1

‒ Следующий! ‒ доктор нажал на кнопку громкой связи и снова уткнулся в журнал на своем столе, что-то усердно пытаясь понять.

‒ Доктор, у меня что-то с глазами, вы не поможете? ‒ грубоватый мужской голос так и не дал сосредоточиться над таблицами в журнале. – Вот, вы не посмотрите? ‒ пациент протянул руку и разжал ладонь.

‒ Мать вашу! ‒ мужчина в белом халате вскочил со стула, опрокидывая его, задевая и переворачивая вазу, стоявшую на столе. Та с глухим стуком ударилась о пушистый ковер со стороны врача и выплеснула на пол горсть разноцветных упругих гидрогелевых шариков, заменяющих воду цветам. – Вы в своем уме?!

В руке мужчина держал пару глазных яблок, с потрескавшимися капилярами на белках, с довольно выцветшими зрачками бледно-голубого цвета.

‒ Вы в своем уме?! ‒ снова закричал врач. – Где футляр! Вы могли их повредить! Глазные яблоки по предписанию должны храниться в спецрастворе!

Мужчина виновато потупил взор, прячась за зеркальными солнцезащитными очками.

‒ Ладно, кладите сюда. Счет вам выпишут на кассе ‒ и за боул и за хранение, плюс лечение, естественно. Мужчина в белом халате протянул больному маленькую коробочку из мутно-белого пластика с вязкой голубоватой жидкостью внутри.

‒ Мне бы глаза, как же я на работу-то… ‒ больной замялся.

‒ В этом месяце только черно-белые, уж простите, ‒ доктор снова сел и уткнулся в свой журнал, ‒ да и дальтоники нынче в моде, кажется… Вам выпишут на кассе. Следующий!

 Мара сидела уже почти сорок минут у кабинета своего терапевта. Кого только она не повидала в сегодняшней очереди ‒ будет о чем написать в своей газете о возможностях нынешней медицины.

‒ Следующий! – послышался из кабинета высокий женский голос. Явно, совсем недавно заменили голосовые связки на более мощные.

Мара заметно нервничала – это был её первый визит к доктору. В свои 54 она выглядела довольно молодо. Ей даже ликеры отказывались продавать без сканирования штрихкода.

‒ З-здравствуйте, д-доктор, – девушка при виде белого халата занервничала ещё больше.

‒ Вот только заики мне тут не хватало! С чем пожаловала? – женщина даже не посмотрела на Мару. Она сидела, уткнувшись в журнал на своем столе.

‒ Я… я первый раз! – от волнения девушка буквально выкрикнула свои слова.

‒ Нет! Ну вот откуда вы такие беретесь! Есть же предписания! В уставе города четко указано: после 30 лет каждый сознательный гражданин ОБЯЗАН проходить плановую проверку и замену изношенных и поврежденных органов. А вдруг у вас легкие уже в кашу превратились? С нашей-то экологией! Пройдите в аппаратную и прослушайте инструкции, действуйте строго по инструкции!

Мара зашла в тесную светлую комнатку, куда вела дверь из рифленого мутного стекла в стене по левую руку от врача, и прочла на табличке, висящей на уровне её глаз: снимите всю одежду с верхней части тела… станьте на плоскую пластину в левом дальнем углу… задержите дыхание… нажмите красную кнопку правой рукой… возьмите снимок из прорези…

‒ Потише! Вы мне мешаете своим бормотанием!

‒ Простите… ‒ Мара постаралась выполнить всё в точности, как говорилось в инструкции.

 За стеной с красной кнопкой что-то зажужжало и снимок появился в прорези на уровне пояса.

‒ Вот, прочтите пожалуйста, – пациентка протянула врачу рентгеновскую карту и присела напротив.

‒ Ну вот. Как я и говорила. У вас пятнышко размером с горошину на левом легком!

‒ А что это значит?

‒ Да откуда же я знаю! Вы не были на обследовании полсотни лет! Нужно сделать кучу анализов. У меня есть дела поважнее вас!

‒ И что же мне теперь делать? – Мара виновато потупила взор – она ведь знала предписания, сама виновата.

‒ Ну, хорошо, ‒ женщина наконец-то оторвалась от своих таблиц в журнале и начала что-то искать под столом, ‒  вот, нашла! – она извлекла из-под стола стопку тонких листов. Бланков 40, по меньшей мере. Может больше. – Вот, заполнишь в коридоре, инструкции посмотришь в автомате. Потом снова ко мне ‒ я выпишу тебе направления на анализы.

