Потянувшаяся к сумке рука вжикнула молнией: несколько килограммов белых цилиндров скручены проводами, сверху тикает табло: ноль пять, ноль четыре, ноль три, ноль два…

С каждой цифрой в мозгу Карины всплывали воспоминания, которые не принадлежали ей. Или?..

Больно дышать, но надо. Чужая атмосфера враждебна: нужно искать донора, иначе личность растворится вместе с телом. И затаиться, переждать в инкубационном периоде. Силы тают, а погоня скоро окажется на этой планете. Почему им запретили вселяться в аборигенов соседних планет? Как же холодно… Они же всё равно вынуждены, спасаясь от гонений, делать именно то, за что их преследуют.

– Кариша! Ты где? Не убегай далеко в лес.

– Мамочка, я нашла много белых грибочков на поляне.

Девочка в красном блестящем балахоне и с ведёрком в руке бесшумно ступает по мягкому мху. Остановилась и нагнулась с ножичком. Лучшего момента и быть не может.

По словам очевидцев за долю секунды до взрыва, уничтожившего автомобиль известного бизнесмена, в небе полыхнула какая-то серебристая точка.

Елена достала из ячейки камеры хранения документы и билет. С фотографии на неё смотрело всё то же кукольное личико, но уже в обрамлении рыжих волос. Последние пять лет Елена была блондинкой. Новый цвет заставлял загорелую кожу сиять мягким светом, точно солнце сквозь неплотное облако. С документами наверху работают оперативно: перекрасилась она всего час назад, а всё уже готово. Но кто меняет паспорт из-за новой причёски? Разумеется, она уже не Елена, а Юлия.

Сбежать от земных охранников, приставленных мужем, было проще простого. Заранее купленная резиновая женщина решила проблему. Возможно, что супруг тоже не сразу заметил подмену. А потом Юлия подала своим сигнал, что поиск удался: она вычислила очередного беглого и ликвидировала. Лишённый тела-донора он обречён вернуться на родную планету, где его ждёт суд. Сама Елена-Юлия обитала в сверхпрочной квази-белковой оболочке. Такая жрёт кучу энергии от солнца, углеводов или электричества – не суть важно. Учёные разработали массу альтернатив для поддержания жизни в самых экстремальных ситуациях на Земле. Внешне эта оболочка идентична образцу аборигена, с которого она снята. Внешне и внутренне – это организм homo sapiens за исключением одной детали: пришельца внутри. Да и тело это никогда не стареет, в то время как настоящий человек, не зная о существовавшей своей копии, проживает нормальную жизнь. Вернее, прожил. Большинство Вечных на Земле уже не одну сотню лет, а значит, прототипы давно мертвы. Даже муж Влад ничего не заметил.

Повезло ему, что он оказался всего лишь удачливым мошенником, а не беглецом. В местные дела она не влазит, хотя и заподозрила во внезапно разбогатевшем олигархе одного из своих. Поэтому-то и пришлось втереться к нему в доверие. Когда она поняла ошибку, то уже заинтересовалась людьми из его окружения. Выполняя задание по поиску и ликвидации, приходится идти на жертвы: она вышла замуж за Влада, чтобы иметь доступ к тем, кто потенциально мог быть её целью. И не прогадала. Несколько загадочных смертей – дело рук этой хрупкой женщины.

Теперь Юлия сняла короткую чёрную дублёнку и, достала из чемодана пуховик. Прежнюю одежду после секундной заминки засунула в багаж. Пригодится. Поправила причёску – огненный, точно лисий, хвост – и направилась на платформу. В толпе она остановилась у вагона СВ.

По узкому коридору, где едва не споткнулась об уже смявшуюся ковровую дорожку, прошла к  своему месту и дёрнула дверь. Заперто.

«Что ещё за шутки», – нахмурилась, что могло бы удивить наблюдателя. Женщины того же типа, что и она (Юлия, очутившись на Земле, первым делом выяснила повадки аборигенов) обычно следят за мимикой в страхе получить преждевременные морщинки. Ей же не о чем беспокоиться. Стоило двери открыться, как лицо вернуло упругую гладкость кожи.

Напротив стояла толстушка лет пятидесяти пяти в шляпке с вуалеткой и шерстяном платье.

