Рассказчик умолк, но никто не смел нарушить тишину. Было слышно только, как трещат ветки костра. Огонь, казалось, тоже вещал правдивую историю на известном только ему языке.

Кто-то вздыхал, кто-то охал. Каждый прислушивался к своим ощущениям, а может, решал – верить рассказанному или нет.

Барт смачно сплюнул, цокнул языком и вразвалку пошел прочь от костра.

- Далеко собрался? – спросил напарника Джузеппе.

- До ветру, - процедил Рваный и добавил, - а вообще, не твое дело.

- Смотри, вардаса встретишь - не окочурься от страху! - загоготал приятель, - а то так и найдут тебя с расстегнутыми штанами.

- Отлезь, - буркнул верзила и выйдя из освещенного круга, скрылся за деревьями.

Грубая болтовня наемников встряхнула всеобщее молчание. Люди потихоньку приходили в себя, обсуждали историю, искали доводы за и против ее правдивости.

Вдруг в лесу раздались голоса, послышалась возня. Кажется, взвизгнула женщина. А может, то был вопль неведомой лесной нечисти.

- Куда твой приятель пошел? –  настороженно спросил Толий, с опаской вглядываясь в синеву леса.

- Куда надо, туда и пошел, - буркнул наемник.

- Пойдем-ка, проверим! – кивнул Эдвард одному из своих стражников. Но не успели они сделать и двух шагов в сторону деревьев, как из леса, продираясь сквозь частый сухостой, выбрался Барт. Он был не один: тащил за собой темную фигуру. Кто это: человек, зверь или гадкая тварь из рассказанных нынешней ночью историй?

Барт вытолкал свою «добычу» в середину круга. Теперь все могли разглядеть, что это была женщина в темной накидке поверх черного пышного платья. Капюшон упал, открыв испуганное молодое личико с огромными голубыми глазами. Девушка попыталась оттолкнуть лапищи Барта, но тот крепко держал ее за плечи.

- Вот, полюбуйтесь, кого нашел.

- Барт, полегче. Отпусти женщину сейчас же! – пробасил Эдвард, - кому говорю, наглая свинья!

- Женщину?! – возмутился наемник, - да вы посмотрите, что у нее…

С этими словами наемник потянулся к подолу пленницы. Та попыталась увернуться, но громила, конечно же, был сильнее. Он потянул подол вверх, и тут все замерли в оцепенении. Под черным атласным платьем извивались толстые кольца, покрытые мелкой чешуей. В лунном свете мерцал всеми  оттенками серебра роскошный змеиный хвост.

Все ахнули.

- Ведьма! – испуганно ахнул парнишка, которого Гарпилиус спас от повешения.

- Дурачок! Какая ведьма! Она же из змеелюдей, - зашикали на него, - говорят эти хотят извести род человечий, да занять наше место под Солнцем.

- Утопить гадину!

- Повесить!

- Камнями закидать! – раздалось со всех сторон.

- Нет, нет, пожалуйста, я человек, - лепетала пленница.

- Стоять! – вскрикнул Гарпилиус, - успеется. Змеелюди хитры и коварны. И они нередко обращают в себе подобных обычных людей. Мне кажется, она из таких несчастных.

Девушка закивала:

- Да, да, так и есть.

- Не бойся. Тебя здесь никто не обидит. А иначе… У меня есть еще в запасе парочка магических штучек,  - пригрозил Гарпилиус.

Барт недовольно убрал руки от пленницы.

- Как тебя зовут, дитя? - спросил бывший маг.

- Люсия.

- Расскажи нам, Люсия, что с тобой случилось. И, возможно… Я повторяю – возможно, - маг сделал ударение на этом слове, - мы сумеем помочь тебе.

Гарпилиус усадил девушку рядом с собой на камень. Торговцы брезгливо отодвинулись подальше.

Кто-то из собравшихся протянул Люсии кружку с бодрящим травяным отваром. Она выпила несколько глотков, оправила платье, тщательно спрятав напоминание о своей змеиной половине. Некоторое время Люсия собиралась с духом, чтобы начать рассказ.