‒ А… а это что? – Мара растерянно перебирала тонкие листочки, заполненные мелким шрифтом.

‒ Данные, на тебя и семью. Должна же я быть уверена, что ты достойна лечения. Следующий! – женщина-врач снова уткнулась в свой журнал.

В коридоре Мара вздохнула и заняла очередь к автомату-помощнику, попутно пытаясь разобраться в бланках самостоятельно.

‒ Повезло сегодня, да? – маленькая пожилая женщина подошла со спины и пристроилась в конец очереди.

‒ Что, простите? – Мара на секунду оторвалась от своей кипы бумаг.

‒ Я говорю – повезло сегодня. Вы всего лишь 48-я, я 49-я. Я посчитала, – женщина добро улыбнулась. У неё в руках была точно такая же пачка бланков, как и у её более молодой собеседницы.

‒ Ааа… да, это правда. Вам врач тоже навстречу пошел? ‒ девушка кивнула на стопку листков в руках женщины.

‒ Да-а, милочка, мне-то. Четвертое столетие уж разменяла, кто мне, такой, одобрение даст, вот доктор и согласился. Я двойную оплату предложила, ‒ женщина довольно улыбнулась, ‒ и доктор разрешил бланки заполнить, чтоб мне сердце заменили. Говорит, что ресурсов не хватает, да и молодым жить, а не таким как я.

‒ Да, это правда… ‒ Мара сочувственно покачала головой.

Девушка простояла в очереди около трех часов и наконец-то добралась до панели помощника-бланочника. Маленький столик рядом с автоматом позволял разложить листочки, чтобы было удобнее их заполнять. Через 40 минут всё было готово и Мара отправилась занимать очередь к своему терапевту. Хорошо, что она отпросилась сегодня с работы на целый день. Девушка подумала, что удастся справиться часов за семь, но и пяти оказалось вполне достаточно.

‒ А, это снова вы. Быстро. Кладите бланки в стопку, я проверю и в течение месяца вам ответят. Следующий!

Мара оставила свои листочки на углу стола, в точно такой же стопке, только раз в десять больше чем её, и, ещё раз поблагодарив врача, вышла.

‒ О-о-ой! Марочкааа! Ты тоже тут? Какими судьбами? Ты же против клиник! – лучшая подруга Мары, Вилея, довольно поглаживала свой живот.

Вилея была беременна двадцать четвертый раз, в свои 72 она выглядела довольно неплохо, но была очень уставшей. Шутка ли, следить за всей своей оравой, да и муж был постоянно на работе. Несколько лет назад Вилее удалось таки добиться увеличения жилплощади. Теперь они жили в двух двушках, вместо одной. В тесноте, да не в обиде, как говорится. Нет, оно-то, конечно, понятно, ведь нынче есть более важные люди, которым квартиры нужнее. Кто ж семье виноват, что им детей всё мало и мало. Некоторым вон и десяти за всю жизнь хватает. Нет же, Вилея где-то вычитала, что вероятность родить гения с возрастом становится все выше. Вот и рожают они с Грегором. Рожают да воспитывают. И ждут, соответственно, когда ж этот гений появится. Самому младшему сейчас восемь, а старшенькой уже сорок четвёртый пошёл, как-никак – пора бы. Но старшие все по арт-гаражам да фирмам-однодневкам. Спят в 3 яруса да едят с одной тарелки впятером – вот и все премудрости.

‒ Да вот, решилась. Пора бы. А то мама всё переживает, вдруг я умру завтра и даже знать не буду, от чего.

‒ Ой, это все мамы такие. Я тоже так говорю. Ладно, я в очередь. Мне сегодня еще пособие по тяжелым родам изучить нужно. Доктор сказал, что вероятность обвития на этот раз – 13 %. Довольно много для 24-ых родов. Пойду готовиться, всего пара месяцев осталась.

‒ А вы уже знаете, кто родится? – Мара с интересом разглядывала, как под рукой Вилеи перекатывались бугорки – малыш довольно сильно бил маму изнутри.

‒ Да, конечно. Мы ещё после восьмого ребенка приобрели аппарат для УЗИ.