– Ой, а я к вам! – Юлия изобразила самую сладкую из арсенала улыбок.

– По привычке заперлась. Располагайтесь. Скоро проводница придёт – я часто езжу на поезде. Я Маргарита Ивановна, а это Герцог, мой племенной красавчик.

В переноске сидел мордатый, как и хозяйка, кот, выпучив на Юлию янтари глаз.

– Мы едем к невесте. Раньше мы летали на самолёте, но знаете, как-то место мне несчастливое попалось, в тринадцатом ряду. Я билет и сдала.

Часа через полтора Юлия знала всё о родословной Герцога, его ласковом характере и даже целебных свойствах. Маргарита Ивановна настаивала, чтобы Юлия записала её телефон на случай, если решится завести кота – потомки Герцога едва ли не лучшие в стране. Юлия же учтиво улыбалась и вглядывалась в расширенные зрачки кота.

Напившись крепкого чаю, Маргарита Ивановна вышла из купе, прихватив полотенце и крошечное мыльце из дорожного набора. Хлопнула дверь.

– Я знаю, кто ты, – процедила Юлия, опускаясь к окошку переноски.

Герцог мяукнул – на вид совершенно обычный кот.

– Убить тебя сейчас не выйдет, да и ордера нет. Но я доложу, слышишь? И у тебя будут проблемы!

– Лучше беспокойся о себе, – скрипуче проговорил кот, сверкнув глазами.

Блохастый инопланетянин оказался прав. В дверь постучали.

– Немедленно откройте! Полиция, – голос приглушал монотонный стук колёс.

– Подождите, я не одета.

Чемодан она бросить не может. Попасть под арест – тоже. Выследили. Как же вовремя стражи порядка проявили бдительность! Лучше открыть, может, обойдётся.

– Здравствуйте, что-то случилось?

– Елена Ивановна Бойко-Разумовская, – отчеканил бледный капитан Григорович. – Вы подозреваетесь в убийстве  старшего лейтенанта Ростоцкой Карины… какого?

Он не договорил. Боковым зрением Юлия проследила, на что уставился побледневший Григорович. С утробным урчанием кот раздулся в шар, разрывая переноску. Остолбеневший капитан с приоткрытым ртом хлопал себя по бедру в поисках пистолета. Юлия толкнула бывшего подчиненного в коридор, едва успевая ухватиться за багаж и захлопнуть дверь. Она едва ли надолго сдержит Герцога. Времени на хороший план не оставалось, поэтому в ход шла импровизация.

Герцогу не нужен свидетель, как и Юлии, но за время на Земле некоторая сентиментальность репейником прицепилась к её натуре. Или это Григоровича Юлия всегда сравнивала с колючкой? Да, въедливый, с хохолком волос на макушке, Григорович напоминал репейник. Но сейчас она не станет додумывать эту мысль. На полном ходу Юлия бросилась спиной в окно, сжимая чемодан и ворот куртки Гигоровича. Секунды свободного полёта. С размаху влетели в свежий сугроб: Юлия прижимала к себе онемевшего капитана, чтобы хрупкое человеческое тело не покалечилось. Поезд помчался дальше.

Чистенькая больничная палата. Размеренный сигнал приборов. Черноволосый с проседью мужчина неподвижно лежит на койке под искусственным холодным освещением. И внезапно вздрогнули его бледные веки в прожилках.

Белое, много белого, и удаляющийся грохот вагонов.

– Николай, ты живой?

– Что это было?

– Значит, живой.

– Какого хрена кот разбух?

– Это не кот.

– Да? А как мы тут оказались? Елена, вы целы? – Гигорович уткнулся лицом в сугроб, остужая горевшее лицо.

– Вставай. Теперь моё имя – Юлия. Идём.

Она отряхнулась и направилась к перелеску. Падение из окна разогнавшегося поезда с Григоровичем не причинило ей никакого вреда. Как такое возможно? Николай помнил момент их удара об землю: эта Елена-Юлия должна была сломать позвоночник. Но вместо гримасы боли её красивое лицо светилось спокойствием.

– Вы куда?

– Через десять километров будет деревня.

– Откуда знаете? – Он огляделся в поисках указателя.