- Слушай, приятель, как ты хвост-то у нее обнаружил? – ехидно спросил Джузеппе напарника, - вон, и не видно под тряпьем.

- Твое какое дело? – зло прошипел Рваный.

- Да ладно, все понимаю, - гоготнул Джуззи, - девка-то смазливая. Не везет тебе, приятель с бабами!

- Заткнись уже, дай послушать, - рявкнул Барт и сунул под нос  товарищу кулачище размером с добрую пивную кружку.

*   *   *

Все началось с того, что я ушла из дома тетки. Я жила у нее на птичьих правах с тех самых пор, как мой отец, добрый купец Фуанто, почил вечным сном. Ни гроша из наследства мне не досталась. Ну да ладно, речь не о том.

Тяжела жизнь сироты: обноски, упреки, тычки и затрещины. В один «прекрасный» день, когда дочка тетушки окатила меня помоями, я убежала. Как была, в замызганном переднике и деревянных башмаках – я их надевала, когда шла кормить скотину.

До вечера я просидела у реки, под берегом. Стало темнеть. Возвращаться назад? Тетушка, чего доброго, вцепится в волосы. И будет таскать, таскать… А потом с силой приложит лбом о дверь... Здесь оставаться – холодно, дрожь берет. И страшно – змеи в лесу водятся. А уж лихие люди – и думать не хочется.

Тут я почувствовала запах свежего хлеба. Его пекли в особняке, что нависал над обрывом, прямо надо мной. Я скинула передник и пошла вверх по склону. Нет, я не собиралась попрошайничать, просто подумала, что в таком большом доме, почти дворце, наверняка найдется работа: стирать, помогать на кухне, ходить за животными...

Подъем в гору дался тяжело. Я испачкалась, еще и дождь полил. Башмак соскользнул и укатился вниз. В таком виде я постучалась в дверь черного хода и спросила хозяев. Меня не прогнали. И даже не оставили на кухне, а повели прямо в покои госпожи.

Она велела дать мне чистую одежду, накормить. А наутро сказала, что я буду служить горничной с жалованьем 10 фульвенов в неделю. Надо ли говорить, что я с радостью согласилась.

День шел за днем, я исправно служила госпоже Ги. А знаете, что говорили про нее в деревне? Мол, служанки меняются так же быстро, как мелькают спицы в колесе телеги. Мол, у нее дурной нрав. Мол, она с нечистью знается. «Это все враки! – думала я тогда. Госпожа Ги казалась мне самой лучшей, доброй, чуткой. Она не бранила, если я неправильно складывала белье или роняла вещи. А ее мелкие странности… Их я старалась не замечать.

Она не разрешала входить в ее комнату. Лишь однажды дверь была приотворена, и я заметила круглую постель с бортом, всю усыпанную белыми подушками-шарами. Никогда прежде я таких не видывала – ну да ладно, мало ли на свете диковинок, о которых бедная сирота ни сном, ни духом.

Однажды вечером я как обычно разжигала огонь в камине. Госпожа Ги спустилась вниз. Она была пьяна. Я быстро спряталась под лестницей – не хотела встречаться с ней в миг ее слабости. По своей тетке я знала, что вино только называется веселым, на деле оно злое и делает из человека чудовище.

С ней  был мужчина. И у них был странный разговор.

- Скоро я стану свободной и мы уедем отсюда далеко, мой любимый.

- А если она не захочет?

- О, ты думаешь, я буду спрашивать? Деревенская дурочка ничего не поймет.

Я поняла, что речь обо мне. Они не хотят, чтобы я поняла что-то про них. Но какое мне дело до секретов господ? Я быстро забыла тот разговор, а зря. Примерно дня через три после странного разговора я  шла по коридору мимо покоев хозяйки и увидела, что дверь не заперта. Что толкало меня вперед? Любопытство? Или страх за обожаемую мною госпожу: вдруг кто-то чужой прознает ее тайну, ведь она всегда накрепко запирала дверь. Так или иначе, но я вошла и наконец рассмотрела эту диковинную кровать. Да и не кровать то была, а огромное гнездо из веток и сухой травы. А подушки внутри… Громадные белые яйца, каждое – размером с дыню.