Мара знала, о чём говорит подруга. Она-то уже 14 курс медицинского оканчивала, а Мара была только на 8. Всего 10 осталось ‒ совсем немного. Но для того, чтобы стать врачом, нужно было все-таки родиться в семье врачей. Куда уж им, простым смертным. Вот и штудировали литературу как могли, в институты ходили – народ-то понимал, что простых людей намного больше чем врачей! А ну-ка, попробуй прими человек 20 за день! Это же голова лопнуть может!

Вот и шли налоги допропорядочных граждан на улучшение больничных условий: кабинеты докторам должны отделываться по последнему слову техники; питание соответствующее – работать-то на одном чае кто согласится; да и коридоры в холлах расширялись – больных с каждым годом становилось всё больше, очереди длиннее ‒ не все могли себе позволить ожидать по нескольку часов на улице; автоматы-консультанты в копеечку влетали.

В общем, понимали люди, что не сладко докторам приходится, помогали им всячески – то ковер помягче в кабинет подарят, то вазу новую – резную или сувенир какой заграничный.

Да и сами крутились как могли. В устав каждого уважающего себя города обязательно включалось несколько страниц по врачебному сопровождению населения. Как правило, требовалось, чтобы люди вовремя приходили на медосмотры, приобретали качественные аппараты для хранения и оперирования больных органов, ну, и обучение, естественно. Доктор мог и не знать всего, а вот сам пациент – просто обязан, здоровье-то, в конце концов, чьё?

2

Дома Мара устало опустилась на диван, небрежно отбросив сумку в угол и даже не сняв пальто. Оглядела комнату.

Ничего особенного – обычная комнатка в панельной пятидесятиэтажке. С совмещенными ванной и туалетом и гостиной-кухней – всего 20 метров квадратных. Невесть что, конечно, но ей хватало. На стене, в  углу, тихо журчал ионизатор-увлажнитель воздуха. Пара ламп кварцевания. Сегодня добавился довольно громоздкий аппарат – лаборатория по замене органов и поддержанию жизнедеятельности во время отсутствия оных. Из мебели только кровать, тумбочка и стол, кухонная стенная панель. Шкаф пришлось выбросить – иначе «Эскулап-128» не влез бы в ее маленькую обитель.

Мара осела на пол и уныло посмотрела на кипу журналов, тетрадей и газет, лежащих ровными стопками в картонных ящиках под кроватью:

‒ Кажется, кому-то завтра выходить в 2 смены…‒ девушка опять устало вздохнула. – Аппарат-то ты купила, а ПО? Клуша, за 50 лет накопить не могла… и знала ведь… ‒ ругала она сама себя. ‒ Эх! Говорила ж мне мама!

С этими словами Мара поднялась и побрела в душевую кабинку. Уж что-что, а воду она любила до беспамятства, поэтому и душ был усовершенствован до предела: гидромассажные насадки, контрастное регулирование температуры, даже мини-джакузи в нижней высокой части кабинки. Правда, пока она не могла себе позволить оплатить большое количество воды на месяц, поэтому приходилось довольствоваться малым…

‒ Ильзэ-э-э! Ильзэ! Ну сколько можно тебя звать! Сколько раз повторять – не запирай дверь на второй этаж! Тебя ж не дозовешься!

Женщина скинула с себя дорогой белый френч с серебристой нашивкой чаши со змеёй и вальяжно побрела в сторону просторной кухни. Со второго этажа тут же прискакала разукрашеная девица – дочь ведущего кардиолога местной клиники:

‒ Ну, рассказывай, как день прошел? Что нового? – она уселась на высокий барный стул, покачивая в руке бокал с дорогим винным напитком.

‒ Да, в общем, как и всегда: 2 фарфоровые китайские вазы какой-то там династии, парчовый халат, и пара шелковых покрывал – ума не приложу, зачем они мне. Как твои занятия?

‒ Да все нормально, ма. Нашла себе ботаника да на уши ему присела, так что стенды по сердцу закончу ко вторнику, а экзамены куплю. Всё как обычно.

