Ранним утром темноволосая девушка в цветастом платьице вышла из дома. Она слегка щурилась от ослепительных бликов, рассыпавшихся по сельским улочкам, и её нежное личико становилось совсем детским. Казалось, что милая девчушка корчит забавные гримасы солнечным зайчикам, которые беззаботно скакали по редким прохожим.
– Лизавета, ты чуть свет на ногах, – всплеснула руками Ильинична, поравнявшись с девушкой, – в библиотеку опять? – сказала пожилая женщина, и торопливо продолжила, – а я пирожков напекла, будешь? – и бабушка протянула румяную выпечку.
Лиза смущенно улыбнулась и кивнула. Она взяла угощение и шутливо поклонилась, а Ильинична добродушно рассмеялась:
– Вот стрекоза! Ешь давай, худющая какая, – сказала старушка, оглядывая хрупкий девичий стан.
Девушка на прощанье помахала, а Ильинична закряхтела и наклонилась за сумкой с едой, которая стояла у ног.
– Что, опять на вокзал? – раздался насмешливый голос. Бабуля выпрямилась и увидела закадычную подружку Ольгу Степановну, которая стояла возле калитки.
– Куда ж ещё? – огрызнулась дородная дама.
– Так Особенную уже выбрали, что зря стараешься? – поинтересовалась Степановна.
– Так… На будущее, – таинственно ответила Ильинична, – а Лизка уже в библиотеку побежала, у неё ключи есть.
– Конечно, времени мало осталось. Эх, повезло девке! – завистливо сказала баба Оля.
– Ты в своём уме? Повезло? Ни матери, ни отца. Да ещё и немая! – возмутилась Ильинична, схватила сумку и рванула на вокзал, забыв о больной спине.
Грохоча вагонами, оглушительно и немного визгливо скорый поезд оповестил о прибытии. Народу вышло немного, маленькое село мало кого интересовало. Кучкой сбились бородатые мужики, выпуская кольца табачного дыма. Заспанные женщины таращились на идеально чистый перрон и грузную фигуру Ильиничны, которая величественным видом напоминала барыню, осматривавшую свои владения. Из вагона выскочил худощавый парнишка и со всех ног бросился к «королеве» платформы и торопливо забормотал:
– Тётенька, что покушать у вас? – он выгреб горсть мелочи из кармана выцветших джинсов и стал торопливо пересчитывать, – на сколько пирожков хватит? – парень облизывал пересохшие губы и не отводил взгляд от аппетитной выпечки.
– Так бери, малахольный, – бабушка протянула сдобу, – совсем оголодал! – удивленно протянула она, когда увидела, как он заглатывает еду, даже не жуя.
– С кем едешь? – поинтересовалась Ильинична.
– Один я, – с набитым ртом произнес юноша, – никому в этой жизни не нужен.
– Сирота, – с горечью произнесла она, и торопливо добавила, – а куда едешь?
– Не знаю, – пожал плечами парнишка, – а вам-то что? К себе возьмете? – съехидничал он.
– Возьму, если пойдёшь! – немного помолчав, сказала пожилая женщина.
Юноша замер на перроне, а потом рванул в вагон. Вскоре поезд тронулся, а рядом с Ильиничной стоял долговязый вихрастый паренёк со старым рюкзаком. Странная парочка молчала, пристально глядя друг другу в глаза.
– Пойдём домой, внучок, – первой нарушила тишину бабушка. 
Они шли по улицам, и парень изумленно оглядывался по сторонам, останавливался, замирая, как соляной столб, потом бежал вперёд и восторженно вскрикивал. Посмотреть было на что – невзрачная железнодорожная станция надежно прятала от любопытных глаз сказочной красоты местечко. Дорожки села были вымощены блестящим на солнце природным камнем. Деревянные дома жителей украшены затейливой резьбой, искусно вырезанные фигурки рассказывали хорошо известные народные сказки. Палисадники благоухали нежнейшими ароматами, клумбы заполнены яркими островками цветов. Необычные хрустальные статуэтки блистали на зелёных лужайках. Везде царил идеальный порядок, даже разноцветные бабочки, казалось, летают дружным строем. Гармоничную картину нарушало легкое прикосновение времени, было видно, что это великолепие существует много лет.
– Мария Ильинична! – окликнула подругу вездесущая Степановна. – Глянь на неё! – обратилась бабка к несуществующей публике. – Мальчишку откуда-то притащила!