– Карта. – Юлия тряхнула головой, и из-под воротника выпал подтаявший снег. – Перед поездкой я запомнила местность в радиусе двадцати километров от железной дороги.

– Как?

– Много вопросов, товарищ капитан. Может, пора делать выводы самому?

Григорович тряхнул головой.

– Ты из этих… Вечных.

– Браво.

Он полез за пистолетом и тихо выругался – в кобуре оказался снег и больше ничего.

– Не это ли ищете?

Юлия, не поворачиваясь, помахала его табельным оружием и тут же спрятала за пояс, прикрыв свитером.

– Когда мы падали, да?

– Вы очень наблюдательны, товарищ капитан.

– Я ничего не понимаю: тебя, то есть вас, подозревают в убийстве Карины, но вы же спасаете меня. Что происходит?

Она шла чуть впереди, поскрипывая снегом. Держала спину ровно, хотя в руке был объемный чемодан.

– Придётся верить тому, что я скажу. Очень давно на моей планете произошёл раскол. Одни, считая, что наша цивилизация самая совершенная, захотели распространить её во всех доступных уголках космоса. Другие, дабы доказать это самое совершенство, предлагали ждать и не вмешиваться: если мы живём правильно, то и другие рано или поздно придут к тому же. Однако желавшие «поделиться» оказались, хм… настойчивы. Они проникли на чужие обитаемые планеты и влияют на жизнь. Нам приходится их искать и ликвидировать.

– Ты хочешь сказать, что Карина – одна из вас?

– Не совсем. Её сознание долго оставалось человеческим, но чужеродная форма жизни, образно выражаясь, уже пустила свои ростки.

– Как ты… вы это поняли?

– Я улавливаю сигнал, исходящий от своего вида. У неё был слабый. Я до последнего надеялась, что ошибаюсь. Просто мой сородич был в инкубационном периоде. По земному времени он длится лет десять.

– Где доказательства?

– Если у взрыва были свидетели, то, возможно, они видели серебристое свечение за миг до основной вспышки.

Юлия обернулась. Губы растянулись алым серпом. «Может, и правда инопланетянка?» – безумная мысль вспыхнула в голове Григоровича.

– Верно.

– Согласись: я об их показаниях не могла знать. Эта искра и был мой сородич, покидающий оболочку – его притянула наша аппаратура, стоило ему вылететь из тела-донора.

– Значит, в машине взорвалась Карина?

– Я же говорю, что она была захвачена. Вся нервно-психическая деятельность последних нескольких лет – лишь симуляция. Её сознание незаметно вытеснялось чужеродным, но считающим себя Кариной.

– Сложно. Не понимаю.

– Для маскировки он себе же внушает, что всегда был здесь. Когда он полностью осваивается в теле, воспоминания возвращаются.

– И что тогда?

– Если мы не успеваем ликвидировать много таких вот проснувшихся, то на вашей планете случаются войны и эпидемии. Так они расчищают место для насаждения идеальной цивилизации. Пока нам удавалось их подавлять. Не всегда, конечно… И они решили, что сами будут охотиться на ликвидаторов.

– То есть наш отдел – средство защиты этих тварей?

– Да.

– Не знаю, что сказать. А от меня ты не чувствуешь этих волн? – Григорович обеспокоенно почесал щёку.

Юлия повернулась и поставила чемодан в снег. Изо рта Николая вырывались клубы пара. Подошла так близко, что ещё чуть-чуть и длинный нос Григоровича упёрся ей в лоб.

– Ты с Кариной спал?

Он отпрянул. Опять мучительно бросило в жар:

– Нет. Я, в отличие от некоторых, на работе думаю о работе.

Юлия усмехнулась, догадывается, что он лукавит. Он ещё думал о еде, повышении по службе и её упругой заднице.

– Ты никак не поймёшь, что мой брак тоже был частью задания.

– Голова идёт кругом. Прости, не так легко перестроиться.

– Понимаю лучше, чем ты можешь представить. При половом контакте происходит частичная передача ДНК моего сородича. Ты бы тоже стал телом-донором.

Григоровича передёрнуло.

– А ты тоже в кого-то вселилась?