- Ты что-то ищешь? – услышала я ласковый, как июльский ветерок, голос за спиной.

Я вздрогнула. Могла ли я рассчитывать на пощаду? Она убьет меня или замурует  в подвале. Но, кажется, госпожа не считала мое любопытство преступлением. Госпожа Ги с грустной улыбкой рассказала мне о своей «тайне». Как же все просто объяснялось! То, что я приняла за яйца – лишь заготовки для статуэток. Госпожа расписывала их при случае и дарила друзьям, даже в королевском доме, говорила, были такие. Одно из своих неоконченных творений она показала мне: на гигантском яйце был нарисован прекрасный замок, а с обратной стороны – в затейливой виньетке – парящий змей, красивый и величественный.

- Это же просто папье-маше, бумага, - сказала она и постучала костяшками пальцев по одному из шаров. А «гнездо»… Просто их удобнее хранить в траве. Они же такие хрупкие.  Надеюсь, больше ты не считаешь, что я занимаюсь колдовством и высиживаю яйца для заезжего дракона? – сказала она и засмеялась.

- Нет, нет, что вы, - ответила я И мне было стыдно за свои мысленные поклепы.

- Вот и прекрасно. Тогда давай выпьем вина. Я никогда не говорила тебе, как много ты значишь для меня. Ты – самая лучшая моя помощница. Ты послана свыше в ответ на мои молитвы.

- А я… я тоже… Я и мечтать не могла о такой госпоже, - сказала я, не скрывая восторга, и пригубила вино.

- Пей, пей, девочка.

Ги поддерживала мой бокал за донышко, будто опасалась, что я не решусь выпить вино до конца. А оно уже текло по губам, шее, груди. Глоток за глотком, но терпкая жидкость все не кончалась. Казалось, в меня влилась пинта или больше. И я уже понимала, что не вино текло по телу – меня обволакивал плотный кокон. Ноги подкосились. Последнее видение - огромные серебристые кольца.

***

Я очнулась ото сна в роскошной комнате. Солнце проникало сквозь пестрые витражи, от чего пол казался покрытым диковинными самоцветами. Мне захотелось встать, распахнуть окно, понять наконец, где я. Приподняв одеяло, я соскользнула на пол. Ожидая почувствовать стопами нагретый солнцем пол, я ощутила лишь холод камня. Посмотрев вниз, я обомлела: под полупрозрачным шифоном пеньюара вился хвост, подобный змеиному. Я закричала. На крик прибежали слуги. Так вот почему все в замке были так добры ко мне. Они знали, знали, что госпоже нужна девица для черного колдовства. Но зачем? Оставалось только гадать.

Мне принесли роскошное платье, такое пышное, что если очертить краем юбки круг, в нем могли бы свободно поместиться полдюжины человек. А еще - шкатулку с драгоценностями невиданной красы. Меня кормили нежными яствами и поили сладкими винами. Я больше не была служанкой. Ко мне относились, как к королеве. 

А я при всем желании не могла уйти из особняка. Я была вольна делать все, что мне заблагорассудится, но только внутри двора. Да и потом, куда пойти такой? Кому я нужна буду? Я ждала участи. Временами мне нестерпимо хотелось убежать, вырваться в мир людей.

- Откройте! – кричала я и била кулаками в дубовые доски ворот.

Но что ждет там, за стенами? Известное дело: закидают камнями в первой же деревне.

Слуги не давали ответов, сколько я ни просила. Они были, как говорящие куклы: приносили еду, помогали одеваться, убирали комнаты, желали доброго утра, отвечали на мелкие просьбы по хозяйству. Но едва я начинала задавать вопросы о своей змеиной сути, их глаза становились стеклянными. Будто кто-то невидимый дергал рычаг, отключая возможность говорить.

