Это не более чем предложение. Я никогда не вношу правки единолично, всегда со всеми советуюсь, вот и сейчас я лишь выношу на суд авторов свою версию, как можно соединить байки так, чтобы получились самодостаточные серии.

Этот блог - не более чем иллюстрация к моему предложению. Он не является ни окончательной версией, ни моей попыткой перекроить всё под мои вкусы. Если такое построение глав поддержат авторы, только в этом случае можно будет её утвердить.

Главным моим предложением является перенесение глав "Болтовня" и "Крестьянин" вперёд, т.к. они очень хорошо будут смотреться в начале второй серии (разговор о пароме напомнит о сюжете слушателям, сделавшим перерыв между сериями).

В первой серии я предлагаю оставить "Пролог", "Историю мага", "Тюрбан" и "Лютинист". На мой взгляд, первая серия должна не только задавать направление для сюжета, но и настраивать на атмосферу. Своей главой "Лютинист" мне главным образом хотелось добиться того, чтобы читателю не просто было любопытно за происходящее у пристани, а его это взволновало, т.к. над персонажами нависает угроза. Даже если не относиться всерьёз к словам мага и лютиниста, то концовка последней главы в серии посеет сомнения в читателе. К тому же, самые напряжённые главы станут хорошим лицом сериала. Первая серия будет длиться примерно сорок минут.

Вторая серия начнётся с весёлой "Болтовни", в которой торговец жалуется на пропадающий товар, и при этом слушатель вспомнит о ситуации. Поскольку история заканчивается словами крестьянина, то глава "Побег из змеиного логова" станет отличным продолжением. Именно так и задумывал автор.

Такое разбиение серия я считаю самым оправданым. Как считаете вы и как будет в итоге - решать вам.

СЕРИЯ ПЕРВАЯ

Пролог

Широка и полноводна река Этера, отделяющая королевство Мефис от владений вольных баронов. Красива и величава, особенно ранней весной. По искрящейся синей глади плывут курчавые белоснежные облака, тихо плещут волны, омывая мшистые прибрежные камни, скрипит на ветру и о чем-то шепчется зеленый тростник.

Высокий худой старик, спускающийся по лесной дороге к пристани, остановился, очарованный величественным зрелищем, погладил длинную седую бороду и улыбнулся:
– Значит, это и есть Этера. Матерь всех рек… Наконец, добрался.

 Большое скопление народа на паромной пристани и отсутствие самого парома не слишком смутили путешественника, он поправил  большую остроконечную шляпу и, тяжело опираясь на посох, двинулся к людям.

В стороне ото всех худощавый рыжеволосый музыкант под аккомпанемент пронзительный лютни напевал странную песню о паломниках, которые ждали переправы через реку, но дождались лишь собственной смерти. Старик усмехнулся дерзости лютниста, при этом отметив, что именно сейчас эта песня сильнее всего бередит душу.

Мимо  веселой стайкой промчались ребятишки, какая-то неопрятная женщина выплеснула под ноги бурдюк с помоями, оставив на его стоптанных башмаках грязно-бурые брызги. Старик поморщился, но промолчал. Миновав телеги и коновязь с расседланными лошадьми, он подошел к ближайшему костру. 

Сидевшие у огня люди не обратили на него ни малейшего внимания. Худой черноволосый человек, судя по одеждам - явно из торговой гильдии, заискивающе, обращался к двум бритым наголо здоровякам:
– Господа, вы кушаете второго моего зайца, но еще даже не заплатили за первого. А я ведь прошу совсем немного. По два медных фульфена за зайчика.
Один из молодчиков, жадно вгрызаясь в жаренное мясо, буркнул:
– Отвали!
Его товарищ, вытерев кожаным рукавом жирные губы, сытно рыгнул и рассмеялся:
– Не жадничай, Карло! Мы твоя охрана, а за охрану нужно платить.
– Мне не нужна охрана! – взвизгнул торговец, – Я вас не нанимал!

– Здравствуйте, добрые люди, – сказал старик, – Не скажете ли, когда будет паром?
Здоровяки бросили на него оценивающие взгляды. Один  неопределенно повел плечом. Другой длинно сплюнул в огонь.
– Да кто теперь знает, – вздохнул черноволосый, – Я видел, как старина Фарел отчаянно работал веслом, словно за ним гнались фурии. Даже страшно помыслить, что его так напугало. Вон сколько народа скопилось. Все ждут.
– Ты кто, дед? – недовольно процедил один из бритых, – чем промышляешь?

По черному кожаному колету и внушительному мечу, висевшему за спиной громилы, старик догадался, что перед ним наемник. Второй бритоголовый был его точной копией.

