Кроваво-алое солнце, приближаясь к линии горизонта, бросило несколько своих последних лучей на величественное здание театра. Его стены тут же вспыхнули золотистым сиянием, разгоняя сгущавшийся вечерний сумрак и завораживая своей красотой.
Фасад, выполненный сразу в нескольких стилях – от итальянского ренессанса до классического барокко, притягивал взгляд, и невозможно было оторваться от созерцания этого величия. Стилевые компоненты создавали целостный ансамбль, и нельзя было заметить в архитектуре театра присутствие хоть малейшего изъяна.

Театр по праву можно назвать сердцем Одессы. Построенный по плану итальянца Франческо Фраполли, позже он был перестроен французским архитектором Тома де Томоном. Торжественное открытие состоялось 10 февраля 1810 года. За свою двухсотлетнюю историю театр пережил множество реконструкций и переделок, но суть его, душа, остались прежними. Обожаемый людьми, он был признан одним из лучших в Европе.
Но так ли все на самом деле было радужным, как может показаться на первый взгляд?

***

- Господи, и оно того стоило? – простонала Вика. Они с Пашей уже почти два часа стояли в очереди к кассе, и продвинулись едва ли наполовину. Девушка уже жалела, что захотела пойти на балет. Приобщаться к культуре – это, конечно, хорошо, но ожидание все соки выдавливает. Паша только вздыхал. Он неплохо относился к театру, но сегодня у него были несколько другие планы, однако, отказать он не смог. И, тем не менее, настроение испорчено.
В конце концов, толпа впереди рассосалась, и Паша подошел к кассе. Расплатившись за два билета, они, взявшись за руки, направились на второй этаж. Великолепное убранство прогулочных галерей, окружающих зрительный зал, вызывало ощущение какого-то другого мира, и Паша, до этого момента совершенно угрюмый, начал «просыпаться». Потолочный плафон разделен на четыре сегмента-медальона, на которых изображены сцены из различных произведений Шекспира, таких как, например, «Гамлет» и «Зимняя сказка». Изящные ажурные детали огромной люстры идеально вписывались в окружение. В этом месте можно было забыть обо всех проблемах и тревогах, насладиться не только постановками, но и самим театром.
Вика и Паша поднялись на второй ярус и заняли свои места. Зрительный зал был заполнен до отказа, что не удивительно – суббота, вечер, да и пустых мест здесь не бывает по определению.
Свет погас, освещенной осталась только сцена. Заиграла легкая музыка – и занавес поднялся. Но что-то было не так. Вместо традиционных оперных декораций на сцене расположилась плаха с воткнутым в нее топором. Молодая девушка вышла из-за кулис и направилась к плахе, склонив голову. По залу прокатилась волна изумления, многие зрители вскочили со своих мест, переглядываясь, но не говоря ни слова. Тем временем девушка опустилась на колени, положив голову на плаху. С другой стороны вышел мужчина, чье лицо скрывала красная маска. Он не спеша приблизился к девушке, и, наклонившись к ней, прошептал что-то на ухо.
- Паша, - прошептала Вика. – Ты… ты ведь понимаешь, какое сегодня число?
- Восемнадцатое… Господи, ты думаешь? – но она уже повернулась обратно.
Тем временем мужчина вытащил топор и занес его над головой. Луч прожектора отразился в лезвии – и оно опустилось прямо на шею девушки. Кровь фонтаном брызнула во все стороны, и отрубленная голова скатилась со сцены прямо к зрителям, сидящим в партере. Наполненный ужасом крик разорвал тишину – и толпа бросилась к выходу. Им вслед прозвучал голос убийцы:
- НУ ЧТО?! НРАВИТСЯ?! ГДЕ ЖЕ ВАШЕ ВОСХИЩЕНИЕ, ГДЕ АПЛОДИСМЕНТЫ, А?
Сначала это были лишь крохотные, еле заметные искры. Они появились вокруг мужчины, а также на занавесе и даже потолке. «Палач» захохотал, и от его смеха волосы ставали дыбом. Уже через несколько секунд искры переросли в пламя, охватившее сцену и все, что было вокруг нее. Огибая хохочущего убийцу, огонь перебросился в зал. Не успевшие выбежать зрители закричали, и запах горелой плоти повис в воздухе.

