ru en sv de fr pt es it zh ar nl
"Повелитель Часов" Часть 3."Отражения и Грани". Глава 2."Ржавый гвоздь в беседке плачет…"
Автор:
Марта
Соавтор(ы):

Галина Семизарова

Жанр
  • Фэнтези
  • Сказка
  • Приключения
  • Реализм

Маргоша

Чтобы как-то отвлечь от грустных мыслей, Лизавета целый день выгуливала меня по городу. Но я уже не радовалась дворцам и каналам. И только  когда мы дошли до Угла Невского и Большой Морской, я немного оживилась. Если, конечно, мое состояние можно так назвать. Скорее, я снова начала что-то чувствовать. Подойдя к дому,  внезапно остановилась, словно споткнувшись о невидимую преграду. И, поежившись, от холода, обхватила себя за плечи.
- Замерзла?- сочувственно спросила Лизавета и набросила мне на плечи свой платок.
- Не знаю. Как-то зябко стало.
- Не удивительно.  Тут рядом Арка Главного Штаба и Дворцовая площадь, постоянно ветер гуляет. Помнишь, ты про нее говорила: "площадь на семи ветрах"

- Нет. Это другой ветер. Ветер... времени!
- Тогда давай скроемся от него в тепле и уюте. Пошли в «Шоколадницу» кофе пить!

Это была плохая идея. Потому, что я тут же вспомнила, как неделю назад мы сидели в ней с Симоном…

- Не грусти! Мы с тобой убедились, что с домом все в порядке. Будем надеяться, что и с юношей – тоже. Давай лучше подумаем – чем тебя завтра занять? Меня зачем-то на работу вызывают, хоть я и в отпуске. Хочешь, пойдем со мной? Девочки у меня там чудесные.
- Не хочу. Лучше съезжу куда-нибудь на экскурсию.
- Ну, как знаешь. Ключи я тебе оставлю, денег дам. И постараюсь вернуться не очень поздно. Ты тоже не слишком задерживайся – а то я волноваться начну.

Ни на какую экскурсию я, конечно, не собиралась. Пока мы торчали в знакомой подворотне, пытаясь разглядеть – все ли благополучно за окнами нужной нам квартиры, я очередной раз вспомнила наш разговор с Симоном.

Точнее, не разговор, а ссору.

Он мне потом объяснил – почему мои слова его так взбесили. Я тогда разозлилась  – а души очень чувствительны к любому негативу. Вот Ларри и не появлялась больше. И меня огорчало то, что я этому виной. Я бы с большим удовольствием перед ней извинилась! Но  где мне ее искать? Может быть, навестить Гатчинский дворец? Вдруг я встречу там ее или Павла? Или из подземного хода смогу попасть в Отражения?

Утром я спросила дух Яндекса – как мне добраться до дворца. И поскакала в сторону метро. Автобус до Гатчины, казалось, только и ждал моего появления – стоило мне устроиться на свободном месте, как двери закрылись и мы поехали. Я попросила свою соседку толкнуть меня, когда мы доедем до нужной остановки, и закрыла глаза. Смотреть все равно было не на что: мы пока выезжали из города по каким-то промышленным задворкам. Но и задремать  тоже не получилось. В мою растрепанную голову тут же полезли всякие непрошенные гости. Повелитель считал свои пуговицы, а моя мамаша грозила мне пальцем и привычно орала:  «Гляди, поганка, в подоле принесешь!» Я тут же вспомнила героя «Недоросля» с его ответом на вопрос:
- А что тебе сегодня снилось?
- Да всякая гадость – то вы маменька, то вы папенька.

Вот и мне – всякая гадость! Я хихикнула, включила плеер и стала смотреть в окно. Рыжий трамвайчик весело бежал немного в стороне от нас мимо каких-то зарослей. Крутые иномарки лихо обгоняли автобус. Солнечные лучи ласково гладили меня по щеке. А голос в плеере грустно выводил:

- Белокаменное утро, отпусти меня молиться, сгладить гневное лицо…

Естественно, никого я во дворце не нашла… Потому, что какой-то невысокий мужик все время путался у меня под ногами и мешал  сосредоточиться. Он то загораживал вход в кабинет Павла, то, о чем-то задумавшись, налетел на меня в императорской спальне. Даже в тишине подземного хода я не смогла побыть одна. Потому, что когда экскурсанты оттуда удалились, мужик остался. И еще минут десять бродил по нему, трогая рукой холодную каменную стену…

Я плюнула с досады и потащилась в гардероб забирать свой рюкзачок. Но слегка заблудилась в коридорах первого этажа. Когда я вышла из дворца, по небу уже бегали какие-то невнятные тучки.
- Сейчас подойду к памятнику, попрощаюсь с Павлом и бегом на автобус, - подумала я, застегивая куртку.
И тут же увидела именно там знакомую фигуру. Только что-то в этой фигуре было не так. «Дьявольщина!»– как любила говорить старушка Ларри. Да у мужика на плече… гитара!