– Меня зовут Гарпилиус, – поклонился старик.
– Чего?– скривился первый, – Что за дурацкое имя? – Он с удивлением разглядывал поношенный синий балахон незнакомца, обшитый потускневшими позолоченными звездами.– Сроду не слышал таких имен. Меня, например, зовут Барт Рваный, – он тронул себя грязным пальцем за изуродованную нижнею губу. – А это Джузеппе, он из Мелании – нормальные человеческие имена. А ты кто?
– Я фокусник, – вздохнул старик, – Странствую по свету и дарю людям радость!
– Комедиант! – Заключил Джузеппе.
– Ах, вот что, – недобро прищурился Барт, – Тогда пошел прочь от нашего костра! Садись к нищим и попрошайкам!
– Разве я вас чем-то обидел? – удивленно поднял брови путник.
– Ты чужеземец, – усмехнулся Джузеппе, – И потому не знаешь наших обычаев. Таких, как ты, запрещено даже хоронить на городских кладбищах. Вас скидывают в выгребные ямы, как дохлых собак.

Старик собирался, что-то ответить, но не успел. За его спиной раздался душераздирающий вопль. Чумазый подросток, одетый в бесформенное рубище, скакал и отчаянно тряс рукой. Его кисть была объята странным голубым пламенем.

Это было настолько неожиданно, что все оцепенели. Наемники вскочили с мест и обнажили мечи. И только старик ничуть не удивился, он сделал едва заметный жест и пламя на руке подростка погасло. Тот с ошарашенным видом уставился на свою кисть, стараясь отыскать хоть след от ожогов.

– Что… что это было? – запинаясь пробормотал Барт Рваный.
– Ничего страшного, – улыбнулся старик, – Всего лишь магическая ловушка. Воришка не знал о ней, когда полез в мою сумку.
– Так ты маг! – воскликнул Джузеппе, – Что же ты сразу не сказал – магов мы уважаем!
– Я был им, – печально вздохнул Гарпилиус, – Но меня лишили магии.
– Как это лишили? – удивился Барт, – Расскажи!
– Это длинная и невеселая история.
– А нам спешить некуда, – рыкнул Барт, – неизвестно сколько ждать проклятого парома! Хоть развлечемся!
– В другой раз.
– В другой, так в другой, – покладисто согласился Джузеппе, он ухватил подростка за шиворот и гаркнул: – Рваный, давай веревку! Вздернем вора, все равно делать нечего!
– Постойте! – воскликнул старик, – Пощадите мальчика!
– Он вор, – усмехнулся Барт, – А воров у нас вешают. Пойдем, Джузи, вздернем проходимца на том дубе, чтобы издалека было видать.
– Хорошо, – Гарпилиус кивнул, – Я расскажу свою историю, если сохраните ему жизнь.
– Это другое дело! – обрадовался Барт, – Садись маг. Эй, Карло, чарку рома волшебнику!

Старик уселся на покрытый чьим-то плащом валун, принял из рук торговца чашу подогретого вина. Вокруг толпились люди. Даже дети, забыв про игры смотрели на рассказчика во все глаза. Слышался приглушенный шепот: «Настоящий маг!". «Тише вы, дайте послушать!».
Гарпилиус отхлебнул сладкого вина, причмокнул губами от удовольствия и начал рассказывать.

 Глава № 1. Гарпилиус. Маг без магии

Чаша моих воспоминаний вовсе не так сладка, как это прекрасное вино. Череда невосполнимых потерь и жгучих разочарований сделали её горше полыни. Но ради спасения этого несчастного ребенка, я выпью её за вашим костром, но не требуйте от меня излишних подробностей. До сих пор я не ворошил пепел прошлого, ибо тропы моей памяти не безопасны для путников.

Я родился в далекой стране, название которой лишь пустой звук для ваших ушей. С раннего детства я отличался от  сверстников необычными способностями, мне завидовали и боялись. Ребятишки не звали  играть, а взрослые бросали на меня настороженные взгляды. Большую часть времени я посвящал чтению, жажда знаний сжигала меня изнутри. Отец прочил мне академическое образование, но нежданная встреча с одним из порождений тьмы  круто изменила мою жизнь.

