***

Я обнаружила, что стала горбатой собакой. Понятное дело, сразу позвонила на работу.

Начальница у нас дотошная, накинулась с расспросами, какие симптомы. Болеющими у нас считаются, когда высокая температура. И то через два дня нужно перестать болеть и выйти на работу, вопреки запретам врачей. Я сказала, что температура выше тридцати восьми градусов, для правдоподобности даже голос изменила, говорила тихо, с хрипотцой, будто осипла.

С мамой пришлось проделать тот же финт. Вот так с ходу не скажешь ведь: «Я теперь горбатая собака».

Потом попыталась уснуть. Нельзя было исключать, что это сон. У меня бывало такое, что сновидения являлись как бы отголоском, извращённым, исковерканным продолжением дневных событий.

Я долго прислушивалась к звукам, прилаживалась к новым непривычным позам. Через какое-то время обнаружила себя идущей вдоль кирпичной стены. Слышу только шуршание под лапами. Потом и шуршания не слышу. Тишина. Угнетающая, парализующая. За мной наблюдают тысячи глаз, чувствую это всем своим нутром. Можно спрятаться, затаиться, но что-то толкает меня идти дальше.

Какие-то люди суетятся, как на рынке. Почему-то меня не волнует, откуда они взялись, куда направляются. Потом поднимаю голову вверх…  Там, где должны быть у них носы и рты – сплошная кожа.

Я кричу. Обычно после собственного крика я просыпалась или продолжала кричать вновь и вновь, пока окончательно не стряхивала с себя наваждение. Но в этот раз мой крик заглушается, будто у меня самой вместо носа и рта – сплошная кожа. Всё-таки своим криком бужу мужа, рассказываю, какой странный сон мне приснился. Он что-то отвечает. Вроде, соглашается, что сон странный. И вроде даже возмущается, что разбудила его среди ночи. Я хочу попросить его, чтобы обнял меня, хочу сказать, что мне страшно, но понимаю, что опять не могу ничего сказать, не могу пошевелиться. Мне всё это приснилось, даже разговор с ним приснился. Я будто застряла в каком-то ином измерении, слишком ощутимом, нежели сновидение. Будущее кажется чем-то эфемерным. Настоящее тоже не понятное, то ли это ещё происходит, то ли уже произошло.

Ничего не видно, но вдруг где-то дверь. Поворачиваю то вправо, то влево. Пытаюсь вспомнить, как входила, но в памяти мелькает лишь цепочка моих шагов. Вправо, влево, вправо, влево.

Где-то вычитала, что нужно представлять будущее в виде чёткой картинки. Заставляю себя представить, что проснулась. Представляю, что захожу в комнату. Представляю, как укачиваю ребёнка, мой мальчик проснулся. «Спи, малыш, моя радость, моё счастье». «Маме тоже надо поспать». У него светлые волосы. А у меня почему-то чёрные…

Подхожу к зеркалу, чтобы посмотреть на свои волосы. В отражении - горбатая собака. Надо как-то смириться и сосредоточиться на решении проблем, таких, например, как открыть дверь и выйти на улицу. Я могу двигаться, но не чувствую своего тела, будто одеревенела. Представьте, что заблудились и долго пробираетесь по лесу, и вот деревья редеют, уже виден край леса, ещё немного и выйдите к дороге. Но вместо этого вдруг с ужасом обнаруживаете, что вам это только показалось, деревья сгущаются, непонятно, в какую сторону идти, а сил уже совсем не осталось. Примерно так я себя ощущала.

Мне бы хотелось закончить фразой: «А потом я проснулась». Но увы...

 Хотя, я проснулась в хорошем настроении. На улице распустились одуванчики, их ярко-желтые шляпки дрожали на ветру. Я это запомнила, так как выбежала на лужайку по нужде. Я твёрдо решила больше не смотреться в зеркало. На двери повесила лист с надписью «За дверью горбатая собака».

Такое переплетение сна, размышлений в полудрёме и яви бывает, когда не высыпаешься на протяжении долгого времени, когда резко просыпаешься среди ночи, чтобы покормить, перепеленать, укачать ребёнка.

***

Перед глазами бабушка. Она умерла пятнадцать лет назад. Сейчас она сидит на диване в комнате, на тумбочке наши фотографии в рамках. Я хочу её обнять. Но её уже нет. Любовь – это невидимая душевная нить, нужно время, чтобы она крепко врослась в сердце, и нужно время, чтобы боль утихла, когда эта нить рвётся. Мир представляется паутиной. От каждого человека тянутся во все стороны нити…

Кто-то закрывает ставни на окнах. В комнате становится уютно тускло. В золотистых лучах света, пробивающихся в щель между ставнями, кружатся пылинки. Я наблюдаю за ними, они напоминают мне порхающих бабочек, только очень мелких. Приглядываюсь. Это мухи. Они так облепили меня, будто я мертва. Я плачу. Даже сквозь сон чувствую, как по переносице скатываются слёзы. Я лежу на боку. Я не умерла.

