Всё это с неудовольствием отметил про себя генерал-майор Скопинцев, сидя в президиуме: вольноболтливых он не любил. Зачастую беседа с научными специалистами настолько выводила Скопинцева из себя, что его лысина, бритый затылок, короткая в складочках шея, пухлые щёки и даже маленькие женственные уши наливались багровой кровью, из-за чего Пётр Кириллович приобретал вид готового разреветься младенца. Будучи главой РКС страны, генерал-майор Скопинцев постоянно имел дело с учёными.

     Докладчик, долговязый полковник Ковалёв, уже мялся около большого экрана, и Скопинцев дал сигнал начинать. В зале приглушили свет.

     — Вчера, 16 июня, в 16:44 по Москве, в районе деревни Воронцы Кардымовского района Смоленской области совершил посадку управляемый объект внеземного происхождения, — затараторил полковник, указывая световым лучом в какую-то малоразличимую точку на карте. — По тревоге была поднята группа К…

     — Кх-кх, — прервал докладчика Скопинцев. Перед выступлением генерал-майор имел беседу с Ковалёвым и особо напирал на то, чтобы в сообщении упоминалось как можно меньше названий и мест расположения воинских частей, а также видов и тактико-технических характеристик оборудования, используемого российской армией. Далеко не все в зале имели допуск к такой информации.

     — Э… была поднята группа быстрого реагирования… — продолжил Ковалёв, — и переброшена к Воронцам. Вокруг объекта выставили оцепление силами… ещё одной войсковой группы.

     Ковалёв вытер пот со лба, отчего световая указка огненным мечом прошлась по половине Смоленской области и не дойдя каких-то миллиметров до Москвы, остановилась в районе Одинцово. Это невольное движение, как показали дальнейшие события, оказалось пророческим, и у Скопинцева, пересматривающего запись доклада, каждый раз холодела спина.

     — Были получены фотоснимки объекта.

     На экране карта сменилась изображением чёрного яйца, стоящего острым концом вниз, на фоне поваленных сосен.

     — Размеры объекта: высота 25 метров, диаметр 18 метров…

     — Почему он не падает? — раздалось из зала.

     Скопинцев поморщился: ох уж эти учёные, ни минуты без вопросов не могут.

     — Э… мы полагаем, из-за силового поля, — ответил Ковалёв, указав на дымку, окружавшую яйцо.

     Действительно, на снимке контуры объекта размывались, как будто загадочный предмет был миражом в пустыне. Однако эта размытость не повторяла в точности обводы яйца, а как бы стекала с него, утолщаясь и густея, пока не превращалась в белесый туман у самой поверхности земли.

     — Силовое поле, названное нами "колпак", имеет форму полусферы или, точнее, усечённого эллипсоида вращения…

     Скопинцев перестал слушать полковника. Всё это он знал и так. А также то, что высшее командование решило не доводить до сведения вовлечённых в проблему штатских: что объект перед посадкой уничтожил на орбите шесть спутников, четыре из них — военные, причём способом, не известным земной науке. Спутники исчезли без вспышки, теплового излучения и обломков. Просто пропали.

     Пётр Кириллович знал, а точнее, сам руководил попытками воспрепятствовать НЛО безнаказанно летать в воздушном пространстве страны, однако пять ракет, выпущенных по объекту исчезли с той же таинственностью, что и орбитальные спутники. И хотя потенциальный агрессор находился теперь на земле, добить нарушителя поручили главе РКС. И теперь он вынужден сидеть и смотреть на людей, самим внешним видом вызывавшим у Скопинцева ощущение непорядка, а значит, и неприятностей.

     — Какие действия предпринимались для установления контакта? — спросил у докладчика высоченный худой старик с вспушенной седой головой, похожей на отцветший одуванчик. В мысленных файлах генерал-майора академик-биолог Игнат Васильевич Белоярцев так и проходил — под кодовым именем Одуван. "Желчный, бескомпромиссный, женат пятым браком, — припомнил Скопинцев. — Надо вмешаться".