Это был вардас. Даже в наших краях они редкость. Немногие выжившие, стуча зубами от ужаса, делились леденящими кровь историями об этих тварях. Рассказывали, что они живут за кромкой мира и лишь раз в год покидают нору в поисках жертв. Мы с отцом совершали конную прогулку по лесу, когда этот монстр встал у нас на пути. Мы сразу узнали его по синей дымящейся шерсти. Он глянул на нас красными глазищами и засмеялся, как человек. Лошади встали на дыбы, выбросив нас из седел. В тот день мой отец поседел, а сам я испытал самый сильный страх в своей жизни. Именно раздирающий сознание ужас заставил меня раздвинуть границы возможного. Говорили, что вардасы не имеют души, но это была неправда. Я отчетливо увидел душу этого безжалостного убийцы, алчную и вечно голодную. Увидел ток черной крови, ощутил биение его сердца. И тогда я протянул руку сквозь незримую пелену эфира и сжал пальцами пульсирующий орган. Вардас издал кошачий визг, присел на задние лапы, а я ощутил горячую волну паники, что охватила зверя. Он был в моей власти. Я  мог убить его, но разжал ладонь. Синий волк, поджав хвост ломанулся прочь, и вскоре исчез в сумраке леса. Позже отец рассказал, что лицо мое в тот момент словно окаменело, а кончики пальцев странно светились. С того дня и началось мое служение магии. Родитель сам отвез меня в обитель Десяти Знающих и меня посвятили в ученики. Это были лучшие годы в моей жизни. День ото дня я постигал доселе сокрытые от меня истины. Я научился видеть невидимое и слышать неслышимое, с восторгом наблюдал, как гуляют по вселенной ветра силы и сталкиваются в бесконечном поединке стихии. С отчаянием юности лицезрел, как незыблемые твердыни разума рассыпаются серым песком под натиском неверия. Видел единение возрождения и распада. Наблюдал трансформацию вселенной и глохнул от воплей демонов, разрывающих покровы эфира. Я познавал мир, и мир познавал меня, и одаривал знаниями и магической энергией. Я был счастлив.

А потом был выбор пути. Меня привлекала магическая архитектура, но меня посвятили в боевые маги. Помню слова магистра: «Гарпилиус, ты слишком добр и это мешает твоему обучению. Закрой свое сердце для чувств. Отныне ты машина, убирающая мусор с пути Знающих».

Мне было тяжело, ибо хаос больше не представлялся мне скопищем злых и бессмысленных сил. Я понял, что он имеет порядок и что я сам один из его адептов. И именно он питает меня магической энергией. Именно он трансформирует мое сознание и наделяет несвойственными простым смертным возможностями.

Первым моим заданием было уничтожение вилиса. Такое же  порождение хаоса, каким становился и я, только обреченное жить на темной стороне  жизни. Очаровательный дух умершей девушки с распущенными льняными волосами и незримыми крыльями за спиной. Она развлекалась, похищая у крестьян птицу и скот, и обваливая крыши домов. А еще она осушила колодец. Ничего удивительного, ведь вилисы живут в брошенных колодцах.

Ходили слухи, что под длинными одеждами вилисы скрывают козлиные или ослиные ноги, и тот, кто сумеет снять с них платье – станет их хозяином и владыкой. Первое утверждение ложь, второе – правда. Напрасно девчонка оплевывала меня ядовитой слюной и превращалась в разных кошмарных монстров – я лишь смеялся. Потом я велел ей раздеться и голой провел по  деревне, вызывая завистливые взгляды мужиков и недовольство женщин. Формы у Дауды были божественные. Я приказал ей вернуть скот и починить поврежденные избы. Она целовала мне ноги и умоляла не гнать её прочь. Долгие годы она была моим верным помощником. А еще она любила меня так, как не способна любить ни одна смертная. Даже потеря мной магических способностей не способна была остановить её. Но я видел, как тяжело Дауде приходится среди живых и с огромными усилиями упросил вернуться в привычный ей мир. Негоже девушке, пусть и мертвой цепляться за дряхлого старика.

Потом было задание посложнее. Ковен вампиров терроризировал город. Они настолько обнаглели, что не таясь каждую ночь устраивали кровавые оргии. Неубранные иссохшие трупы валялись на улицах. Запах разложения вызывал мучительные приступы тошноты. Магистр отрядил со мной большой отряд наемников, простые солдаты наотрез отказывались воевать с ожившими мертвяками. В том деле мне пришлось использовать все свои возможности. Я плел замысловатые заклинания, метал в нечисть огненные шары, устанавливал магические ловушки, даже  рубил кровососов посеребренным  мечом. Наконец, мы загнали оставшуюся нечисть в пустующую таверну, я затворил выходы заклинаниями и спалил дотла всю эту веселую компанию.  Последним был глава ковена, именовавшим себя Кровавым лордом. Этот безумец пытался скрыться от меня в глубоком болоте. Я вскипятил воду и он всплыл на поверхность, как вареная утка. Превратив его в горку липкого пепла я покинул город. Нас провожали, как героев, а наемники увозили с собой походные мешки, полные золота.

