- Господа! Я, кажется, нашел выход из нашего положения! – драматическим шепотом объявил сухонький крюконосый Унтершницель, и, просмаковав свою минуту настороженной славы, объяснил: - Вот тут у меня в кармане есть времяпорт по машруту «настоящее – дальнее будущее» на три поездки на одно лицо.

- Ну и что? – пробасил кто-то недовольно. – На твое лицо – ты и езжай. Всех в отдаленное будущее не перекидаешь, да и зачем нам туда?

Унтершницеля с его времяпортом, похоже, старались не слушать, и даже не глядеть на него, чтобы зря не расстраиваться. Поэтому, он повысил голос до оглушительного визга:

- Я собираюсь сгонять туда за специалистом, который поможет нам вернуть бар на место!!! Ведь в светлом будущем все знают про свое прошлое, которое наше настоящее!!!

На сей раз было признано, что план, может быть, и удастся. Унтершницеля, растворившегося в полуматовом облаке времяпорта ждали почти пять минут, когда он вернулся в обнимку с важным господином в золотой униформе.

- Вот, господа, специалист по исторической технике и тайнам прошлого, которое у нас, как вы помните, еще настоящее. Самый лучший, кого я мог найти, наспех выучив космический язык будущего. Представьте, он даже чуть-чуть разговаривает по-нашему.

- Подонок! - кивнул Фобосу зауниформленный в золото пришелец.

- Правда, словарь у него, видимо, подкачал, - обескураженно нарушил повисшую паузу Унтершницель. – Это он думает, что сказал что-то вроде «Добрый полдень!» - приветствие по-ихнему.

- Не буду гадать, что он там говорит, - проворчал Фобос, доставая с полок круглую баночку. – Пускай проглотит это.

Протягивая ложку, наполненную зеленым желе, новому гостю бара, он нечаянно повернул банку так, что стала видна этикетка: «Глисты-переводчики, тысяча языков, первый сорт». Златоформенный проглотил желе и облизал ложку, после чего просиял:

- Разрешите представиться, друзья. Мое имя – Мастодонт, верховный жрец Механического Солнца. Я счастлив, что наконец-то попал в историю! Ибо в ваше время, в расцвет культа Механического Солнца, было чему поучиться нам, недостойным потомкам.

- Не слышал о таком культе, - пробормотал Фобос. – Жилистый, ты уверен, что привел кого надо?

Спасая неловкое положение, Унтершницель храбро зачерпнул целую ложку желе, позволяющего найти общий язык со жрецом неизвестного культа.

Съев свою порцию волшебных глистов, он разъяснил непонятные слова Мастодонта:

- Сложности перевода. Под «механическим» он подразумевал технику, а солнце должно быть «сан». Так что их культ зовется Сантехника. Он сантехник, короче.

Договаривая, он огорчился: сантехник ничем помочь не сумеет.

- А почему «жрец»? – внезапно спросили из задних рядов народа, столпившегося вдоль барной стойки.

- А потому, о чернь нерадивая, - с важностью произнес Мастодонт, чьи нелестные слова, все-таки, следовало относить к разнице культур и недостатком компетентности глистов, - потому что таинства, связанные с сантехникой, в ваше время были предметом замалчивания. Их считалось нечистым делом разглашать и демонстрировать. Ныне у нас поддерживается формальное замалчивание сантехнических обрядов, таких, как музыкальная игра на водопроводных трубах, затопление нижних соседей водой, а также уединение у «колодца, ведущего в нижний мир» с текстом мудрости, напечатанном на листе плохой бумаги.

За тем, как проходит этот обряд, тщательно следит каждый его исполняющий, ибо ему следует прочитать весь текст, прикрывая собой колодец, ведущий в мир демонов, а затем, мелко порвав этот текст, закинуть его в колодец и смыть водой, дабы демоны, заговоренные чтением, не могли выбраться из подземных глубин. Разумеется, мы не можем исполнять этот обряд так часто, как жрецы вашего времени, для нас это больше традиция, чем заклинание. Надеюсь, я вас не сильно шокирую? – обвел он глазами посетителей бара, стоявших с открытыми ртами или другими отверстиями, связанными с изумлением. – Простите, я не желал развеивать ваши заблуждения, но это правда. Никаких демонов нет под колодцами, и все обряды, не спорю, красивые, исполняются нами исключительно как традиция. Также как мы галантно относимся к женщинам, «вызывающих сантехника», то есть такого жреца как я. В отличие от того, что вы раньше записывали на голограммы, дошедшие до нас чудом, которое дало нам представление об этой части сантехнического обряда, мы с моей клиенткой мило беседуем о высоких материях, о смысле жизни, об истине.

- Это все? – уточнил Фобос, когда жрец замолк.

- Есть много других сторон культа, но я не уполномочен их раскрывать даже таким милым людям и существам, как здесь собравшиеся.

- И не надо… - прохрюкал кто-то в толпе.

- Не надо, - подтвердил бармен, выставляя мензурку с фиолетовой жидкостью перед Мастодонтом. – Выпей на дорожку, как в нашем времени принято у сантехников. А ты, Унтершницель, включай свой времяпорт, у тебя там осталась одна поездка. «Фронтлайм» должен помочь жрецу не промахнуться мимо того времени, откуда ты его забрал. И поторопись, пока он не заглянул вон туда, - добавил Фобос себе под нос, отходя от золотоуниформленного и поглядывая на двери с табличками: «М», «Ж», «С» и «Н». Две последние буквы этих дверей по традиции обозначали «Средний» и «Неопределимый».