До меня медленно начал доходить весь ужас ситуации. 
- То есть, вы хотите сказать, что каждые триста лет темные силы пробуждаются, приходят в город и все повторяется заново?! Включая предательство мага-хранителя? 
- К сожалению,  это  так! Наша ледяная тюрьма имела коварную особенность. Сквозь ее стены мы могли видеть все, что происходит не только в доме, но и в городе. Хранители Роттервика бежали  или пытались договориться со злом, или бросали ему вызов, но конец был один и тот же. А несчастный город подвергался разорению. Девятьсот лет назад это был неслыханный снежный буран. Шестьсот лет назад – страшное наводнение. Триста лет назад – огромный пожар… 
- Да, так и было, - покивал с невеселым видом Фил. – Правда, на дом больше никто покушался. Просто в один далеко не прекрасный день наш хозяин исчезал, а мы, связавшись с другими Домовыми,  узнавали о бедах, обрушившихся на город. 

- Стоп, стоп!

Рональд тоже вскочил с места и принялся расхаживать по комнате.

– А куда же все это время смотрели волшебники из Академии?! Почему ваш маг-хозяин не вызывал их на помощь? А, ну да! Все порталы и неслышимые Зовы блокировались, понимаю. Но почему потом никто не приезжал разбираться: куда делся Хранитель, и что произошло в городе?! 
- Приезжали маги из столицы, причем много раз! – возразила тетушка Бетти. 
- И что?! 
- Ничего! Они ничего не могли понять! Хранитель пропал, город разрушен, а кругом - ни следа присутствия темной магии. 
- Почему?! 
Сэм глубоко вздохнул и жестко произнес: 
- Потому что это была нечеловеческая магия! 

- Ничего не понимаю! – хором сказали мы с юношей. 

- Зато я, кажется, понял, - отозвался Айрелл. – Разрушительное волшебство , основанное на осквернении светлых стихий – Огня, Воды, Воздуха! Такое мог сотворить только некий черный маг, чудом уцелевший с незапамятных времен великих битв между светом и тьмой. Возможно даже, это был кто-то из так называемых темных эльфов.
- Похоже на правду! – согласился  Рианэль. - Выходит, некто из ренегатов нашего народа сотни лет  назад бежал в иной мир. Этот ваш Торквуд случайно потревожил его. Теперь злодей каждые три столетия подпитывает свои силы, творя хаос и разорение. 
- И сегодня как раз канун той самой даты! – мрачно произнес Домовой. 
- Так вот почему этот самый Вариус, предыдущий маг-хранитель свалил из города! - завопила я. – Он обо всем догадался и тоже струсил! Но решил подставить вместо себя любого несчастного,  случайно попавшего в его дом. И запер дорогу тем самым жутким заклинанием! А тут вовремя подвернулась я! Вопрос – что же нам теперь со всем этим делать? 
- Дать  Тьме отпор! – Айрелл был очень бледен, но глаза эльфа пылали гневом. 

- Я согласен! – тут же присоединился к нему Рональд, и я благодарно и удивленно посмотрела на музыканта. – Но для начала нам нужно собрать побольше сведений. Давайте попытаемся навестить те самые зловещие руины. Может, мы найдем  способ навсегда закрыть вход в  темный мир. Насколько я понимаю, пришествие злых сил состоится только завтра, а, значит, пока мы в безопасности.

- Очень на это надеюсь! – подумала я. – Потому  что иначе у меня в перспективе – паршивая возможность стать очередным предателем. Кажется,  пора во всем признаваться! Чтобы никто напрасно не надеялся на мою помощь и мифические способности.
Все мужчины быстро начали собираться в поход к тем самым  развалинам. Родители Лесли унесли мальчугана спать, а Фил и Бетти принялись наводить порядок в гостиной.
Поразмыслив, я решила все же отложить признание на потом, после посещения зловещих руин. Кто знает, вдруг эльфам  действительно удастся навсегда запереть портал в темный мир? Или мы неожиданно обнаружим, что чертов колдун, кто бы он ни был, все-таки помер за триста лет.

В общем, в полном соответствии с пословицей: готовимся к худшему, но надеемся на лучшее! 

