Никаких пророческих снов мне в эту ночь не снилось. А при ярком утреннем свете, врывающемся в окна спальни, все вчерашние магические ловушки и жуткие ледяные залы стали казаться просто выдумкой или  нелепым видением.

Я улыбнулась солнечному зайчику, скакнувшему ко мне на кровать, сладко потянулась и…громко чихнула.

- Ай-яй-яй! Это не те звуки, которые хотелось бы слышать в это дивное утро.

С подносом, уставленным чашками и блюдечками, в мою спальню, широко улыбаясь, вошел…Рональд.

От неожиданности я чихнула снова и смущенно натянула одеяло до подбородка.

- Тетушка Бетти все-таки решила навести окончательный и бесповоротный порядок в своей кладовке. И к исполнению этой ответственной миссии привлекла Фила и Лесли. А я вызвался прийти к тебе с приветом и рассказать, что солнце встало. И заодно принести  этот вкусный завтрак. Тебе после вчерашнего  следует провести день в тишине и покое.

Говоря это, юноша ловко расставлял посуду на маленьком столике и разливал по чашкам ароматный кофе.

- Покой нам только снится, - вздохнула я. – Хотя ты прав, чувствую я себя так, словно всю ночь бегала по осенним полям с Дикой Охотой.

- Вот видишь! Поэтому все запланированные и незапланированные подвиги оставим на потом. Кстати, как твоя рука, Джилл?

Рональд отставил в сторону кофейник и бережно коснулся моей ладони. Опять осторожно растер чуть ноющие после обжигающего прикосновения к ледяной коре пальцы. Потом сжал их в своих ладонях. Я только охнула, почувствовав, как горячая волна прокатилась по коже, прогоняя остатки надоедливой боли. Мне показалось или золотисто-зеленое сияние в глазах музыканта действительно, стало в этот миг ярче?

Рональд улыбнулся, а я почувствовала, что краснею в очередной раз. Сердце медленно стукнуло, а потом забилось, затрепетало, как крылья бабочки. Всего лишь пару суток назад я сетовала, что никто не смотрит на меня, как недавний знакомец Эшли на свою невесту Аделину. А сейчас – что? Хотя, может,  это просто мои фантазии?  И юноша всего лишь выполняет долг гостя, благодарного хозяину за приют и «душевные», как он  говорил, разговоры?

- Ты ко всем своим достоинствам еще и целитель? – поинтересовалась я, чувствуя, что молчание затягивается.

Музыкант покачал головой.

- Вовсе нет. Просто вызвал в памяти мелодию, именуемую «Танец огня». Представил, что сам сижу у настоящего костра и попытался поделиться с тобой его теплом.

- Поделиться теплом… - улыбнулась я. - Кажется, тебе это удалось. Да у меня и настроение  еще лучше стало.

- А вот это – самое главное! – подмигнул мне Рональд. – Потому что радость того, кому ты поднял настроение в трудный для него час, твой ангел хранитель прячет в специальную коробочку и дарит тебе именно тогда, когда ты сам нуждаешься в утешении.

- Ах вот как! – я с шуточной обидой надула губы, - Выходит, ты тут спасаешь меня только потому, что надеешься на скорую награду?

- Моя лучшая награда – это твоя улыбка – вдруг отозвался юноша с совершенно серьезным видом.

Ну, вот! Этот невозможный музыкант опять вгоняет меня в краску! Секунду назад шутил и дурачился, и вдруг изрекает такие красивые фразы, которые у кого-то другого слушались бы нелепо и пафосно. Но только не у Рональда.  

Он произносит их абсолютно искренне, не придумывая заранее. Чудаковат, конечно, наш маэстро. Но рядом с ним удивительно легко и светло.
Тут я поймала себя на том, что произношу про себя  этот проникновенный монолог, до сих пор держа юношу за руку. Смущенно разжала пальцы и вцепилась в чашку.

- Что-то не так? – озабоченно поинтересовался Рональд.