– Уйди, кошёлка дряхлая! – в сердцах воскликнула Ильинична, – без тебя разберемся.
– Что Она скажет, – причитала неугомонная Степановна.
– Это ваша главная? Мэр города? – встрял в разговор паренёк. Он почти не разговаривал, сказал только, что его зовут Денис и ему недавно исполнилось семнадцать.
– Да, мэр, – усмехнулась Мария Ильинична и легонько подтолкнула его, – пойдем уже.
Скромный деревянный домик стоял на окраине села. Бабушка и названый внук зашли внутрь и оказались в просторном помещении. В комнате не было мебели, только посредине комнаты стоял небольшой столик, на котором стоял хрустальный шар. Дениска хотел подойти и посмотреть поближе на диковинку, но цепкие пальцы Ильиничны остановили его.
– Не сейчас, – шепнула она, – сначала познакомься, – и указала на женщину, которая сидела на маленьком диванчике возле окна.
Денис с любопытством стал рассматривать «мэра». Она была немолода, красивое, утонченное лицо изрезали морщины. Худая, изможденная женщина сидела на краешке софы. Идеальной осанке могла позавидовать любая царствующая особа, она гордо подняла подбородок и прожигала взглядом визитёров. Васильковые глаза заглядывали прямо в душу, и юноша испуганно попятился. Но женщина тепло улыбнулась и поманила парня, он медленно подошел и сел рядом. Её руки, гладкие, молодые, без единой морщинки, манили, завораживали, влекли. Тонкие изящные пальцы обожгли ледяной лаской, когда она дотронулась до горячей мальчишеской ладони. Денис сел рядом и закрыл глаза, боялся сделать вдох. Испуганным зайчишкой колотилось сердечко, но легкое прикосновение принесло столько любви и нежности, что это мгновение стало самым счастливым в жизни. Он представил, как уютно было бы оказаться в её объятиях. Подросток с обидой вспомнил о маме, но тут же устыдился этой мысли. Родительница обняла его так один-единственный раз, когда сажала на поезд, прощаясь навсегда. Только тогда Денис почувствовал материнскую любовь и ласку.
Парнишка понял, что незнакомка впитала все его мысли и чувства. Она видит его прошлое – дни, пропитанные страхом, болью и тоской. Пьющие мать и отчим, вечно голодные сестры и братишка. Насмешливые взгляды одноклассников – они не осмеливались дразнить мальчишку, обидные слова он смывал кровью, как маленький волчонок, бросался на обидчиков. Самый страшный день, когда Денис, заступившийся за маму, воткнул кухонный нож в спину разъяренного отчима. Мигом протрезвевшая мать, которая покидала вещи в рюкзак мальчика и потащила на вокзал. Она пошепталась с проводницей, сунула мятые купюры ей в карман, крепко обняла сына и затолкала в вагон.
Загадочная женщина видела не только прошлое, перед ней открылось будущее. Она отпустила руку Дениски и прошептала:
– Вот какая судьба мне уготована. Мне придётся уйти, – грустно произнесла она, и, обращаясь к застывшей на месте Ильиничне, сказала звонким, мелодичным голосом, – он может остаться.
– Спасибо, Чародейка, – ответила обрадованная старушка, – теперь посмотри, – сказала она Денису.
Паренёк подошёл к хрустальному шару. Он увидел там маленький мир, улучшенную копию поселка. Всё блестело новизной, сияло под собственным солнцем. Падали снежные хлопья, разноцветными гирляндами были украшены улицы. Огромная ель стояла посередине площади, вокруг неё были сложены подарки, упакованные в блестящую фольгу. Маленькие фигурки людей деловито сновали по улицам, и юноше послышались оживленные голоса и заливистый смех.
– Полюбовался? – спросила Ильинична, и, не дожидаясь ответа, сказала, – пойдем.
– Что это было? Кто эта женщина? – по дороге мальчик засыпал вопросами бабушку.
– Хрустальный шар – место, которое исполняет заветные желания. В нём нет злобы, смертей, болезней и предательства. Идеальный мир, в который попадают только те, кто этого заслуживает. Мы называем их Особенными, они чистые душой, неиспорченные. Грешников туда не пропустят.
– Мне туда не попасть, – прошептал Денис, и громко спросил, – откуда взялся этот шар?