До леса мы добрались довольно быстро. Оставили коляску на опушке и ступили под поредевшие пестро-коричневые своды. Выглядел лес совершенно обычно. Высокие деревья, с которых то и дело срывались и плавно падали красные и желтые листья. Ковер из опавшей листвы под ногами, густой мох, покрывающий пеньки…

И полное беззвучие! Ни дробного перестука дятла, ни шуршания проворных мышек под корнями вековых дубов. Я понимаю, что все певчие птицы давно улетели на юг. Но хоть бы одна ворона каркнула!
В гнетущей тишине мы не спеша продвигались вперед по еле заметной, давно заросшей тропинке. Я заметила, что лица у эльфов были  хмурые.  Хотя по идее  они должны были радоваться, оказавшись   среди  родных берез и кленов.
Айрелл шел первым, легко и бесшумно, не тревожа засохшей травы, словно бы паря над землей. Рианэль замыкал нашу цепочку. К моему  удивлению, музыкант  шагал по кривой, кочковатой тропинке тоже довольно уверенно, перепрыгивая через выступающие корни и помогая мне пробраться сквозь упавшие древесные стволы и завалы бурелома. 
- Похоже, Рональд – заядлый путешественник ,– подумала я. - Интересно, он что – в перерывах между выступлениями любит погулять среди дикой природы? Спрошу его об этом потом. Если, конечно, у нас будет это «потом». 

Впереди   что-то тускло блеснуло.
Айрелл резко остановился и вскинул вверх руку, предупреждая нас об опасности.
Я вздрогнула. Блестящие нити, натянутые между кривыми ветками  куста, зловеще напомнили мне   жуткие истории о гигантских пауках, расставляющих сети на неопытных путешественников в подобных местах. 
- Может, пойдем назад? – пробормотала я. - Как-то не хочется становиться мушкой, порхающей возле паутины. Вдруг хозяин этого кружевного изделия возвратится? 

Эльфы ничего не ответили. Слегка наклонившись, они внимательно рассматривали спутанные серебристые нити, перегородившие узкую тропинку. И тревога на их лицах уступала место изумлению.
Рональд тоже подошел поближе и неожиданно провел рукой по странной сетке. 
- Это же не паутина, – громко сказал он. – Это струны! 
- Точно! – потрясенно выдохнул принц, повторив жест юноши. – Смотри, Айрелл! Они не просто сплетены в какие-то странные узлы. Похоже, незнакомец пытался оставить послание  для тех, кто пойдет следом. 
Старший эльф, не отрываясь, смотрел на переплетение загадочных нитей. 
- Это наши руны, - произнес он, наконец, дрогнувшим голосом. – Кто-то из наших сородичей в недобрый час оказался в этом месте. Сейчас я попытаюсь их прочитать. 
Айрелл коснулся пальцами натянутых между кустами струн. Они отозвались еле слышным жалобным звоном. 
- Опасность…- медленно читал он, с трудом разбирая невозможную узелковую вязь. - Дальше идти нельзя… Смерть близка… Успею предупредить… Если кто-то найдет послание – передайте…- дальше несколько струн оборвано, но похоже, стоит какое-то имя. - Вечность ничего не стоит. 

Я вскрикнула. Мужчины тут же обернулись ко мне. 

- Что случилось, Джилл?! 

- «Вечность ничего не стоит, если эти двое по одному…»

  Голос у меня срывался, но я с огромным усилием овладела собой. 
- Эту песенку часто пела мне матушка. 
- А последнее письмо от Велиора было отправлено из Роттервика. Мой бедный брат…

Айрелл опустился на колени и закрыл лицо руками. Рианэль тут же кинулся к наставнику, твердя по-эльфийски какие-то слова утешения. Мы с Рональдом сочувственно смотрели на них. 
- По крайней мере, твой брат, Айрелл, ушел достойно, - негромко, но твердо произнес музыкант. - И его последнее письмо спасло нам жизнь. Мы не знаем, какие чудовища напали на Велиора, но ясно, что он сопротивлялся, пока не кончились силы. 