Не отвечая, она быстро достала из чемодана укороченную дублёнку. Только теперь Григорович заметил, что она шла по морозу в свитере и джинсах – куртка так и осталась в поезде.

– Тсс. Тут кто-то есть.

В густом ельнике, поскрипывая лыжами по снегу, появилась старуха с хворостом за плечами. Точно в детской сказке, она вынырнула ниоткуда, вылитая жена Деда Мороза, о которой никто никогда не слышал. Лицо в глубоких морщинах, на ресницах и бровях иней, и движется легко, будто всю жизнь только так и передвигалась.

– Бабушка, далеко ли тут до деревни? – Юлия застучала зубами.

– Рукой подать. Что-то вы легко одеты для леса.

– Мы по трассе на машине ехали – не в шубах же в пол за руль садиться. Но железный конь приказал долго жить.

Старуха пожал плечами:

– Эх, молодёжь. Замерзли, небось? Пошли. Чаем отогревать буду. Звать-то вас как?

– Я Ксюша, а это Никита, – не моргнув глазом соврала Юлия.

– А я баба Маруся. Все меня так зовут.

Юлия пошла за старухой, оставив чемодан перед Григоровичем. Он было пошёл за ними, но она обернулась и сверкнула глазами. Он вздохнул и с кряхтением поднял чемодан. «Кажется, это и есть ответ на вопрос, человеческое ли тело она занимает», – думал Николай.

Старуха привела их в тёплый домик на окраине деревни. Григорович сжимал и разжимал онемевшую от тяжести ладонь. Хозяйка ушла на кухню.

– Что дальше? – он опустился на скрипнувший диван.

Юлия не успела ответить, как тренькнул телефон. Григорович вытащил гаджет – отвисла челюсть.

– Не поверишь, Васильев пришёл в себя после стольких лет в коме.

– Он не был в коме. Васильев один из нас – поисковик-ликвидатор. При нападении повредили контакт между оболочкой и настоящим телом. Думаешь, человек бы пережил такое нападение и отделался комой?

– Значит, теперь он может снова управлять этой оболочкой?

– Не знаю. Он же не вскочит после пяти лет без движения? Какая-никакая конспирация должна быть. Нам хватило дурацких легенд про неубиваемых вампиров, оборотней и прочей дребедени. В двадцать первом веке следует быть осторожнее. Теперь всякая газетенка может разболтать про уникальный случай…

Она не договорила. В дверях появилась баба Маруся.

– Ребятушки, вот и чай, сейчас будут бутерброды. Я, уж извините, гостей не ждала, могу предложить ещё только коровку. Люблю я ириски, хоть и доктор говорит, что нельзя.

Старуха поставила перед Юлией и Николаем кружки, от которых поднимался горячий пар, и шустро вернулась на кухню за тарелкой с бутербродами, потом достала из облупленного буфета пакет с конфетами.

– Бабушка, спасибо. – Григорович, чувствуя благодарное урчание в животе, с наслаждением съел три бутерброда с колбасой и сыром.

Юлия задумчиво жевала свой и вертела между пальцев ириску.

– Нам надо в больницу, – она решительно отправила конфету в рот.

– Ох, случилось что? – встрепенулась баба Маруся. – Обморожение? Я вот по телевизору слышала...

– Там наш друг, – ответил Григорович. – Есть ли короткий путь к городу?

– По той же трассе, сынок. Ближе нет.

Юлия попросила вторую кружку чаю.

– Ты проведёшь меня к Васильеву. Скажем, что я племянница из-за границы.

– Не забыла, что ты в розыске?

– Какие приметы?

– Женщина, русская, на вид лет тридцать-тридцать пять, сложение атлетическое, рост сто шестьдесят один сантиметр, длинные рыжие волосы. Одета в джинсы и куртку.

– Так, хорошо.

Она пошла к старухе на кухню.

– Бабушка, мне переодеться надо.

– А вот, дочка, за перегородкой у меня спаленка.

Юлия с чемоданом зашла за занавеску, отделявшую кровать от общей комнаты. Григорович принялся за последний бутерброд на тарелке. Баба Маруся села рядом и с любопытством грызуна повернула к нему остренькое личико:

– А вы давно женаты? Мы с моим Ванечкой прожило пятьдесят годков. Я уже его шесть лет, как похоронила.