‒ Вот ты моя умничка! – женщина поцеловала дочурку в лоб. – Я, кстати, чего тебя звала-то. У меня же по расписанию сегодня и завтра молочные ванны – ты не подогреешь его для любимой мамочки? А то меня эти невежи сегодня просто вымотали. Представляешь, пришла бабка под пять сотен лет! Сердце менять надумала!  Почему указа нет о запрете на лечение таких старых кляч. Пришлось даже двойную плату брать! А то кто мне разрешение-то даст на неё! Умасливать придется, не из своих же денег, в конце концов! – женщина повысила голос, чтобы её было слышно из-за ширмы в гостинной. Вынырнула она оттуда уже с роскошными распущенными волосами, которые весь день были стянуты в тугую косу, и в дорогущем пеньюаре из красного китайского шёлка. – А отец когда вернётся?

‒ Ой, не знаю, ‒ девица старательно пыталась уложить крупный белый виноград на блюдо, но тот постоянно скатывался на пол, ‒ он звонил, сказал, что пару дополнительных пар взял – студентики там то ли к дипломам готовятся, то ли к стендам. – Кстати, ма-а-ам, ты же мой стенд у себя в больничке вывесишь? Мне же репутацию пора уж нарабатывать! – капризно протянула избалованная дочка.

‒ Думаю, да, провалю пару обычных студентов. И всё! Пойдем, пора омолаживающие ванны принимать, что-то у тебя вон и кожа на ручках побледнела…

‒ Гре-егор! Ну где ты! Я не справляюсь! – Вилея тщетно пыталась отогнать от плиты семерых малышей-погодок, кружащихся вокруг неё и не дающих закончить готовить ужин. – Матильда! Кто нибудь! Ну имейте совесть! Останетесь ведь без ужина!

Только после этих слов в маленькую кухоньку вошел широкий детина, сгреб девчонок-малышек в охапку, братьям постарше раздал подзатыльников и закрыл за собой дверь, оставив измотанную мать в сравнительном спокойствии и тишине – насколько это было возможно в квартире с тонкими стенами. Вилея устало присела на табурет рядом с плитой, переодически помешивая рагу в большой десятилитровой кастрюле. Черезпол часа на кухню ввалился подвыпивший отец семейства и грубо огрызнувшись на кого-то в коридоре, хлопнул кухонной дверью.

‒ Устал, милый? – жена обеспокоенно протянула ему стакан воды.

‒ Да не особо, сегодня всего три аппарата развезли, люди что-то брать их перестали. Вот, ‒ Грегор протянул Вилее толстую книгу в глянцевой обложке с разноцветным тиснением и серебристой набивной эмблемой чаши со змеей, ‒ это уже 18 издание.

Жена понимающе посмотрела на него:

‒ Но нам ведь 20 нужно, и ПО с ним в комплекте новое, сэкономим ведь… И про тяжелые роды именно там…

‒ Ну, ты же знаешь, что никто не продаст тебе мед-альманах не по очередности томов! Это только врачи могут! У них-то не ведется учет приобретенной литературы – они ее бесплатно получают, – Грегор вздохнул.

Тут же в коридоре что-то грохнуло и дверь на кухню отворилась, комната вновь наполнилась криками и галдежом голодной детворы.

3

Мара очень волновалась. Сегодня именно тот день, когда озвучат её диагноз. Она спешила. Хотелось прийти пораньше – очередь занять. Врачу она звонила последние две недели каждый день, хотя и слышала только автоответчик, который говорил, когда нужно перезвонить. И вот, наконец-то, расшифровали её данные и приняли их как годные к оказанию услуг.

Больница встречала её ослепительной белизной отшлифованных до блеска мраморных колонн. Высокие арочные окна коридоров казались и вовсе неостеклёнными – так они были вымыты. Кипарисовые аллеи вели к восьми входам, расположенных симметрично со всех сторон цилиндрического пятиэтажного здания.

‒ Что-то мало сегодня «скорых» на стоянках… – вслух отметила девушка.

Обычно их было около 30, а сегодня всего штук 7. Видимо время ежемесячной профилактики подошло.