Эта битва сделала меня многократно сильнее. Я ощущал, как магическая энергия кипит в моей крови, открывая невиданные ранее знания, обостряются рефлексы и внутреннее зрение. Я упивался  единением с космосом, жонглировал звездами, гладил дрожащие нити эфира, наслаждался пением ангелов и слышал, как отправленные мною за кромку злодеи, посылают мне проклятия иссохшими ртами.

Я стал самым сильным магом магистрата. Потом я сражался с некромантами, уничтожал фурий, истреблял василисков и верфульфов, гнал из городов и деревень колдунов и ведьм, очищал леса от брэгов и  вакулей. Меня уже видели главой клана боевых магов. Но Магистр противился моему назначению и говорил: « Гарпилиус не готов. В нем нет ненависти к врагам, сердце его мягко, как воск, а разум ищет добро там, где его нет. Он отпускает врагов Знающих и берет с них глупые клятвы не вредить людям». Это была правда. Я не понимал, почему я должен отбирать жизнь у существ, не запятнавших себя человеческой кровью. Разве не милосерден сам Создатель?

Я помню то утро, когда меня разбудил окрик Главы Знающих:

«Пробудись, Гарпилиус! Ты нужен для битвы! Из полуденных миров к нам явился тысячелетний демон – Джаррас Белый! Он крадет разум у людей, насылает болезни и разрушает основы самого мироздания. Мы должны остановить его!».

Помню я возразил: Но разве по силам мне, учитель, противостоять тысячелетнему злу? Клепсир моего обучения отсчитал лишь пятое десятилетие. Готов ли я?

«Ты не готов! Именно поэтому с тобой пойдут пять лучших магов Обители. Я сам возглавлю поход!».

Мы нашли демона в одном из призрачных миров. Это было странное место. Плавающие в пространстве скалы, озера, напоминающие перевернутые зеркала, капли дождя, летящие вверх. А посреди этих нереальных картин – купол, сотканный из энергии семи ветров. Наш враг сладко спал.  Я помню, что меня поразил облик Джарраса Белого. Он не походил на демона. Напротив, он казался прекрасным златокудрым юношей, с лицом цвета алебастра и губами подобными плодам спелой малины. Я невольно залюбовался им.

Магистр поднял сигнал к атаке и пять магов выстрелили по демону пучками сковывающей энергии. Пульсирующая мерцающая сеть накрыла Джарраса. Он проснулся, большие раскосые глаза полыхнули синим пламенем. Он громко закричал и вскочил на ноги.

Эта была потрясающая битва. Джаррас действительно был очень силен. Он с легкостью порвал парализующую сеть и сам ринулся в бой. Пространство озарялось слепящими молниями, с треском лопались защитные купола, потоки энергии сплетались кольцами и осыпались подобно искрам костра, свет сменялся тьмой, а тьма светом. Я наблюдал за битвой из-за стены нереальности и забыл, как дышать. Сражение было долгим,  все участники израсходовали большую часть магической энергии и еле держались на ногах от усталости. Наконец, магам удалось окружить демона и создать вокруг него пентаграмму. «Гарпилиус! – закричал Магистр, – Твой выход! Добей его!». Я рванулся в центр пентаграммы с пылающим мечом. Мой удар поверг Джарраса на колени. Я вторично занес оружие, чтобы снести его прекрасную голову, но внезапно замер. В синих глазах юноши я прочел  вселенскую горечь и обреченную покорность. «Убей меня, храбрый воин, - прошептал он, – Но подумай, не становишься ли ты сам на путь тьмы? Посмотри на мою душу – разве я достоин смерти? Вся моя вина в том, что я хотел помочь людям, но неправильно выбрал мир. Здесь еще не готовы к переменам. Зло и зависть правят вами. Я пришел слишком рано». Я взглянул внутрь его естества и  поразился – даже у святых душа не настолько чиста. У Джарраса же она мерцала чистым белым снегом на вершинах гор. «Отпусти меня, добрый юноша, – сказал демон, – и я вернусь домой, в Полуденные миры?».

Рассказчик замолчал. Вокруг повисла звенящая тишина, лишь потрескивали угли в костре. Наконец Барт кашлянул и осипшим голосом спросил:

– И ты отпустил?

– Отпустил, – вздохнул Гарпилиус, – И совершил главную ошибку в своей жизни. Прекрасный юноша действительно оказался злым демоном. Он обманул меня. В последствии он совершил множество кровавых злодеяний. Всякий раз, убивая мага, он издевательски просил передать привет Гарпилиусу. До сих пор я слышу проклятия в свой адрес моих погибших товарищей. Я, как предатель и отступник был подвергнут магической трансформации. И вот уже почти пятьдесят лет бывший боевой маг Гарпилиус фокусник и комедиант.