За окном погода прояснилась, и тёплый луч света упал на застиранную простынь, выхватывая силуэт Юлии. Или Ксюши. Неважно. Григорович заставил себя отвести взгляд.

– Мы-то? Ну, недавно вместе. Хм, можно сказать, молодожёны.

– А что ж без колец?

– Э, я коплю на красивое такое, с бриллиантом. Только Ксюше не говорите, – прошептал он.

– Да ты что, сынок. Не скажу. А хоть с большим?

Глаза предательски соскальзывали на фигуру за простынёй. Силуэт стягивал с себя одежду.

– Кто большой? – Николай зажмурился.

Ему стало душно.

– Кто-кто, бриллиант. У тебя, случаем, не жар? Ты вдруг покраснел, как помидоры в сентябре.

– Нет, нормально. Это у вас, баба Маруся, чай такой… крепкий.

 Старуха пожала сухонькими плечами и понесла на кухню пустую посуду.

Показалась Юлия. Теперь она была в брючном костюме. Волосы затянуты в пучок.

– Вона как ты, дочка, приоделась, будто на парад. Вот мой бывало тоже как в собес соберётся, так жених вылитый. И часы наградные. Сейчас покажу.

Баба Маруся с кряхтением нагнулась к нижней дверце буфета. Прошло несколько секунд, и она достала наручные часы со словом «Космос» на циферблате и дарственной надписью «Terra parens».

– Сынок, примерь-ка. У тебя кисть такая же, как у моего Вани.

Григорович не успел и слов сказать, как старуха застегнула истёртый кожаный ремешок.

– Точно по твоей руке.

– Да, но не мои же.

– Иногда своё и не своё пересекаются самым неожиданным образом.

– Вы про коммунизм? – удивился Григорович.

Баба Маруся ничего не ответила. Повисла неловкая пауза.

– Пора нам. Спасибо за гостеприимство, – улыбнулась Юлия.

Когда они вышли из деревни, Юлия забрала у Николая чемодан. Григорович не настаивал, гадая, что за тяжесть там спрятана. Юлия вновь раскрыла багаж и вытащила темный парик. В нем она стала похожа на Уму Турман в “Криминальном чтиве”, разве что изящный носик отличался. Григорович хлопнул себя по лбу.

– Блин, надо было бабе Марусе хоть чуточку денег дать.

– Обижаешь, молодожён. На подушке оставила, пока переодевалась.

Николай потупил взгляд.

На попутках добрались до больницы. Григорович и Юлия вошли в палату Васильева. Худой и будто уставший, он лежал, уставившись в потолок.

– Товарищ подполковник… – Николай осёкся.

Какой же это подполковник? Это инопланетянин, Вечный, как и Юлия, прячущий своё настоящее тело – или что у них там – в искусственной оболочке.

– Гугл, я ждал тебя, – Васильев говорил тихо, но чётко.

Он повернулся к Юлии.

– Яндекс, я пришла, как только смогла. Можете говорить при Григоровиче – он в курсе. Пришлось всё рассказать. Он может помочь.

– До нападения… – Васильев говорил, едва шевеля потрескавшимся губами. – Тогда пришла информация. Они захватили планету.

– Как? Тут пока всё под контролем.

– В том-то и дело, что тут. Наша планета теперь в их власти.

– Невозможно!  Как же я продолжала получать новые документы и задания? Ведь беглецов забирали…

Юлия сжала кулаки.

– Николай, от кого ты получил ориентировку на меня?

– Из управления – откуда ещё?

– Понятно, Карина была приманкой. А я попалась.

Васильев резко сел на кровати.

– Да, ты попалась.

Юлия посмотрела на Григоровича. Он поджал губы и кивнул: впервые видел её растерянной. Значит, пришло время действовать по-мужски. В палату постучали. Сначала тихо. Потом громко и настойчиво.

– Нет смысла сопротивляться, – Васильев повернулся и свесил бледные волосатые ноги с койки.

– Посмотрим! – крикнула Юлия.