- Все так, но все как-то противоречиво и зыбко, – покачала головой я. – У меня, как ты говоришь, самый теплый и уютный дом на свете. Но он не отпускает меня от себя, держит, как пленницу. Мои Домовые – наидобрейшие существа. Но где-то в недрах дома скрывается страшное ледяное дерево, ставшее тюрьмой для двух других Хранителей Дома. Ты говоришь мне ласковые  слова и делишься со мной душевным теплом. Но ведь ты скоро уйдешь отсюда. Тебя, как любого музыканта, зовет Дорога. Ведь есть лесные поляны, по которым ты еще не ходил. Шумные города, чьи концертные залы еще не замирали  не дыша, услышав пение твоих струн. Таверны и кофейни, где ты еще не праздновал очередной успех в компании старых и новых друзей. И ты отправишься навстречу всему этому. А я…

Тут я замолчала и опустила голову, чувствуя, что к горлу подкатывает ком.

 Плакать на людях я с детства терпеть не могла. А Рональд молчит. Конечно, он понимает, что я правду сказала…

Что-то легкое, воздушное пролетело прямо перед моим носом. Потом еще одно, и еще. Я открыла повлажневшие глаза.
Этот странный чудак, преспокойно размешивал соломинкой мыльную пену в маленькой чашечке. Откуда он ее только взял?! Не иначе, как вместе с завтраком принес!

Рональд поднес соломинку к губам, подмигнул мне и дунул. Круглый, радужно-прозрачный летун сорвался в воздух и плавно проплыл над моей головой. Вслед за большим пузырем полетел маленький  и завис рядом, колыхаясь слева-направо. Мелкий пузырик отлетел в сторону. Большой тут же рванулся за ним. Почему-то представился толстенький мальчишка, ведущий на прогулку упитанного шаловливого щенка. Я хихикнула.

- Вот! Я был уверен, что это сработает! – и юноша с торжествующим видом выдул еще парочку круглощеких летунов.

А потом, наконец-то пояснил:

- От надутых губ и горьких складочек на лбу лечат мыльные пузыри, запускаемые с балкона. Мыльные пузыри несут в себе кусочки радуги, а она – один из символов надежды.

- Да-а!
 Я сокрушенно покачала головой, а в душе уже звенел и переливался беззаботный смех.
– Обычно парни своим девушкам цветы дарят, если утешить хотят. А вам, дорогой музыкант, пора бы назваться по-другому. К примеру, «маэстро…»

- «Маэстро мыльных пузырей!» - подхватил Рональд. – Между прочим, так меня дразнили в детстве. Но я не обижался. А потом написал об этом песенку

И, взяв гитару, с которой он, похоже, никогда не расставался, юноша весело и звонко запел:

Без шумных игр я с детства рос,
Но от зари и до зари,
Испачкав в мыле длинный нос,
Пускал с балкона пузыри.

Отец ворчал: «Какой позор!
Берись за книги поскорей!»
Но называл меня весь двор –
«Маэстро мыльных пузырей».

Домовые вбежали на звук мелодии и восторженно зааплодировали. А Рональд продолжал:

Вот перед вами я стою,
Держа соломинку во рту,
И на мгновенье создаю
Из мыльной пены красоту.

- Ой, правда, красотища какая! – закружился по спальне Лесли.

Домовенок подпрыгивал, стараясь поймать самый большой пузырь.

– Рональд, а ты меня научишь их пускать?

- Учись сам, это наука нехитрая.

  Юноша вручил мальчишке чашку и соломинку.

- Только где-нибудь в саду, - поспешила заметить я. – Погода сегодня чудесная, а на солнце мыльные чудеса будут смотреться еще ярче.

- А вы когда в сад выйдете? – протянул не слишком-то обрадованный Домовенок.

- Когда с маэстро беседу завершим.

- Ага! Никогда вы ее не завершите! Потому что родственные души могут беседовать целую вечность.  Напишите  об этом песенку, маэстро!

Последнюю фразу мелкий нахал выкрикнул уже из коридора, куда его вытащили за шиворот дед и бабка.

- Суди сама, Джилл, - развел руками юноша. – Разве я могу уйти из такого дома?! Где чудеса и сказки – на каждом шагу. Никуда я отсюда не денусь, пока вместе с тобой не разгадаю все его тайны!

  Но поговорить толком мы не успели. Потому, что сначала тетушка Бетти позвала нас завтракать. А потом из сада притащился Лесли и заныл:

- Мне скучно!

- Ну, и чем тебя занять? – поинтересовался Рональд. – Научить парочке аккордов?

- И как ты это себе представляешь? – усмехнулась я. – Когда гитара – больше домовенка? Давай, я ему лучше фокус покажу. Пусть упражняется. Смотри, Лесли!

  Я взяла в руки колоду карт. И положила на стол Короля.