Старик вытер повлажневшие глаза рукавом балахона.

– Жуткая история, – поежился Джузеппе, – А к нам ты зачем пришел?

– Джаррас питается эмоциями людей. В одном старинном манускрипте я прочел, что  где-то в вольных баронствах есть статуя с глазами, меняющими цвет. Я ищу эту статую, она ключ к сердцу Белого демона.

– Я знаю эту статую! – воскликнул Карло, – Это Святая Алидора. Глаза у нее из волшебного камня! Они то цвета небесного лазурита, то желтого цитрина, а если ожидаются потрясения, становятся черными, как гематит.

– Она стоит в соборе Святого Парка, – нахмурился Барт, – Это в землях барона Хагара. Её охраняет сотня стражников, ибо это главная достопримечательность баронств. Я всегда подозревал, что с этой мраморной теткой не все чисто. Даже, если ты сумеешь выкорчевать ее глаза – тебя разорвут паломники. У тебя ничего не получится, Гарпилиус.

Старик грустно улыбнулся:

– Но я попытаюсь. Это мой единственный шанс сгладить вину. 

Глава 2. Тюрбан. История наёмника

(начало взято из "Болтовни")

В ненадолго наступившей тишине вдруг раздался чей-то недовольный голос:

– И все стоят и слушают!

Говорил толстяк, одетый богато, но безвкусно. Обширный живот, рвавшийся наружу из зеленого полосатого камзола, делал его похожим на арбуз, а красная рожа с огромным мясистым носом испещренная синими прожилками, выдавали  любителя крепких напитков.

– Не знаю, что ты там плел про вампиров и вилисов, Гар… Гарп… тьфу, не запомнил, зловредное имя! Но история про статую – просто ни в какие ворота не лезет!  Я сам могу рассказать таких баек два десятка. Про оживших статуй, гуляющих, летающих и даже писающих. Да вы все вспомните жуткие рассказы, что пересказывали лет восемь назад в Северном баронстве. Мол, статуя принялась душить всех подряд булочников. А потом выяснилось, что это пекарь Халви Хромой изводил конкурентов. Но самое смешное в рассказе фокусника, что демон отдал свои глаза не кому-нибудь, а самой святой Алидоре! Самой сильной и строгой святой альвинской церкви. И не только альвинской, но и вимаркской, и рогирской – матушку Алидору везде почитают! Да она бы за такое глумление над своим образом, пусть и рукотворном, этого демона в клочья бы порвала! Короче, тут говорить не о чем – брехня  балаганная!  А вы уши развесили. Лучше бы поинтересовались, куда запропастился проклятый паром?

(где-то здесь можно сделать разбиение... либо разделить как-то ещё, решать авторам)

(далее начинается глава Кати)

- Не к хорошему делу примета – демонов отпускать! – послышалось ворчание из-под плакучей ивы, склоненной к воде. – Будь ты, Гарпилиус, трижды фокусник и четырежды маг, проку от тебя мало.

- Кто там высказывается? А ну покажись! – громыхнул Барт, силясь высмотреть против солнца и бликов воды того, кто сидел в тенях.

Ветки ивы заколыхались, открывая путь человеку, закутанному в обтрепанный плащ. Бугай вскочил, готовый драться, но незнакомец молниеносно очутился рядом с ним, и здоровый детина так и не понял, как оказался распростерт на траве.

("Досталось и счастливому крестьянину, потомку дракона, только-только вцепившемуся зубами в зайца" - к сожалению, придётся вырезать, т.к. байка про крестьянина начнётся позже)

- Добрый ты, маг, - продолжал бродяга корить Гарпилиуса. – Чему тебя только учили в твоей академии, раз не нашли времени растолковать, как выглядит демон, против которого вы поперли. Неужто маги не знали о том, что тебя, с твоим сердцем, демон скорее обманет, чем любого из них. Нет, у нас, наемников, дела так не делаются. Новичков-добрячков в боевую команду никто не берет, ну а если уж взяли по дурости, то решающего удара не доверяют. У нас бы ты, славный друг, плошки с ложками сторожил – и не более.

- Наемник ты? – отвечал Гарпилиус, не обидевшись. – Чую, у тебя при себе магия имеется, ею ты Барта с крестьянином сшиб.

Барт тем временем поднимался, прикидывая, как напасть на обидчика, но услышав, что тот использовал магию, решил не нарываться.

- Как тебя звать, мил человек? – продолжал Гарпилиус.

- Как меня звать – про то вам не знать, а кликуха моя – Смерч. Видел смерчи, маг?