     — Игнат Васильевич, по вопросам контакта с возможными разумными существами, которые могут находиться внутри объекта, будет создана специальная рабочая группа. И возглавить эту группу руководство страны поручает именно вам. Если вы не откажетесь, конечно.

     Скопинцев распахнул глаза и приветливо улыбнулся.

     — Э… ммм… да, я согласен, — Белоярцев гордо вскинул голову. — Но подбором состава группы я займусь сам. Это моё условие.

     — Конечно-конечно. Размеры, состав и бюджет — всё в ваших руках, — заверил академика Скопинцев и, обращаясь ко всему залу, сказал: — Раз уж мы начали формировать группы, я считаю, общее собрание можно завершить, а докладчику сказать спасибо. Вопросы и замечания прошу направлять в соответствующие группы, — и, подытоживая, хлопнул ладонью по столу.

     Андрей Князев привалился к стволу берёзы и вытянул ноги. Из его роты на опушке собралось, не считая его, пятеро, остальные — научники, человек десять, сгрудились отдельно около вымазанного в грязи старика с всклокоченной головой.

     Что делать дальше, Андрей не знал. Новых приказов не поступало из-за эфирных помех, а оставаться вблизи объекта становилось опасно.

     Первые два дня прошли спокойно. Туман, укрывавший объект, разлился по земле на десять метров, уплотнился до полной непрозрачности, и замер, колыхаясь. По периметру расставили свои приборы научники, сразу несколько групп: и физики, и химики, и биологи. Внутри "колпака" что-то постукивало и попискивало, но не громко, не страшно, а как-то по-домашнему привычно, так что никто не ожидал яростной атаки на следующий, третий день. Андрей, прокручивая в голове прошедшие события, так и не мог понять, были ли действия пришельцев подготовлены заранее или стали реакцией на какой-то эксперимент учёных.

     Силовое поле не было абсолютным. Твёрдые предметы от него отскакивали, но жидкость, вылитая на "колпак", расплывалась по поверхности и постепенно впитывалась в туман. Радиоволны отражались, но звук проходил. Именно эхолокация дала картинку, нечёткую, происходящего внутри. Как будто "колпаку" сделали УЗИ: на мониторе видна громада объекта и маленькие мельтешащие комочки. Академик Белоярцев — да-да, тот самый растрёпанный старик — использовал звук в попытках наладить контакт с пришельцами. От самых низких частот до запредельно высоких, уже не слышимых человеческим ухом. Насколько понимал Андрей — безрезультатно.

     И вдруг, на третий день, на закате, "колпак" подорвался. Словно внутри что-то сдетонировало, что-то мощное, и ударная волна, двигаясь по земле, разметала туман в клочья. На уровне груди и выше поле, всё такое же мутное, осталось, а ниже — нет. И в этот проём во все стороны ринулись игрушечные машинки. Игрушечные по размерам, но не по огневой мощи. Андрей выделил три группы: двадцатисантиметровые гусеничные коробки с дулом, плюющим огнём метров на двадцать; полусферы на колёсах, в два раза больше танков, самые опасные; и шланги полтора метра длиной, в туманной, защитной оболочке, ползущие наподобие змей. Эти последние были совершенно безвредны, если не считать того, что пёрли напролом и могли продырявить любой, самый прочный материал. А вот полусфер стоило опасаться: чёрный зрачок, произвольно возникавший на зеркальной глади полусферы представлял собой то самое загадочное оружие пришельцев, справится с которым не могло ничто. Из отверстия вырывался конус слепящего света, и всё, то попадало в него, исчезало. Дальность оружия, как прикинул Андрей, была невелика, метров сто, но полусфер появилось много — десятки, и первым же залпом оцепление вокруг объекта было смято и уничтожено. Подобно туману, разорванному минутой до этого, испарилось и кольцо людей и техники. Гусеничные танки довершили разгром, поджигая деревья и кусты, поливая огнём траву и палую хвою. Затем на передовую выдвинулись шланги, воткнулись в землю, поднялись на всю длину и стали испускать туман с верхних концов.