***
Паше с Викой удалось выбраться из огненного ада. Позади них слышался все затихающий хохот, а языки пламени, вырвавшись из дверного проема, в буквальном смысле втянулись обратно. Смех затих.
Они остановились у одной из боковых галерей. Дыхание со свистом вырывалось из легких, а перед глазами все плыло. Ноздри щипал ужасный запах, доносящийся из зрительного зала. Вика плакала. Паша старался сохранять спокойствие, хоть это и давалось с огромным трудом.
- Легенды… Все эти истории, весь этот бред, оказывается, правда, - наконец-то произнесла Вика. – Паш, ты можешь поверить в то, что сейчас случилось?
- Я всегда верю своим глазам. – Паша выпрямился и вытер пот со лба. – Это был он, вне всяких сомнений.

***

18 октября 1920 года.

У театра собралось множество народу. Сегодня состоится премьера нового спектакля «Палач», а большинство жителей Одессы не могли пропустить такое событие. И это несмотря на то, что спектакль особо не афишировался. Так, всего несколько плакатов, развешанных, в основном, по Дерибасовской. Но те, кто видел объявление, передавали новость другим, и в результате более двухсот ценителей культуры пришло посмотреть на неизвестную ранее постановку.
Подъехал трехместный «Де-Дион». Рядом с непримечательного вида водителем сидела девушка не более двадцати-двадцати двух лет на вид. В руке она держала веер, то и дело помахивая им перед лицом. На заднем сиденье расположился мужчина, который по виду был старше девушки, но всё же ненамного, одетый в строгий костюм с бабочкой. Выражение его лица казалось каким-то насупленным, отчужденным, что не вязалось с жизнерадостной улыбкой его спутницы…
Водитель вышел из автомобиля и открыл дверь. Мужчина взял девушку под руку, и вместе они направились ко входу в театр, махая руками толпе в знак приветствия. Собравшиеся взорвались аплодисментами и возгласами. Оба тем временем вошли внутрь, скрывшись от посторонних взглядов.
- Так, Франческо, - голос девушки был презрительным и красноречиво свидетельствовал о том, что она крайне недовольна своим партнером, – это твой последний шанс! Только попробуй сплоховать – и тебе конец, понял меня?
Мужчина сидел на диване, опустив голову. Он никак не отреагировал на слова девушки, да и, если честно, не особо в них вслушивался. Он готовился к выходу на сцену, который должен был состояться уже через десять минут. И этот выход станет финальным аккордом. Франческо мысленно улыбнулся. Да, после выступления никто не посмеет сказать, что он бездарность.
- Короче, - продолжала тем временем девушка, - я все сказала! Актер, тоже мне! – и она презрительно фыркнула. – Надевай свой костюм.

***

Занавес поднялся, и первой на сцену вышла девушка. Она понуро направилась к стоявшей посреди сцены плахе, в которую был воткнут топор. Приблизившись, актриса опустилась на колени и положила голову рядом с топором. Из-за кулис появился Франческо, чье лицо закрывала красная маска, а с плеч спадал серый плащ. Он не торопился, словно наслаждался каждым мгновением. Вот он, наконец, подошел к партнерше и вытащил топор. Потом наклонился и прошептал:
- Теперь ты никогда не оскорбишь меня, ведь твоя жизнь заканчивается здесь и сейчас, тварь! Я - хороший актер. Это последнее, что ты поймешь!
Девушка не успела ни вскочить, ни закричать. Лезвие опустилось, и голова ее покатилась по сцене. В зале стояла тишина. Зрители были в шоке, но не двигались с места – ужас того, что сейчас произошло на их глазах, сковал их. Франческо, не опуская топора, бросил взгляд на людей и расхохотался. Его смех эхом разнесся по залу, наполнив собой также коридоры и галереи.
- Ну, что? – крикнул он. – Вам нравится? Не слышу аплодисментов. – И он опять засмеялся, на этот раз совсем тихо.
Внезапно занавес вспыхнул. Просто так, из ничего, возник огонь, который тут же охватил своими огненными языками сцену и актера. От ужаса Франческо закричал. Топор выпал из его рук. Словно сквозь туман он видел спины убегающих, перепуганных зрителей. Превозмогая жуткую боль от смертельных поцелуев огня, он снова захохотал. Последнее, что слышали в панике покидающие театр люди – это хохот, леденящий душу хохот непризнанного актера, который отомстил, хоть и не успел насладиться своей победой.
***