- Делал, - равнодушно сказал Гарпилиус.

- Вот и я делаю, артефактом. Угадаешь каким? – с этими словами наемник распахнул плащ, и оказалось, что под рваниной у него скрыт целый арсенал. Кожаные доспехи, меч, уйма ножей и много мелких предметов, висящих на поясе-шарфе. Склонив голову набок, старый маг кинул всего один взгляд на это разнообразие.

- Вижу каким, - кивнул он. – Древняя вещь. Невеликая ценность, но для людей, не обученных магии, такой артефакт – подспорье хорошее. Как он к тебе попал?

Смерч усмехнулся и по-свойски устроился у костра.

- Известным путем: как трофей. Наемники – каста особая, служим кому угодно, хоть демону твоему, хоть его мраморной статуе. Как-то давно меня и еще двоих молодцов нанял себе в охрану Анжело по прозвищу Лев, известный разбойничий атаман. Он был не молод, но крепок, и все же горячие бошки в их банде подумывали, что он засиделся на своем месте. Не понимали парни, что в лихом деле они – руки-ноги, а он – голова. Так что мне следовало смотреть в оба. Недаром атаман заслужил свое прозвище. Он был загадочной личностью, с детства в разбойниках, а откуда взялся и как на этот путь пришел – об этом молчал, но держался всегда так осанисто и спокойно, что ходили слухи, будто он – изгнанный принц, наследник престола. Всюду тайна витала вокруг него. Сказывали, он иногда пропадал на долгие месяцы, а однажды вернулся темный как грозовая туча, и с тех пор твердил, что осталось ему одно дело свершить, а там уж он на покой отправится.

И вот однажды его загадки раскрылись. Гостили мы вчетвером на постоялом дворе, в известном притоне, где Анжело пользовался огромным авторитетом. Сидел он в харчевне, в общем зале за лучшим столом, перед обилием блюд, составлявших его обед. Ел неспешно, а мы, охрана, – стояли с пивом у стойки и в зал поглядывали. Тесался там интересный тип. Вроде купец, богато одет, в шелк да бархат, а на голове тюрбан – почему-то выцветший. И все этот тип на моего нанимателя странно смотрел. Вижу вдруг: шагает он к атаману и говорит наглым тоном:

- Приветствую, Анжело!

Атаман в ответ – ноль внимания. Но на стене напротив висел начищенный медный поднос, и я ловлю в отражении его взгляд. Ясно, что дело нечисто. Сделал я незаметно другим телохранителям знак быть наготове. К атаману же два бугая подступают, таких как они, - кивнул он на Барта с Джузеппе. – Мы поближе переместились, двое к бугаям, я – к Тюрбану. А тот ничего не видит, вещать продолжает:

- Зря ты нос совал в мое дело. Хочешь знать, что с такими вот любознательными бывает? Лучше не рыпайся.

Атаман нам делает знак – и вовремя: бугаи собрались его хватать. Видать, Тюрбан был в наших краях впервые, не подозревал, какая известная личность Анжело. Думал, порядки такие здесь, что если кто-то кого-то свяжет и уволочет – посетители ничего не скажут. В общем-то, он был прав. Не успели мускулистые два дурака сообразить что к чему, как наши молодцы приставляют им к горлу клинки и руки скручивают, а посетители только косятся с интересом. Атаман же спокойно ест, будто его это не касается. Тюрбан поначалу не понял, почему его вяжут, стал брыкаться и отбиваться. Явно купец он, рассчитывал на охрану.

Затем атаман за едой поднял палец – знак обыскать Тюрбана. Кошель, нож с резной рукоятью – игрушка, разные финтифлюшки и перстни – все полетело на стол. Анжело два пальца поднял – обыскали купеческих телохранителей. Наконец, он закончил обед, отставил плошку и поднимается.

- Оставьте его одного, - говорит он, кивнув на купца. Мои товарищи бугаев за порог споро выставили, а когда вернулись, вокруг нас уже весь зал собрался. Народ представления ждет. И Анжело обращается к посетителям:

- Никогда не рассказывал я никому, как остался один, почему стал разбойником, но пришла пора, чтобы эта история прозвучала.

Детство я провел в хорошей семье, у меня было три старших сестры, добрая мать и строгий, но справедливый отец. Мы жили в деревне Лорсберг. Теперь уже этой деревни нет – половину жителей унесло мором, остальные сожгли дома и отправились подальше от гиблых мест. Но до тех пор, пока ведьмы не нанесли мор на мои пенаты, это был чудный край, где раздолье и плодородие вызывали ощущение бесконечного счастья. С таким счастьем мы ехали на ярмарку в ближайший город – ныне тоже разрушенный, город-призрак, где, по слухам, к полуночи скачут дозором черные всадники.