     Через десять минут всё было кончено: место бойни скрыл новый "колпак", созданный змейками, скрыв от выживших площадь втрое большую, чем прежний.

     Но не успели люди прийти в себя, собраться, отыскать товарищей и подсчитать потери, как процесс повторился: конусы света, огонь, туман. При первых же признаках опасности все, кто мог бежать, бежали без оглядки, оставив позади лес, раненых и оборудование.

     — Молодой человек!

     Андрей поднял голову. Перед ним стоял тот самый старик, уже отмытый, видимо, стараниями учеников.

     — Мне необходимо попасть в Москву, — заявил старик.

     — Идите, — устало ответил Андрей. — Кто вам мешает?

     — Вы должны сопроводить нас.

     — Нет.

     — Что значит "нет"?

     — У меня нет такого приказа.

     — У вас есть приказ оказывать группе контакта всяческое содействие, — старик приплясывал на месте, размахивая руками, — по крайней мере проводите нас до деревни, — он показал на дома, деревянные срубы, виднеющиеся вдали.

     Терпкая злость накрыла Андрея, он вскочил и щёлкнул рожком автомата.

     — Нет! Мы вернёмся и установим контакт! Вы не смогли, а мы установим. До конца, до последнего патрона… Пошли, ребята, — позвал он остальных. — Пора контактировать.

     Академик растерянно посмотрел вслед удалявшейся шестёрке солдат.

     — Повторите, с кем мы воюем?!

     За последние десять дней генерал-майор Скопинцев спал урывками, и теперь его вряд ли кто спутал с розовощёким младенцем. Лицо Петра Кирилловича пожелтело, осунулось, и если бы не последнее, он выглядел бы точь-в-точь как буддистский монах, познавший нирвану. Увы, колесо сансары крутилось по-прежнему и для генерала, и для миллионов жителей России, принося каждый день страх, боль и новые потери.

     — С мышами, товарищ генерал, — ответил Ковалёв.

     Полковник, подтянутый и гладковыбритый, но тоже уставший, находился в противофазе третьему участнику беседы, Белоярцеву, вольготно развалившемуся в кресле. Академик был бодр, растрёпан и не преминул вставить реплику:

     — Mus musculus, домовая мышь. Один из ближайших спутников человека.

     — Это основные силы противника, — уточнил Ковалёв. — Но попадаются и другие, даже крысы.

     — Род крыс, или Rattus, также относится к семейству мышиных, — вставил Белоярцев.

     Голова генерала медленно, но верно наливалась кровью. Скопинцев встал и повернулся к плазменной панели-карте, закреплённой на стене кабинета. Карта обновлялась ежеминутно, по мере поступления данных. Картина вырисовывалась неприглядная: человечество отступало под натиском захватчиков. Область, занятая врагом, постоянно увеличивалась, напоминая по форме луковицу с тонкими отростками-корешками, опутавшими всю Смоленскую область, и единственным толстым ростком-стрелой, точно нацеленным на Москву.

     Разбираться в земной карте главе РКС было непривычно, поэтому он старался не показывать удивления, замечая в отчётах знакомые с детства названия в необычном контексте. Но доходило и до курьёзов. Впервые услышав о троекратном пересечении противником Днепра, Скопинцев вспылил, обозвал подчинённого дураком и кретином и начал нараспев цитировать Гоголя. И лишь приглядевшись к тоненькой извилистой линии, Пётр Кириллович с удивлением прочёл название реки, текущей по Смоленской области. Зато потом, уловив слово "Березина", он тактично отвёл в сторону Ковалёва и уточнил, та ли это река, где переправлялся Наполеон и где происходила одна из важнейших битв Отечественной войны двенадцатого года. Получив ответ, что это другая, местная река, в каком-то Хиславичском районе, а знаменитая речка расположена совсем в другом месте, в Белоруссии, далеко от границы России, генерал-майор успокоился и перестал реагировать на географические названия. Раз Березина оказалась не одна, то и Днепр, наверное, не тот, что впадает в Чёрное море. Мало ли на свете одноимённых рек, городов и посёлков. Только Москва, это Скопинцев знал точно, одна на свете. И потерять её, отдать врагу ему никто не позволит.

