еще те времена, когда у меня было не одно, а целый десяток платьев. Да не из ситца, а из шелка, батиста и муслина. Был у меня и родной дом с большим садом, и много игрушек, и даже любимый пони. И мама, которая во мне души не чаяла. Да вот только продлилось такое счастье не долго.

 Матушка моя происходила из семьи крупных землевладельцев.  Оставшись без родителей, она спокойно жила в своем имении, пока не влюбилась необдуманно  в какого-то бродячего поэта. Если верить ее словам, тот был  красив, зеленоглаз и безумно талантлив.  Целое лето он гостил у матушки, а осенью ушел, куда глаза глядят, вслед за перелетными птицами.
Ну, а зимой, как раз под Рождество, на свет появилась я. И все бы ничего, да вот только роды отняли у мамы много сил. И вокруг нее, как злобные стервятники, принялись кружить бабушкины сестры. Все, как на подбор, святоши, ханжи и старые девы. Зловредные родственницы принялись убеждать матушку, что ее болезнь – расплата за совершенный «грех». И«плод запретной связи» нужно немедленно сдать в какой-нибудь приют. А остаток жизни посвятить молитвам и покаянию. Ну, а лучше всего  постричься в монастырь и отписать им все имущество.
К счастью, матушка их не послушалась. И принялась растить меня, воспитывать, любить и даже баловать. Хотя стараниями теток-сплетниц от нее отвернулись все богатые и почтенные землевладельцы в округе.
Но маму это нисколько не огорчило. Втайне она продолжала любить своего пропавшего без вести поэта. Читала мне его стихи, красивые и немного странные. И все время повторяла, что настанет день, и  отец вернется к нам.
Наверно, я росла самой счастливой девчонкой на свете. Науками меня нанятые матушкой учителя не мучили. Зато к моим услугам была большая библиотека в имении. Но больше всего я любила возиться с лошадьми. Матушка имела приличную конюшню,  и я, бывало, пропадала там часами. Скакать на лошади я научилась уже в семь лет. А уж ухаживать за этими удивительными животными, кормить их, чистить, купать, запрягать и распрягать – мне нравилось куда больше, чем даже чтение книг.
Тогда я и не подозревала, что эти умения  однажды спасут мне жизнь.

Безмятежное счастье оборвалось внезапно и страшно. На следующий день, как мне исполнилось тринадцать, матушка заснула и не проснулась. Острый сердечный приступ – как пояснил потом доктор. Хотя на сердце мама, вроде, никогда раньше не жаловалась. Возможно, ее жизненные силы сократила тоска по ушедшему навсегда возлюбленному.
Вот так я осталась совсем одна на белом свете. А в имение черными коршунами слетелась дальняя родня. Подозреваю, что матушкино завещание, если оно, конечно, было написано, тут же сгорело в каком-нибудь камине.
Но я, убитая горем и плохо соображавшая, все же смогла подслушать разговоры теток. Эти старые ведьмы, почти не таясь, обсуждали, что со мной делать? Упечь в монастырь, сплавить в работный дом или что-то похуже? Чтобы уж никаких претендентов на дом и землю не осталось и в помине.
Тогда я поняла, что надо бежать. Прокралась в конюшню, оседлала любимую лошадку и пустилась вскачь по снежным полям, навстречу надвигающейся буре. Так бы я, наверно, и сгинула. Но, по счастью, промерзшую насквозь измученную девчонку подобрал странствующий цирк. Я очнулась в качающемся на ходу фургончике, после двухнедельной лихорадки, слабая, как осенняя муха. Цирковые приняли в свое братство бездомную бродяжку, а уж я, когда окрепла, постаралась отплатить своим друзьям за помощь и приют, трудясь на арене.  Работала в цирке наездницей, фокусницей, немного – акробаткой. И восемь лет колесила  с ним по стране. Потом – цирк прогорел.

И я оказалась в лапах Пилча. Не скажу, что мне нравилось быть ассистенткой этого жулика, но деваться было некуда. Потому, что прочие варианты были еще хуже: ни в работный дом, ни к монашкам попадать не хотелось. А замуж я пока не собиралась. Да и женихи в очереди ко мне не стояли.
Я заворочалась в постели и сердито стерла навернувшиеся слезы. Непрошеные воспоминания разбередили душу. А надо было думать о настоящем. Которое представлялось мне сейчас  весьма туманным, если не сказать – тревожным.
Возможность стать какой-то там Хранительницей города  меня отнюдь не радовала. Магических способностей я за собой не замечала. Карточные фокусы, которым я научилась в цирке, в счет не шли. Потому, что это ни разу не волшебство, а всего лишь ловкость рук. А уж прикидываться кошкой или табуреткой я никогда в жизни не научусь! Даже, если местные Домовые попытаются провести со мной пару занятий.
В общем, я пока плохо понимаю, чего от меня хотят эти мелкие человечки. Впрочем, раз в этом странном доме мне ничего больше не угрожает, я, пожалуй, поживу здесь немного. Потому, что последние пару лет мне жилось хоть и не скучно, но как-то бесприютно. И я порой тосковала то по горячей ванне, то по чистым простыням. А уж ужин в постель или завтрак, приготовленный лично для меня -  вообще казался сказочной историей.

Говорят, от судьбы не уйдешь. Еще говорят, что чему быть, того, как водится, не миновать, и что, если уж на роду написано, то тут уж ничего не поделаешь.

Но какая судьба занесла меня в этот странный дом? Точнее, причем тут судьба, если я сама нырнула в калитку? Мудрецы уверяют, что не надо бояться прошлого. О нем надо помнить, но не надо туда глубоко нырять. А если погрузился вглубь, то нужно   вовремя выбраться обратно.
Но я не думала о прошлом, когда удирала от стражи! Скорее, меня заботило будущее и настоящее. В который раз задаю себе вопрос: не лучше ли было сдаться и никуда не прятаться? Хотя, ужин в постель мне бы в каталажке не принесли. Это я точно знаю! Ибо случалось уже туда попадать. Брр! Как вспомню – так вздрогну! Собственно, Пилч меня однажды оттуда и вытащил. Я загремела туда за карточные фокусы, а он – за неудачное предсказание. Но у него были деньги на взятку, а у меня – нет. Понятное дело, что не человеколюбие в нем проснулось, а творческий замысел. Ибо он тут же сообразил – как меня можно использовать.  В общем, выручил бедную девушку на ее же голову. Не попади я к этому жулику, может, и остального бы не случилось.

Ладно, будем считать, что Вчерашний день - это история. Завтрашний  -загадка. А Сегодняшний - подарок. Я не могу обещать, что взмахну палочкой и избавлю кого-то ото всех бед. Все-таки спасать человечество – это вам не котенка из колодца вытащить! Но, может быть, иногда достаточно просто протянуть руку, без порошков и зелий, такое вот банальное волшебство...