Какие-то смутные подозрения закрались мне в душу и я, стараясь не слишком отсвечивать, пошла за ним следом.

Мужчине перешел дорогу и куда-то уверенно зашагал. Стрелка на указателе, стоявшем на газоне, показывала в сторону вокзала. Я усмехнулась – в нужном направлении идете, товарищ! И двинулась за ним. Доехать до Питера можно и электричкой. А  если и ему – туда же, то в вагоне я смогу  хотя бы внимательнее его разглядеть. Во дворце я этого сделать не успела, потому  что все время утыкалась ему в спину и лица не видела. Да и на цвет волос внимания не обратила. А издалека мне трудно в этом разобраться…

Первым делом я подошла к расписанию. Так, прекрасно – электрички только питерские. Правда, в них сейчас «окно», но это не страшно. Я купила себе в киоске парочку горячих пирожков и оглянулась по сторонам. Снаружи вроде бы никого. Черт! Куда же он делся?
Как все нормальные люди «он» делся в зал ожидания. Потому что на улице начал накрапывать дождик. На который я, не слишком знакомая с коварной местной погодой, сначала должного внимания не обратила. А зря! Потому, что из «мелкого» он тут же превратился в «крупный». И я изрядно намокла. А аборигены благоразумно успели спрятаться от него на вокзале. Ну, дура, горе маме!

Какая-то компания не то студентов, не то туристов  весело проводила время, сидя на рюкзаках, брошенных прямо на полу. Я аккуратно просочилась между ними к пыльному окну, сняла куртку и устроилась на подоконнике со своими пирожками. С одной стороны – в этом окружении меня не видно: одной девочкой больше, одной меньше – кто заметит? А с другой – мне отсюда удобно наблюдать за своим клиентом. Он как раз в двух шагах от нас на лавочке сидит – потерянный какой-то…

Туристы тем временем принялись соревноваться: кто-нибудь один начинал петь песню, а другие должны были ее продолжить. И назвать автора.  Я жевала свои пирожки и краем уха слушала, что они поют.

- А вот эту никто из вас не продолжит – зуб даю! – сказал лохматый юноша в таком же лохматом свитере.

- Как воскресить угасший день? Как мне поднять его, прославить?
Всхожу на красную ступень, чтоб целовать тебя заставить…

- Фролова?- с некоторым сомнением в голосе спросила стриженая девушка.
- Да. Но дальше-то – что? И чьи это слова?

- Но на меня упала тень, пока губами ты касалась.
 Всхожу на черную ступень, чтобы в печали ты осталась.

Неожиданно для себя ответила я. И добавила:
– Губанов это.
- Ну-у, кто ж такого знает? – протянула девушка. – На него, наверное, мало кто писал.
- Почему же – мало?- возразила я. - У Лены Фроловой - целый цикл. Он так и называется «Лестница любви». Кстати, на стихи Губанова и другие товарищи музыку писали.
И я покосилась на «Патера», краем глаза заметив, что мой персонаж с интересом прислушивается к нашему разговору. Рискнуть, что ли? И я потянулась за гитарой.

- Ржавый гвоздь в беседке плачет, тень Христа любимых нянчит.
 Верба гнется и юлит…

«Патер» аж подпрыгнул на месте! Но отреагировать не успел. Потому, что объявили посадку на электричку. И он тоже на нее умчался. А в силу того, что дождь все еще не угомонился, все дружно ломанулись в самый ближайший вагон.

По закону бутерброда свободное место оказалось как раз напротив незнакомца с гитарой. Да, и то случайно. Какая-то бабка расположилась, аки барыня, заняв всю лавочку своими мешками и корзинками. А я грустно мотылялась по проходу, пытаясь отыскать – куда бы мне приткнуться. Ибо ехать надо было больше часа, куртка не высохла, а из дверей дуло.

- А не слишком ли шикарно мы устроились? – поинтересовалась какая-то сердобольная тетенька и бабку подвинула. - Садись, девочка.