     — И сколько же там этих… мышей? — спросил генерал Ковалёва.

     — Несколько миллионов.

     — Не может быть, столько не могло поместиться в объекте!

     — Видите ли, Пётр Кириллович, — вмешался Белоярцев. — Исходных особей, прилетевших из космоса, в массе нападающих грызунов может быть и не много. Дело в том, что грызуны каким-то образом вербуют сородичей на подконтрольной территории.

     — И? Наши мыши не умеют стрелять и водить танки.

     — По всей видимости, — Белоярцев покачал головой, — рекруты проходят курс обучения.

     Генерал побагровел окончательно, достигнув свекольного цвета. К нему подскочил Ковалёв, держа в вытянутой руке стакан с водой. Скопинцев махом опрокинул в себя воду, поморщился и осел в кресло.

     — Почему это выяснилось только сейчас?! Вы же… вы же биолог. Глава комиссии по контакту, группы то есть. У вас есть все ресурсы, штат сотрудников, оборудование! Посмотрите: страна гибнет, враг на подступах к Москве! А вы… вы…

     — Не кричите на меня! — воскликнул Белоярцев. — Ваша тактика выжженной земли не оставляет места для научных исследований. Скажите спасибо, что хоть что-то удалось установить.

     — Это единственное, что замедляет продвижение врага. Ковровые бомбардировки эффективны. В момент расширения поля уязвимость вражеской техники составляет пятнадцать процентов, включая наиболее опасный её тип — аннигиляционные сферы. Минирование не даёт и половины такого успеха, — ответил за генерала Ковалёв.

     Академик, надувшись, молчал.

     — Игнат Васильевич, — после длительной паузы произнёс Скопинцев. — Я вас прошу через два часа представить новые способы уничтожения врага в свете полученных данных. Вам, как биологу и руководителю большого института, это будет несложно.

     Белоярцев, выходя, громко хлопнул дверью.

     Второй день группа Князева находилась внутри силового поля. Здесь царил вечный сумрак, скрадывая цвета, путая время суток. Даже ночью, если верить часам, туманная завеса слегка светилась.

     Попасть на территорию врага удалось случайно. Следуя вдоль стены тумана, группа вошла в Смоленск в тот момент, когда агрессор пополнял свои ряды. Из всех щелей покинутого людьми города в сторону силового поля хлынул поток крыс и мышей. Спасаясь от грызунов, солдаты нырнули в канализационный люк. А когда, час спустя, поднялись на поверхность, оказались за линией фронта.

     Никакой агрессии к людям мыши не проявляли, они их словно не замечали. Новобранцы сидели застывшими кучками, среди них шныряли старослужащие. Отличить одних от других было легко: активные мыши несли амуницию — прикреплённый к спине стержень, похожий на заточенный карандаш. Точно такие же карандаши выплёвывали змейки-шланги. Активисты крепили их на собратьях, те тотчас оживали и начинали помогать обращению остальных. Завершив обработку одной кучки, мыши разбегались по другим, за ними следовали змейки.

     Довольно скоро земля очистилась, и люди остались в одиночестве. Посовещавшись, Андрей с товарищами решили не провоцировать противника и не завязывать бой на периферии, а отыскать в сумраке центр, источник агрессии, то есть вернуться, но уже обойдя защиту, к космическому кораблю.

     Дважды солдаты натыкались на трупы волков, замечали и совиные тушки. Видимо, хищники не прониклись новым порядком, хотели по привычке полакомиться мышами, но получили отпор.

     На третьи сутки отряд Князева вышел к объекту.

     — Отказали, Пётр Кириллович. Никаких боевых отравляющих газов. Конвенция, говорят, нельзя.

     Скопинцев сокрушённо, обеими ладонями похлопал себя по макушке, потёр мясистый загривок, уши и, подперев щёки кулаками, невидящим взглядом уставился в полированную поверхность стола. Генерал думал.