- Жил на свете Король.

  Вокруг Короля легли четыре Дамы, образующие квадрат.

- У него было четыре дочери. Они вышли замуж за своих женихов.

  Тут я накрыла Дам Валетами. Потом сложила на Валетов десятки, а сверху накрыла их Тузами.

- Чтобы они не сбежали, Король повесил замки. И поставил стражу. Вечером все легли спать.

  Я собрала четыре колоды в одну и четыре раза сдвинула ее на себя.

- Спали они ровно четыре часа.

Я снова разложила колоду на четыре стопки и показала их.

- Смотри еще! В каждой колоде оказываются или все Дамы, или Валеты, или десятки, или Тузы. Между прочим, фокус получается у всех людей с первой попытки, и никто не понимает, как это происходит. Можешь попробовать!

  Лесли застыл с разинутым ртом. А Рональд невозмутимо сказал:

- Обратите внимание на то, что игральные карты символизируют четыре великих особенности человеческой натуры - любовь олицетворяется червовой мастью, страсть к знаниям отражают трефы, стремление к богатству может быть соотнесено с бубнами, а о смерти говорит пиковая масть…

- Ну, это скорее к гаданиям относится, а не к манипуляциям с картами – возразила я. - Чрезвычайно трудно ответить на вопрос, когда был показан первый карточный фокус. Зато имя первого шулера в летописях сохранилось — Рикко де ла Молиньер. И год — одна тысяча девятьсот сорок пятый.

С той далекой поры презрение к шулерам бросает свой недобрый отсвет и на труды волшебников этого развлекательного жанра.

Но это уже другие карточные дела. А когда меня спрашивают о самом таинственном фокуснике, я всегда отвечаю: Шарлье! Он объявился тихо и неожиданно — в Лондоне. Замкнутый, молчаливый старик с пергаментной кожей и прядью седых волос. Поселился на окраине Лондона в маленькой мансарде и предложил называть себя Шарлье. Было ли имя настоящим? Это неизвестно и поныне. Откуда он взялся? И это по сей день остается загадкой. Шарлье оказался карточным фокусником. Он не признавал никакого иного реквизита. Он разработал особую систему расположения карт в колоде — после перемешивания ее зрителями фокусник мог угадать, какую карту задумала аудитория. А потом Шарлье бесследно исчез, оставив после себя лишь изобретенные им карточные трюки и легенды. Вот одна из них.

Видному иллюзионисту, посетившему Шарлье, он предложил перетасовать колоду, достать оттуда любую карту и положить ее на табурет лицом вниз, что тот и сделал. Из небольшого ящичка Шарлье извлек игральную карту с абсолютно чистой лицевой стороной. Держа ее в руках, принялся выполнять в воздухе какие-то «невероятно организованные жесты» над лежащей картой. Затем его руки замерли в пространстве, и на белой стороне карты проступило изображение той карты, что находилась на табурете! Потом Шарлье произвел несколько «разряжающих» пассов, и карта в его руках опять стала белой. Но это уже почти волшебство. Вообще-то на свете есть множество отличных карточных трюков, но я умею только самые простые из них.

- А где ты этому научилась? – спросил Рональд.

- В цирке. Был и такой эпизод в моей биографии. Вообще-то, я занималась там верховой ездой. Но однажды не слишком удачно спрыгнула с лошади. Пришлось временно поработать ассистенткой фокусника  и развлекать публику в антракте. Тем более  что этот расклад с королями действительно получается у всех.

Рональд посмотрел на меня с таким изумлением, будто я  призналась ему, что работала примой-балериной королевского театра.

А вредный Лесли округлил глазищи и протянул со смесью восторга и недоверия:

- В цирке?! Вре-ешь!

- А вот так не хочешь?!

Не успели дед и бабка приструнить несносного домовенка, как я  вскочила с места, схватила  пару яблок, грушу, две чашки, тарелку и подбросила все это в воздух. Тетушка Бетти только испуганно ахнула, когда ее любимая посуда стремительно понеслась по кругу сверху – вниз, повинуясь ловким движениям моих рук. Умение жонглировать - это первое, чему меня научили товарищи по цирковой труппе. Конечно, я давно не практиковалась, и риск переколотить хрупкий фарфор был велик. Но уж больно хотелось вспомнить былые развлечения веселой кочевой жизни. И поразить воображение Лесли. Да чего там греха таить – и Рональда тоже!

- Ап!