Я радостно плюхнулась на освободившееся место  и, только подняв глаза, поняла, как сильно попала! Хотя – разве не этого я хотела? И я достаточно бесцеремонно начала разглядывать сидящего напротив.
Лицо приятное, но какое-то усталое. И взгляд синих глаз тоже – не радостный. Волосы, судя по всему, когда-то были рыжими. Но, то ли потускнели, то ли седина настолько цвет перебивает, что кажутся они светло- русыми. Осталось только задать вопрос:  «А вы не Рудигер Патер, случайно?»
- На экскурсию ездила? – спросила тетенька. – Историей интересуешься?
- Она поэзией интересуется – улыбнулся «Патер».
- А в Гатчину тогда зачем? Тут скорее архитектура и прочие скульптуры с картинами.
- Я Павла хотела увидеть, – ответила я, упорно продолжая смотреть в синие глаза.
- Императора? Так он только «музейным» является, - нисколько не удивившись, сказала моя собеседница.
- Жаль, – вздохнула я. – У меня к нему ряд вопросов имеется.
- О чем же ты хотела его спросить?
- Например, о том, где сейчас Ларри? И как попасть в Отражения?
- Забавная ты! - улыбнулась тетенька и, глянув в окно, фыркнула. – Заговорила ты меня совсем – чуть остановку свою не проехала. Мы ж к Горелово подъезжаем!
- Как – к Горелово? – завопила бабка, и, похватав свои мешки и корзинки, помчалась к выходу. И мы с Патером остались одни.

- Зачем тебе в Отражения? – тихо спросил он. – И откуда ты знаешь Ларри?
- Я с ней не знакома. И знаю про нее только по рассказам. А вот с вами я однажды разговаривала. С помощью браслета. С зелеными камешками.
- Такого? – и, приподняв рукав, он повернул ко мне левую руку.

Господи! Ну, не дура ли я? Полчаса разглядывать лицо и волосы, вместо того, чтобы на руку посмотреть!!

- Да. Только мой – ну, вернее тот, что мне дали попользоваться, остался на Углу Невского и Большой Морской.

И я, торопясь и перескакивая с пятого на десятое, рассказала ему про Шмуля и про то, как он исчез. А еще про то, как он искал менестреля и за него беспокоился. Только про Ларри я ничего говорить не стала. Потому  что в голове у меня созрел коварный план.
Надо отвести Патера к Лизавете. И попросить ее менестреля постеречь. А самой отправиться на поиски….

- Значит так, – твердо сказала я, когда мы оказались с ним на перроне. – Сейчас мы с вами едем на Ваську. А то вы опять потеряетесь во времени и пространстве. И не возражайте! Вы никому в доме не помешаете – потому  что комната свободная есть. А хозяйка замечательная и вполне наша – фестивальная.
Он пожал плечами и удивительно быстро на мое предложение согласился.

- Маргоша, ты вернулась? – крикнула мне из кухни Лизавета. – Иди руки мой, я борщ разогрела!
- Вернулась. Но не одна. Я гостя привела.
- И кто у нас гость? – спросила она, выходя в коридор и держа в руках столовые приборы.
- Знакомься – это Рудигер Патер…
Ложки со стуком посыпались на пол.

- Ну, ты и артистка, дорогая моя, – смеялась Лизавета, разливая борщ по тарелкам. – Ты бы хоть позвонила. Предупреждать же надо! Что, если бы я в коридор не с ложками и вилками вышла – а с кастрюлей?

- Случилась бы невосполнимая потеря, – улыбнулся Патер. – И пришлось бы нам тащиться обедать в ближайшее кафе.
- Ближайшее кафе – через два квартала. Так что пришлось бы просто тряхнуть соседский холодильник. Маргоша, ты куда? Ты же не поела толком. А чай?
- Потом! Пойду, пол протру в коридоре. А то ты там соль рассыпала и толком не замела. А вы разговаривайте, разговаривайте!

Нет комментариев. Ваш будет первым!

Похожие публикации:

Симон Я набросил на плечи пальто, и взглянул на свои ноги. Сапоги были слегка в...
- Господи! – воскликнула Лизавета, оценив наши смурные лица. – Вы чт...
Симон Переход навалился на меня такой болью, что я едва не взвыл. Но стиснул зу...
Мы быстренько проглотили остатки ужина, Тэлли потуже перевязал мои многострадаль...

Все представленные на сайте материалы принадлежат их авторам.

За содержание материалов администрация ответственности не несет.