     Крысиный яд, растворённый в воде и распыляемый с самолётов, не дал почти никаких результатов. Враг предусмотрел такую возможность и в считанные часы снабдил передовые части миниатюрными противогазами. Не подействовали и звуковые установки, расставленные перед линей тумана и передающие сигнал мышиной паники на сверхвысокой частоте. Единственная надежда оставалась на глубокий ров по линии Наро-Фоминск — Звенигород, который в спешном порядке рыли добровольцы-москвичи, жители Подмосковья и беженцы, эвакуированные в столицу. Ров предполагалось заполнить керосином и поджечь. Но генерал знал, что ни одну войну не выигрывают обороной.

     Проникнуть под защитный колпак агрессора не удавалось. В момент уязвимости, когда туман на небольшом участке пропадал, выпуская вражеские отряды, армия предпринимала мужественные попытки "на плечах противника" ворваться под силовое поле, закрепиться и развить наступление. Но крупная техника не проходила по высоте: танки, самоходки, грузовики, артиллерийские орудия и зенитные установки втыкались на уровне метра от земли в туманную преграду и застревали. Пехота же, маскируясь и двигаясь по-пластунски, уничтожалась юркими шлангами-змейками, обладающими собственным защитным полем.

     "Шандарахнуть бы по этому колпаку ядерными зарядами", — думал в отчаянии Скопинцев. Воевать на собственной территории главе РКС было нелегко.

     Андрей обошёл вокруг корабля пришельцев дважды. Никаких видимых отверстий в корпусе не было, только тянулись по земле три толстенные, семьдесят сантиметров в поперечнике, серые трубы. Он прикоснулся к одной из них. На ощупь поверхность была холодной и скользкой, под нажимом прогибалась.

     Никакой защитной дымки на трубах не было.

     — Двигаться придётся быстро, — сказал Князев товарищам. — Единственное наше оружие — автоматы. Задача — найти жизненно важный узел и вывести его из строя. Возможен взрыв. Скорее всего, никто назад не вернётся.

     Идти вместе с ним вызвались двое. Остальные встали вокруг трубы и начали резать оболочку. Первый же удар ножом раскрыл щель, откуда со свистом вырвался удушающий воздух. Сначала Андрей подумал, что у пришельцев другая атмосфера, и тогда все их усилия бесполезны, но потом понял, что зловоние — это всего лишь концентрированная вонь от мочи и помёта сотен, а может, и тысяч мышей, долгое время скучившихся в ограниченном пространстве.

     Внутри корабля было темно и тесно. Разогнуться так и не удалось. Узкие проходы, как дыры в сыре, вели в непонятных направлениях. Бойцы разделились. Андрей полз по ветвящимся коридорам, стремясь выбрать тот, что вёл, как казалось Князеву, вверх. Пару раз он ошибался и приходилось возвращаться, пятясь, к перекрёстку. Почему именно вверх, Андрей и сам не знал, но что-то толкало его туда, на самую верхотуру. В детстве, на гражданке, Андрей жил в девятиэтажном доме и легко, за пять минут, взлетал по лестнице на последний этаж. Подняться на ту же высоту по извилистым низким коридорам ему пришлось значительно дольше. Но наконец он вывалился в большое гулкое пространство и выпрямился во весь рост.

     Круглое помещение едва озарялось тусклым светом, исходящим от расположенных по периметру вертикальных колонн. В центре на небольшом возвышении покоился двухметровый металлический шар. На боку шара шла надпись на русском: "Посев-1". Андрей вскинул автомат и дал очередь по колоннам.

     Пётр Кириллович Скопинцев покидал место главнокомандующего без сожаления. Он сам попросился в отставку. И не потому, как думали многие, что боевому генералу зазорно было заниматься зачисткой освобождённых территорий от толп мародёрствующих грызунов, которые после исчезновения силового поля не сложили оружия, хотя и забыли, как им пользоваться. Нет, не по этому. Скопинцев был сыт по горло географией родной страны и боялся совершить ошибку: разбомбить не ту Березину или вернуть беженцев в другой город. К смятению генерала оказалось, что даже Москва не уникальна, таких городов на свете несколько.