Юлия швырнула чемодан в окно. Жалобный вопль стекла. В последнюю секунду успела схватить Николая. Его лицо опять такое, как у обиженного ребёнка. Со второго этажа лететь дольше, чем из окна поезда. Свист ветра в ушах прервал глухой стук об асфальт.

– Во второй раз тем более не смешно.

– Но ты жив. Не жалуйся.

Григорович, стоя над ней на четвереньках, ошалело мотал головой.

– Сюда идут.

– Так слезай с меня. И бежим.

– В этот раз у тебя не найдётся запасной куртки? Или так и будем разгуливать в белых халатах?

– Потерпи.

Юлия поймала попутку. Она всегда очень быстро находила машины. Через полчаса они вошли в квартиру Григоровича. Репейниковая цеплючесть, свойственная капитану при расследовании дел, проявлялась и как порядок в доме. Согласно журналам, по которым она изучала эволюцию взглядов землян на жизнь, холостяцкое жильё выглядит так, словно огромный миксер загрузили хламом и включили, забыв про крышку. Здесь же был порядок.

– А у тебя уютно.

– Спасибо.

Он развалился в кресле и взял со стола вещь, которая заставила Юлию замереть.

– Откуда у тебя это?

– Спиннер-то? Купил. Типа антистресс. Работа нервная, сама знаешь.

Григорович зажал между пальцами статичный центр и крутанул один из лепестков. Юлия опустилась на диван и зажала в ладонях голову. Парик съехал на бок.

– Послушай, а почему вы с Васильевым называли друг друга Гуглом и Яндексом? Типа позывные, как поисковые системы. Прикалываетесь?

– Что такое поисковая система?

– Ты Вечная, и не знаешь? – недоверчиво улыбнулся Григорович. – В компьютере программа для поиска информации.

– Мы не нуждаемся в таком. У нас уже все это есть в памяти.

– Я же видел у тебя смартфон.

– Мы симулируем поведение аборигенов для конспирации. Не понимаю, как наши редкие имена могут быть известны представителям вашей цивилизации?

– Считаешь, что совпадение?

– Не думаю.

– А почему тебя заинтересовал спиннер?

– Незадолго до моей командировки сюда, наши археологи раскопали руины. Одним из артефактов было нечто подобное.

Гугл открыла чемодан и принялась в нём рыться. В недрах багажа что-то звякало и стучало.

– Почему я не могу ничего найти? А вот.

Она извлекла журнал с Эйнштейном на обложке. С той самой известной фотографией, где он показывает язык. Гугл, пролистнув несколько страниц, подняла взгляд на Николая.

– Григорович, тебе плохо?

– Журнал…

– А ты думал, что высокоразвитая цивилизация не может перенять технологии низших? Мы не чванливы. И вот статья про находку.

– Да я не про то. Почему на обложке Эйнштейн?

– В смысле – почему? Это наш правитель, – голос был абсолютно серьёзен, даже звучал немного выше. От обиды.

Григорович выронил спиннер.

– Тебя не удивляет, что большинство землян знает его как нашего учёного, который давно умер?

– Это вполне закономерно. Как не знать первого, кто совершил путешествие по кротовой норе?

Она сняла парик. Звякнула шпилька. Рыжие локоны рассыпались по плечам.

– Ты реально не понимаешь?

– Не надо оскорблений! Хотя бы из уважения к вышестоящему по званию. Он приручил чёрные дыры. Вот как ты объяснял, почему я не расстаюсь с чемоданом? Тут есть всё, что мне может понадобиться. Погляди – я в любой ситуации могу достать нужный предмет.

И она показала часы на потёртом ремешке. «Космос» виднелась надпись на циферблате.

– Откуда они тут? – Гугл вертела их в руке, и они тихонько тикали. На обратной стороне корпуса виднелась гравировка «Terra parens».

– Часы бабы Маруси были с такой же гравировкой. Как я могла их достать из моей вселенной?

– Вот ещё одно доказательство!

– Чего? Неужели я могу поверить в то, что наши имена связаны с вашими программами, что мы раскопали не древнейший артефакт, а ваш спиннер, а часы баба Маруся нам показала с каким-то умыслом?

Красивые губы сложились в улыбку, но вдруг лицо застыло.

Иногда своё и не своё пересекаются самым неожиданным образом.