– Много лет наш поселок Искусный славился талантливыми людьми. Мастера работали с деревом, камнем, хрусталем. Мы пряли, вышивали, пекли. Жили дружно, без ссор и зависти. Однажды в селе появилась раненая женщина. Она нашла здесь приют и заботу. Незнакомка оказалась ведуньей, изгнанной своим народом за связь с человеком. Беглянку прокляли, и её дитя убили. Чародейка в благодарность за спасение сотворила Хрустальный мир, и каждый год выбирает, кто достоин в нём поселиться. Сейчас очередь Лизы – Мария Ильинична кивнула в сторону сидевшей на траве девушки, они как раз проходили мимо сельской библиотеки.
Лизавета держала в руках толстую книгу, водила по строчке пальчиком и смешно шевелила губами.
– Что она делает? – поинтересовался Денис.
– Стихи учит, песни, сказки. В хрустальном шаре у неё появится голос, и она будет всех радовать, – ответила старушка.
Денис поселился у Ильиничны. Добрый, отзывчивый паренёк с грустными глазами полюбился сельчанам, он не сидел без дела, брался за любую работу. Дениска часто навещал Чародейку и заметил, что она с каждым днём становится всё печальнее.
Однажды вечером Лизавета прошлась по всем домам – она прощалась с местными жителями, на следующий день должно было состояться перемещение в Хрустальный мир. Было душно, на горизонте повисли тяжёлые тучи. Они медленно наступали, яркими вспышками молнии разрезали потемневшее небо. Мощным рыком гром оповестил о наступлении стихии, начался проливной дождь. До глубокой ночи бесновалась непогода. Перепуганные люди спрятались за закрытыми ставнями, и никто не видел, как две зловещие фигуры крались по пустым улицам. Они шли к сердцу поселка – небольшому домику на окраине.
– Смотри, всё, как рассказывают, – негромко прозвучал мужской голос.
– Значит, хрустальный шар тоже существует, – ответил попутчик, – и никакая ведьма не помешает забрать его…
Денису не спалось. Он ворочался, вставал, подскакивал к окну, ходил по комнате. Решившись, натянул бабусин дождевик и подошёл к двери.
– Куда собрался, пострелёнок? – остановила его Ильинична.
– К Чародейке. Как там она одна? – ответил паренёк.
– И я пойду. Неспокойно на душе, тревожно, – сказала баба Маша.
Они вышли на улицу, и удивлением увидели, что народ вереницей потянулся к дому Чародейки.
Денис бросился вперёд и первый добрался до места. Он заскочил в комнату, и молния освятила страшную картину – здоровый мужик схватил хрустальный шар, а другой занес нож над бледной как полотно женщиной. С громким криком он бросился на негодяя, посмевшего напасть на ведунью, и лезвие ножа вошло в его тело. Бандит отшвырнул парня, он упал на руки Чародейки. Раздался выстрел, и преступник упал. Второй грабитель замер, испуганно глядя на людей, заполнивших комнату. Заядлый охотник, дед Митяй, направил ружьё на бандита, тот поставил шар на стол и поднял руки. Удар приклада по голове отключил его сознание.
На руках бледной женщины лежал окровавленный мальчишка. Жизнь тонкой струйкой покидала его. Он пристально смотрел на ведунью, и на лице появилось подобие улыбки. Денис тщетно пытался разобрать слова, которые бормочет Чародейка.
Бабы в толпе всхлипывали, даже мужики вытирали слезы. Громкий звонкий крик словно эхом ответил очередному раскату грома, крик, звенящий от боли, вибрирующий, стучащий в сердца свидетелей преступления. Покачиваясь, громко рыдая, к бездыханному телу подошла Лизавета. От пережитого шока у неё появился голос.
Тусклая лампочка, освещавшая комнату, на мгновенье погасла, а когда загорелась снова – ни Дениса, ни Чародейки в комнате не было. Изумленный народ оглядывался по сторонам, а смекалистая Ильинична рванула к шару.
В Хрустальном мире появилось сразу два новых жителя – мама и взрослый сын. Исполнились сразу две заветные мечты.
Оставшегося в живых преступника отпустили в свободное плавание, в буквальном смысле. Дед Митяй крепко связал его, бросил в лодку. Ветхое судёнышко поплыло вниз по реке.
Лизавета была счастлива, её голос оказался чарующим и мелодичным. Она единственная, кто не расстроился, что вход в Идеальный мир навсегда закрылся.