     Но и на пост главы РКС он решил не возвращаться. Космос, и раньше вызывавший в нём недоверие, теперь тесно ассоциировался у Петра Кирилловича с острыми зубками, злобными глазками и ушками, покрытыми серой шерстью. В своём загородном доме он уже поселил двух кошек и одного терьера, закупил ультразвуковую защиту и опрыскал окрестности крысиным ядом. Бережёного Бог бережёт.

     — Разрешите? — в дверях стоял Ковалёв.

     Полковник не подрос в звании, но получил новую должность. Теперь Ковалёв руководил всеми научно-техническими работами по пришельцам, исследованиями корабля, боевых машин, методов зомбирования животных.

     — Пётр Кириллович, подпишите представление, — протянул Ковалёв листы бумаги.

     — Все трое посмертно? — спросил генерал.

     — Увы, да. Охрипенко скончался в больнице.

     Скопинцев расписался. Князев, Малышев, Охрипенко представлялись к званию Героя России.

     — Есть новости по пришельцам? — поинтересовался он.

     Ковалёв с сомнением посмотрел на генерала. Скопинцев не был красен, кожа не натёрта, глаза не налиты кровью. Правая рука генерала размеренно смахивала со стола невидимые крошки.

     — Есть, товарищ генерал. И достаточно много.

     — Тогда рассказывайте. Садитесь и рассказывайте.

     Ковалёв сел.

     — Никаких живых пришельцев не обнаружено. По всей видимости, вторжением руководил электронный разум, что-то вроде нашего компьютера, но значительно мощнее. Управление грызунами велось двумя способами: акустические сигналы на частоте, не воспринимаемой человеком, и координация по радио через нейростержни. Место, откуда прилетел корабль, установить не удалось, но, по косвенным данным, это система Альфы Центавра.

     — Что за косвенные данные?

     Ковалёв замялся.

     — На борту корабля найдены части земного аппарата, — осторожно начал он. — Это космический снаряд, запущенный в прошлом веке по программе "Посев". Учёные… вернее, некоторые безответственные научные работники, протолкнули в правительстве идею о посылке к разным звёздным системам образцов земной жизни. В рамках… так сказать, обмена опытом, что ли. Или как визитная карточка Земли.

     — И что было в той визитке? — Скопинцев уже догадался, но хотел услышать подтверждение.

     — Растения, микроорганизмы… в замороженном состоянии, гибернированные, — Ковалёву с трудом далось последнее слово.

     Скопинцев ему сочувствовал, но кто-то же должен присматривать за шайкой разболтанных мечтателей. Уж лучше Ковалёв.

     — И?

     — И две особи мус-мускулус. Лабораторные мыши.

     Скопинцев хлопнул рукой по столу.

     — Так я и знал! Но почему они рвались в Москву?

     Ковалёв пожал плечами.

     — Тут можно только строить догадки. Электроника корабля основана на другой системе кодирования, и расшифровка займёт немало времени, возможно, годы. Однако, если экстраполировать направление главного удара, то линия упирается в Институт биологических исследований, где содержится много мышей.

     — Что же, они, по-вашему, шли освобождать сородичей?

     — Или мстить. Или просто их тянуло к дому, — Ковалёв развёл руки. — Кто знает.

     Скопинцев встал.

     — Ну что ж, будем надеяться, эту программу прикроют. И нам не придётся отражать новое инопланетное вторжение.

     Ковалёв смущённо кашлянул.

     — Видите ли, Пётр Кириллович, снаряд с мышами был первым в серии. Всего запущено четыре аппарата.

     Щёки Скопинцева запылали.

     — Кто ещё? — прохрипел он.

     — Второй аппарат нёс собак, на третьем были кошки, а четвёртый… на него погрузили двух усыплённых горилл. Из Московского зоопарка.

     — Твою ж мать!

     От удара стол прогнулся, но выдержал. Трещины зазмеились по его поверхности, причудливым образом складываясь в тактическую карту грядущей оборонительной войны. Вспоминая это, Скопинцев весь, от макушки до пяток, покрывался липким холодным потом.