И на нас на безлюдном участке дороги налетели всадники, но то не призраки были, а люди в кольчугах, вооруженные до зубов. Они снесли голову моему отцу, и когда мать попыталась защитить нас, детей, закололи ее копьем. Моих сестер связали и закинули на коней, я же, будучи вертким мальчишкой, спрыгнул с телеги и очертя голову рванулся в ближайшую чащу, где хорошо знал все тропинки по местам, непроходимым для лошадей. Но погони не было, я без проблем добежал до дома и поднял всю деревню. Когда селяне прибыли на место, там были только тела моих родителей, ошалевшая лошадь и перевернутая телега с разбросанным нашим товаром для ярмарки. Разбойники исчезли.

С тех пор я поклялся найти сестер. Стал разбойником сам, знал все окрестные шайки – никто из них ничего не слыхал о тех всадниках. Затем я напал на след. Похитители пришли из южных земель, это был наемный отряд, разорявший целые деревни. Что занесло их в наши края – Куркур их знает. Я выяснил, кто нанимал их, куда сбывали рабов, и наконец обнаружил, что работорговец, для которого похитили моих сестер, давно умер. Но оставался его сын, почтенный купец.

Я явился к купцу со смиренной просьбой, готовый пойти на любые условия, лишь бы он дал сведения, что сталось с моими сестрами. Он встретил меня радушно, даже казался виноватым за своего отца. Он поведал, что с сестрами все в порядке, они живут на восточном берегу Талламора, вышли замуж и счастливы. Успокоенный, я доверился ему настолько, что выпил предложенное им вино. О, как же я был глуп после стольких лет! Куда девался мой опыт? Меня опоили, связали, много дней продержали в темнице и продали в рабство. Мне удалось сбежать и вернуться на родину.

Видите этого человека? Мечтал я когда-то его отцу зубы с конечностями повырывать, но для шакала для этого – многовато чести. Что же мне с ним делать?

Работорговец дернулся, принялся проклинать Анжело, но я размотал его серый тюрбан и затолкал ему кляпом в рот, связав концы узлом на затылке.

- А сними-ка с него одежду, - говорит мне вдруг атаман. Мы беспрекословно развязали Тюрбана, двое держали его за руки, а я раздевал. Снял с него плащ богатый: алый, бархатный, золотом шитый. Атаман сделал знак остановиться.

- Красивая вещь, - говорит он. – Не меньше десятка гулеров стоит. Кто купит?

Тут же нашелся желающий потрясти кошельком. Но атаман так просто ему плащ не отдал:

- Кто тут предложит больше, скажем, пятнадцать? Нет таких? Считаю до трех. Десять гулеров раз! Десять гулеров два…

Ушел богатый плащ влет, за два золотых риуса. Дальше нешуточный торг пошел. Народ волнуется, деньги считает, звенит монетами. Растут перед атаманом на столе горы золота и серебра. В толпе посетителей только и слышно: «Штаны торгуй!» «Нет, с сапог начинай! Мне его сапоги впору будут!» Ну ничего, потихоньку, неспешно мы с купца все вещи сбыли, окромя брэ загаженных, на которые никто не польстился. Анжело задумчиво перебирает монеты и размышляет вслух:

- Что бы еще с него сбыть? Не кляп же этот паршивый.

Тут говорит кто-то:

- Самого продай! В рабство!

Посмотрел атаман на купца оценивающе. Покачал головой:

- В рабство? Нет смысла. Плохой из него раб. Без одежды – фульфена ломаного не стоит.

И велел он нам выставить ощипанного работорговца с позором за дверь. Заметил я, что когда мы его волокли за порог, он был смирным, даже словно испытывал облегчение. А когда мы дотащили его до дороги, наемники снова его связали и пошли назад, а я замешкался. Думаю: он и так связанный, так пусть за помощью поорет, кляп надо вытащить бы. Отвязал я этот противный шарф, что тюрбаном ему служил, смотал и собрался себе в суму затолкать. Тут он и впрямь заорал, только не «На помощь! Ограбили!», а мне в ноги кинулся:

- Не губи, наемничек, оставь мне хоть эту тряпку, прикрыться!

«Эге! - говорю я себе. - Я б такого белья сам стыдился, но шарф выглядит не лучше. Не все тут просто».

Стал выпытывать у купца, что это за вещица. Оказалось, что это волшебный шарф: стоит надеть его на себя да руками по нему провести в разные стороны - все обидчики, словно щепки под вихрем, в стороны разлетятся!