Паша шел впереди. Рука Вики утопала в его ладони, и поэтому девушка чувствовала себя в некоторой безопасности. Огонь распространялся медленно, словно давая им возможность избежать смерти. Но пламя отрезало их от обоих выходов, и теперь ребята попросту не знали, что делать дальше. Надо было найти хоть какое-нибудь укрытие от всепоглощающего огня.
Необъяснимые пожары – одна из главных загадок театра. Они возникали редко, но отличались крайней опасностью для находившихся внутри людей. Кроме людей, огонь ничего не трогал - даже следов его не оставалось. Галереи, коридоры, зал – все было как прежде, но тот, кто попадал в огонь, навек прощался с жизнью. Тела найти не могли – казалось, что пламя просто собирает жертвы, унося их с собой. Но куда, не знал никто. Теперь стало ясно, что пожары связаны с призраком убийцы и появлялись вместе с ним. Ни Паша, ни Вика не задумывались о причине – они хотели просто выжить.
- Все, я устала! Пусть этот призрак убьет меня, пусть заберет огонь, плевать. Я уже не могу! – Вика обессилено прижалась к стене и сползла на пол. Паше ничего не оставалось, кроме как сесть рядом.
- Его звали Франческо, да? – спросила Вика.
- Что? – Паша не сразу понял вопрос.
- Ну, убийцу.
- Кажется, да. А что?
- Да так, просто спросила. – Девушка замолчала, опустив глаза.
Паша обнял ее за плечи и прижал к себе. Он уже смирился. Нет смысла идти дальше – путь перекрыт, а третьего выхода отсюда нет. Так зачем же бежать? Куда? Если уж суждено умереть, то лучше вместе. Зря они не верили в легенду, напрасно пошли именно восемнадцатого октября! Но теперь уже слишком поздно жалеть – время нельзя повернуть вспять.

Вдруг перед ними появилась фигура . Паша поднял голову и взглянул прямо в глаза Франческо. Рука призрака сжимала окровавленный топор, а на губах играла легкая ухмылка. Паша тоже улыбнулся и поднялся на ноги. Страх его пропал, что объяснялось просто – он устал прятаться от страха. Даже с орудием убийства в руках призрак перестал вселять в него ужас. Он был похож на обычного мужчину, которого искалечила судьба, и который решил просто эффектно уйти со сцены.
- Ну что, убьешь нас, да? – Паша не отрывал взгляда от лица призрака. – Знаешь, а ведь ты молодец, достойно попрощался со всеми, – парень покосился на замершую в ужасе Вику.
- Ты считаешь, что я молодец? – заговорил Франческо, и топор его внезапно дрогнул.
- Конечно. Прости, я не видел твоих выступлений, все же, между нами разница почти в сто лет, но слышал я многое. Как и то, насколько профессионально ты выступил в своем последнем номере.
- Она презирала меня! – крикнул Франческо, почему-то опустив топор. – Она считала меня бездарностью, не способным на настоящее мастерство! Все так думали. Разве я виноват? Я всю душу вкладывал в свои роли, а они… - его голос дрогнул.
- Я понимаю тебя! - Паша примирительно поднял руку. – И считаю прекрасным актером. Ты не просто сыграл роль, ты вжился в нее. Это ли не признак гения?
Франческо еще несколько секунд смотрел на него, а потом отступил назад. Оружие выпало из его руки и исчезло в полу. На глазах призрака появились слезы.
- Простите меня, - прошептал он. – Я… я не хотел, чтобы все это продолжалось, совсем не хотел.
- Я знаю. – Паша окончательно успокоился. – Но ведь ты стал знаменит, не так ли? Весь город, да и не только он, говорит о тебе. Слава сама нашла тебя.
Франческо отступил еще на шаг. Огонь был позади него, но не двигался дальше. Тело актера неожиданно стало прозрачным, и что-то похожее на вихрь охватило его. По мере того, как исчезал призрак, затухало и пламя.
- Спасибо, – прошептал он напоследок и окончательно растворился, забрав с собой огонь.
Паша подошел к Вике и вновь обнял ее. Путь теперь свободен, а значит, выйти они успеют. Парень засмеялся. Вот так, сами того не ожидая, они раскрыли кровавую тайну театра и покончили с ней. Но Паша не сомневался, что истории про пожары и призрака еще долго будут передаваться из уст в уста, ведь легенды так просто не умирают.