Тем временем я научилась ловко управляться с новым телом. Моя «походка», если так можно назвать перемещение змеи с наполовину женским телом, теперь почти не отличалась от человеческой. Извивающийся хвост прекрасно умещался под подолом пышного платья.

Но в один день все изменилось. С утра, как обычно, пришла Лейла, моя любимая служанка, принесла завтрак и помогла одеться. Потом я осталась одна. Нет, не в комнате, а во всем доме. Ни громыхания котлов на кухне, ни шарканья ног прислуги по лестницам, ни скрипа дверей. Я  будто дышала не воздухом, а тишиной. Она проникала в меня и замораживала изнутри.

Я спустилась на первый ярус. Комнаты слуг пусты – где же все? Я выбежала во двор. Напрасно дергать чугунное кольцо ворот: заперто. В отчаянии я побрела вдоль стены, то ведя рукой по холодному камню, то лупя кулаком бездушные глыбы. Ни одной лазейки. Обойдя почти весь двор, я наткнулась на старую липу. Она росла вплотную к забору. Вот он – подарок судьбы: шанс выбраться к людям. Будь я обычным человеком, я в жизни не смогла бы взобраться по стволу, лишенному крепких ветвей. Но ползучие гады, к которым по странной прихоти госпожи Ги теперь относилась и я, великолепно лазают по деревьям. За долгие недели в облике полуженщины-полузмеи я научилась управляться с хвостом. Он слушался меня, как родной. Обвив липу у основания, я оттолкнулась от земли и с легкостью заскользила вверх, лишь слегка касаясь ладонями шершавой коры.

Поднявшись достаточно высоко, я перегнулась через стену и замерла, гладя вниз: обрыв, под ним – река. Прыгнув, я упаду в воду, меня подхватит течение, а дальше - смогу выбраться на берег подальше от деревни, где меня никто не заметит. К своим я конечно же, не пойду. Но что я буду делать? Наверное, постараюсь найти мага, чтобы он помог мне избавиться от змеиной сущности.

Все, что мне нужно сейчас, - это решиться. «Смелее», - подбадривала я себя и уже почти приготовилась отцепиться от липы, как вдруг у меня мелькнула здравая мысль. А было бы неплохо вернуться, взять все свои драгоценности, золото. Все это пригодится, пока я буду жить на постоялом дворе и искать мага. Решено: назад, в замок, подготовиться к побегу и уже потом покинуть это место. Я уже собралась повернуться и начать спуск, как вдруг явственно ощутила: позади меня кто-то был.

Зябкое дыхание коснулось моей шеи, будто зверь уткнулся холодным влажным носом. Я задрожала. Оборачиваться было слишком страшно. Кто или что там, за спиной? Я не оглядывалась ни на секунду, но то ли увидела, то ли почуяла взгляд холодных желтых глаз. Колючий, немигающий, он вгрызался в мою плоть тысячей ледяных иголок.   

Я больше не раздумывала о том, прыгать или нет. Мой змеиный хвост обмяк. Руки будто превратились в податливые марионеточные культи. От страха я не могла удержать свое тело наверху. Я закрыла глаза и полетела в бездну.

Удар о холодную воду привел меня в чувство. Вынырнув, я случайно бросила взгляд наверх. Рядом с липой стоял мужчина: темноволосый, широкоплечий. Он смотрел на меня, потом исчез. На мгновение мелькнули, одно за другим несколько мясистых колец серебристого цвета. Последнее из них на миг вспыхнуло бликом солнца.

Расплатившись серебряными подвесками, я прожила несколько дней на постоялом дворе. А потом случайно услышала, что в баронствах есть средство, чтобы избавиться от моей беды. Я шла на паром и встретила в лесу вот его…

Девушка кивнула на Барта. Тот с большим интересом рассматривал ветки над собой, всем видом показывая, что речь вообще не о нем.

- Да она молодец, не стала со змеюкой жить, да яйца высиживать. К своим ломанулась, - сказал Эдвард, - помочь бы ей. Маг недобитый, чего молчишь?

- Я думаю, - ответил Гарпилиус, мудро пропустив «недобитого» мимо ушей.