Выходит, если бы он в харчевне руки поднял к голове, нас за окна бы вынесло? Может быть и так, но, к счастью нашему, он не успел. Болван Тюрбан защиту на голове носил, а я вместо пояса. Так верней.

Атаману я ничего не сказал про шарф: делиться добычей в контракт не входило. Да он и сам после того случая оставил разбойничье ремесло и на деньги, вырученные от купцовских шмоток, уехал на берега Талламора к сестрам. Говорят, он теперь необычные сорта роз там выводит.

- А работорговец куда девался? – спросил Карло.

- Вот, что сталось с ним, уж никто не знает, и как его звали – в умах не держат, зато историю, как по-доброму обошелся с ним Анжело Лев, до сих пор рассказывают!

Глава 3. Руфио. Беги не оглядываясь

Любопытствующие двинулись на злобные крики, внезапно сотрясшие тишину.

- Как ты смеешь требовать от меня денег?!

Толий Кранк, брызжа слюнями, замахнулся на цыганку, и та, не издав ни звука, бросилась к стоящему в сторонке рыжеволосому лютнисту, схватив его за рукав. Но музыкант, не обращая внимания на испуганную спутницу, продолжал бренчать, звонко напевая:

Молчит всех рек мать Этера,

Волною лукаво рябит.

Шаг вправо или шаг влево -

Паломник будет убит.

Коль ступит в холодную воду -

И будет волной унесён.

Отступит назад в непогоду -

И в спину кинжалом пронзён.

Паломник всё ждёт переправу -

Лишь смерти дождётся он.

От заговора иль отравы -

Забудется вечным сном.

А вдруг уж свершилось коварство?

Он мёртв, и не спас круцификс?

За брегом – загробное царство?

Река – не Этера, а Стикс?

Барт Рваный в спешке направился к парочке. Цыганка юркнула музыканту за спину, но наёмник не собирался её бить. Вместо этого он вырвал из рук лютниста его инструмент и взвыл:

- Что за кошмарные песни ты распеваешь?! Хочешь накликать на нас беду?!

Несмотря на свою худобу, особенно заметную рядом с огромным наёмником, рыжеволосый парень улыбнулся, обвёл присутствующих дурноватым взглядом и заявил:

- Я пою лишь то, о чём говорит народ. Судя по поверьям, в здешних землях часто случается, что ожидающие переправы путники пропадают без следа.

- А ты что ли здешний? – оскалился Джузеппе.

- Мы с моей спутницей Бернадеттой – странствующие артисты. Наш кров – обитель приютивших нас простых людей, из слов которых я и слагаю песни.

- Бернадетта – дурацкое имя, - Гарпилиус перекинулся взглядом с цыганкой. – Означает «смелая как медведь». Не особенно-то подходит столь пугливой особе.

- Умом тронулся, старец? – дерзости лютниста не было предела. – Это прекрасное имя! Ведь Бернадеттой нарёк её я, а у нас, людей искусства, прекрасный вкус на имена. Моя бедная спутница нема и не владеет письмом, поэтому я так и не смог узнать её настоящего имени. Бернадетта – самое прекрасное имя, не поймёт этого лишь старый кретин, из седин которого сыпется песок. Позвольте представиться, меня зовут – Руфино Самуэле. Достойный гость и в чахлой землянке, и в хоромах короля. А лютня, которую вы держите в своих руках именована Джеронимо. Это очень дорогая и даже священная вещь. Не советую прикасаться к ней своими нечестивыми смердящими пальцами, ведь обделённый мудростью вояка хорошо умеет только ломать.

- Руфино Самуэле, а ты смел, - процедил Барт Рваный. – Я бы даже сказал, безумен. Не волнуйся, твои пальцы я не трону. Хоть я и придурошный вояка, умеющий только ломать, но зато у меня есть воинская доблесть. Я с радостью переломаю тебе все остальные кости, после чего выслушаю оду в свою честь.

- Не торопитесь, Барт, - подоспел Эдвард. – Учитывая ситуацию, они могут что-то знать об исчезновении паромщика. Сперва допросим этого наглеца, а уже после - сполна взыщем долг за все оскорбления, которые он причинил своими словами и песнями.

*   *   *

Что ж, слушайте, недалёкие друзья мои.

Как вы поняли, имя Руфино я получил благодаря рыжей шевелюре. Я родился в семье плотника. Отец изготовил мне мою первую лютню. В дальнейшем, усовершенствовав свою игру, я начал странствовать по соседним поселениям, слагая песни из услышанных тут и там историй.

Огромная удача ждала меня на моё восемнадцатилетние. Под храмовой крышей меня приютил небезызвестный священник Р