Мара нервничала. В окнах уже было видно немало людей. И даже десятки суккулентов, папоротников и кипарисов, свисающих с настенных и потолочных кашпо не могли спрятать за собой всю эту толпу от наружных смотрящих. Обслуживающий персонал больницы прямо перед тем, как девушка собиралась ступить на круглую площадь перед одним из входов, развернул на ней шлифовально-моющее оборудование, и ей пришлось потратить еще 40 минут на то, чтобы перейти в аллею, ведущую ко следующему входу. Неуважение к служащим при больнице могло вылиться в исключение из списков лиц, имеющих право на посещение для подачи прошений о рассмотрении возможностей оказания услуг в данном учреждении. Этого Мара определённо не желала. Она слышала о таких «счастливчиках». Их, как правило, переставали обслуживать и в других больницах города ‒ из-за опасения новых повторных инцидентов. Доктора не обязаны дышать пылью и микробами тех, кто пришел к ним на приём. Стерильные кэбы были у каждого уважающего себя доктора и марать свою дорогую ортопедическую и от того безумно удобную для работы обувь на пути к нему никто не собирался. На входе, как, впрочем, и всегда, она дождалась своей очереди и прошла сквозь герметичную камеру, где сменила одежду на стерильную одноразовую, спрятала волосы под специальный чепчик, на всякий случай почистила зубы, затем заперла свои вещи в сберегательной ячейке и нажала кнопку обработки помещения паром. Только после окончания этой процедуры тяжелая металлическая дверь со встроенным металлоискателем, ведущая в больничный холл, отворилась и впустила девушку внутрь. Как только та за Марой закрылась, для следующего пациента в очереди снаружи загорелась красная надпись «СЛЕДУЮЩИЙ».

В итоге в очереди к своему доктору она оказалась 23 по счету. Учитывая 25-минутные ежечасные перерывы на разминку, а так же кофе, обед, ленч и полуденный сон, она лишь могла надеяться на то, что попадет на приём именно сегодня.

Несколько часов ожидания для Мары вылились в знакомство с новыми людьми и несколько встреч со старыми знакомыми. Так же она успела досконально изучить стенды о мочеполовой системе, кровообращении, работе почек и желчного пузыря.

‒ А стояние в очереди приводит к определённой пользе, ведь так? – всё та же старушка, которая в прошлый её визит составляла Маре компанию в очереди к автомату-бланочнику, шла по коридору по своим делам.

‒ Да, это несомненно! Теперь я понимаю, почему они делают перерывы так часто ‒ нам учиться помогают.

‒ Да-да, забота о нас для них на первом месте. Посмотри-ка, табличка для тебя загорелась, удачи! ‒ и старушка пошаркала дальше по своим делам.

‒ На что жалуетесь? ‒ на Мару смотрел совершенно незнакомый ей мужчина, а не женщина-врач, у которой она была на приёме и которой звонила на протяжении последнего месяца.

‒ П-простите, а как же…

‒ На что жалуетесь, пациентка? ‒ доктор нервно стучал по столу ручкой.

‒ Да, я вот в прошлый раз… на лёгких пятнышко нашла… доктор…

‒ Понятно. Ваш предыдущий врач успел вам выдать заключение? ‒ мужчина уткнулся в свой журнал, перестав смотреть на Мару.

‒ За ним пришла. Вот бланк записи для явки в клинику для получения рекомендаций… ‒ девушка протянула доктору черно-белый листок, распечатанный с факса.

‒ Приобретите цветное печатающее устройство. Стандартный и обязательный вид бланков никто не разрешал видоизменять. Черно-белые копии перестанут приниматься через 2 месяца. Вот постановление, оплатите в кассе. И вы пропустили время. Здесь четко указано ‒ явиться на приём до 14:30 сегодняшнего дня. Ваша врач ушла в отпуск.

‒ Так ведь очередь, доктор! ‒ едва не закричала Мара. К горлу её подкатил ком и она почувствовала, что вот-вот разрыдается. – Мне ведь уже готовое постановление получить, доктор! Я ведь месяц ждала! И мне 50 уже! Что мне делать?

‒ То есть, вы хотите сказать, что я обязан отрывать уважаемого врача от её долгожданного отпуска, потому что вы разучились внимательно читать? Она для этого работала 50 дней по 5 часов в сутки?

‒ Так что мне делать, доктор? ‒ Мара подняла взгляд на мужчину.

‒ Пройдите в эту комнату и выполните всё в точности, как написано в инструкции. Отдадите снимок мне, а затем заполните бланки. Я просмотрю их в течение месяца.

Через несколько минут зычный голос врача вызвал следующего, а Мара вновь заняла очередь к помощнику-бланочнику.

‒ Сама виновата, бестолочь, внимательно читать время надо было! Вот же БЕСТОЛОЧЬ!