- Да! – старший эльф пришел в себя и решительно выпрямился. – Я был прав, Джилл, говоря, что Велиор не мог просто так бросить твою матушку. Смерть помешала ему вернуться к ней. 
Айрелл печально вздохнул: 
- Надеюсь, там, за Земным Пределом, они встретили друг друга и, взявшись за руки, пошли по бескрайним зеленым лугам Благословенной Страны. Нам же осталась лишь светлая память  об этой любящей паре. 
Я не нашла что ответить на эти красивые слова и только молча склонила голову, стараясь не разреветься. Рональд обнял меня за плечи. 
- Не плачь, Джилл. У тебя есть дом, куда ты всегда сможешь вернуться.

И преданные друзья, которые не оставят тебя в трудный час. 
- А вот и последнее доказательство, - прошептал Риан, разбросав кучу листвы на обочине тропинки. – То, что осталось от лютни Велиора. 

Тонкие серебристо-серые доски корпуса музыкального инструмента были разломаны и сквозь них проросли стебли травы. Но изящный гриф сохранился почти  в целости. И вьющейся  рунической вязью на нем было выведено имя моего погибшего отца. 
-«Разбитой лютни не берут в поход, она мертва среди чужого стана» – медленно произнес древний стих Айрелл, заворачивая в плащ обломки. – Когда мы вернемся домой, я расскажу сородичам о гибели  брата. И о его последнем подвиге. 
Он обвел нас внимательным и строгим взглядом. Грусть редко сочетается с угрозой, но сейчас лицо моего нежданного родственника было грустным и грозным одновременно. 
- Возвращаемся! Здесь нам больше искать нечего. Дома мы все обсудим и обдумаем план сражения. Теперь это и моя война тоже!

- Получается, что и моя, – пробормотала я.

  В общем-то, прежде я никогда не думала об отце, как о живом человеке. Даже слушая рассказы матушки. Для меня он всегда был скорее героем баллады или сказки.  Хотя, если разобраться – то оно почти что так и есть. Я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью о том, что во мне течет эльфийская кровь. А вообще-то, эльфы на порядок сильнее, быстрее, выносливее любого человека. С каким же чудовищным злом столкнулся Велиор, раз не смог выстоять в бою?! Что за ужас таится в тех развалинах?
Потом мои мысли перескочили на слова Айрелла. Это хорошо, если матушка и мой отец встретились где-то там, за гранью земного бытия. Раз уж любящим сердцам не дано быть вместе на земле, пусть уж их соединит Вечность. Хотя к потере близкого человека мы не готовы никогда! Даже, если знаем, что он стар или болен. Смерть – всегда внезапна. И с нами навсегда остаются миллионы не сказанных слов или не исполненных дел. А поправить-то уже ничего нельзя. Вот и получается, что любовь нельзя откладывать, потому что позже для нее может не быть сил, не быть места, не быть повода, не быть лет... 

Поэты и авторы многих романов часто пишут, что любовь — это когда теряешь рассудок, когда пламя в крови, когда учащается дыхание и пропадает аппетит. А  кровь бурлит, и глаза застилаются, и мурашки бегут по коже быстро-быстро. Когда бросаешься в омут с головой и становишься одержимой...
А, может, они не правы?
С некоторых пор мне начало казаться, что  любовь - это сидеть в гостиной под теплым пледом и просто молчать. Это когда все просто и ясно, когда не нужно лгать и притворяться кем-то иным, тем, кем ты вовсе не являешься. Когда тихо-мирно пьёшь чай на кухне и говоришь обо всем на свете, зная, что можешь полностью довериться. Когда в любую непогоду тебе уютно и хорошо. Любовь — это уверенность, любовь - это спокойствие и самое главное - это тепло. И никаких бабочек в животе не надо, было бы только надёжное плечо.

И, пожалуй, это тепло для меня куда важнее абсолютно непонятного эльфийского бессмертия. Ладно, додумаю эту мысль позже. Ведь я еще не встретила на своем пути это непостижимое чувство. Но можно ведь об том помечтать.  Как говорила одна сказочная девочка: «Когда непонятно, зачем жить - нужно просто придумать смысл». Самому себе. Нам ведь никто не запрещает фантазировать.