***

Хочется зажамкать свою кошку Елизавету. Прижать к себе эту пушистую вредину. Ну и пусть сердится, вырывается, а я не отпущу её. Но моей кошки больше нет. Недавно муж отвёз её бездыханное тело в лес и закопал под дубом. Сказал, что потом покажет, где закопал. Я не поехала. Мне хотелось запомнить её живой. Она перенесла кучу операций. В последние дни повадилась спать на столе, чего никогда не делала за все свои двенадцать лет. Никаких признаков, кроме этой новой привычки, я не замечала. Она хорошо кушала. Каждый день встречала меня у двери, как солдат на посту. По утрам, за полчаса, час до звонка будильника будила меня, щекоча усами. Я ужасно от этого раздражалась. Безумно больно, когда теряешь того, кто тебе дорог. А ещё больно от того, что теперь никто не щекочет по утрам усами. Оказывается, сильно привыкаешь даже к таким моментам, которые раньше казались ненавистными. Недавно Елизавета приходила ко мне во сне. Вначале я услышала, как кошка скребётся (она скреблась так раньше об стенку когтями, где стоял её лоток), потом прыгнула ко мне на подушку. Я стала её гладить по шёрстке. Потом вспомнила, что Лизы больше нет. Я испугалась и проснулась. Наверное, кошка приходила ко мне попрощаться.

***

Я иду по дороге. Хорошо, что уехала так далеко от дома. Вдали, там, где жилые дома, огромный столб пыли. За этой пылью не видно даже нашего девятиэтажного дома с зелёной крышей. Столб пыли становится плотнее. Два или три смерча. Они сносят всё на своём пути – крушат заправку, переворачивают машины, поднимают высоко над землёй камни, стёкла, ветки, стволы деревьев. Они движутся в разных направлениях. Остаюсь стоять посреди дороги. Я почему-то спокойна. Смерчи проносятся мимо меня.

На следующий день узнаю, что на работе началось сокращение штата. Кандидатуры начальников, коих у нас много, даже не рассматривались на вылет. Увольняли обычных сотрудников, так называемых трудовых пчёлок. Меня не уволили. Был ли сон предчувствием? Или не более чем совпадение, домыслы? Так или иначе, что во сне, что в жизни опасность меня миновала. Хотя, я и не переживала. 

***

Кожа везде чешется. Смотрю на руки. Кожа на руках рассечена красными рубцами. Они будто бы вздуваются, шевелятся. Под кожей копошатся червяки, жуки. Говорю маме, что надо срочно ехать в больницу. Она отвечает, что поедем после того, как наведу порядок в своей комнате. Я очень злюсь.

Этот сон приснился очень давно. Тогда я переболела крапивницей. Только не помню, приснился ли он до или после того, как я заболела.

***

Мы с подругой спускаемся вниз по улице. Навстречу потоком идут люди. Впереди что-то ещё чёрное, большое, быстро движется. Это быки. Они несутся прямо на нас. Один из них насаживает подругу на рог и уносит. Я бегу за ней, но не могу догнать. Какие-то мужчины в военной форме, с цепями. Я прошу их помочь. Один из мужчин размахивается цепью, преграждая мне дорогу. Я просыпаюсь. Мне тоскливо.

Потом случилось много событий в жизни. Подруга переехала жить в Москву. За плечами неудачный брак, развод. Слава Богу, сейчас у неё всё хорошо. Связан ли сон с нашим расставанием или другими событиями, трудно сказать. Я же не провидица. Но мне бывает очень тоскливо без подруги.

***

Сложно сосредоточиться. Я будто бы окунулась в жижу собственных мыслей. Мыслей много. И стоит ухватиться за одну, как к ней присоединяется другая мысль. Из этой цепи рождается новое звено. Новая мысль. Прежнюю, самую первую уже не помню. Пытаюсь вычленить среди мыслей одну, самую главную. Я раскладываю мысли по ящикам, а ящики задвигаю. Можно ли заставить себя мыслить по-иному? Этот вопрос тонет в потоке каких-то других мыслей. Я только и успеваю их прятать по ящикам. Со всех сторон от меня высятся горы из шкафов. Позади космическая пустота, как войд Волопаса. И только эти шкафы с мыслями. Белые, резные. Из натурального дерева. Закрываю глаза, чтобы быстрее проснуться.

Мне жаль только, что не запомнила самую главную мысль.