Глава №5. Руфино. Беги, не оглядываясь!

(иллюстрация Александра Разгуляя)

Любопытствующие двинулись на злобные крики, внезапно сотрясшие тишину.

- Как ты смеешь требовать от меня денег?!

Толий Кранк, брызжа слюнями, замахнулся на цыганку, и та, не издав ни звука, бросилась к стоящему в сторонке рыжеволосому лютнисту, схватив его за рукав. Но музыкант, не обращая внимания на испуганную спутницу, продолжал бренчать, звонко напевая:

Молчит всех рек мать Этера,

Волною лукаво рябит.

Шаг вправо или шаг влево -

Паломник будет убит.

Коль ступит в холодную воду -

И будет волной унесён.

Отступит назад в непогоду -

И в спину кинжалом пронзён.

Паломник всё ждёт переправу -

Лишь смерти дождётся он.

От заговора иль отравы -

Забудется вечным сном.

А вдруг уж свершилось коварство?

Он мёртв, и не спас круцификс?

За брегом – загробное царство?

Река – не Этера, а Стикс?

Барт Рваный в спешке направился к парочке. Цыганка юркнула музыканту за спину, но наёмник не собирался её бить. Вместо этого он вырвал из рук лютниста его инструмент и взвыл:

- Что за кошмарные песни ты распеваешь?! Хочешь накликать на нас беду?!

Несмотря на свою худобу, особенно заметную рядом с огромным наёмником, рыжеволосый парень улыбнулся, обвёл присутствующих дурноватым взглядом и заявил:

- Я пою лишь то, о чём говорит народ. Судя по поверьям, в здешних землях часто случается, что ожидающие переправы путники пропадают без следа.

- А ты что ли здешний? – оскалился Джузеппе.

- Мы с моей спутницей Бернадеттой – странствующие артисты. Наш кров – обитель приютивших нас простых людей, из слов которых я и слагаю песни.

- Бернадетта – странное имя, - пробормотал Гарпилиус. – Означает «смелая как медведь». Не особенно-то подходит столь пугливой особе.

- Умом тронулся, старец? – дерзости лютниста не было предела. – Это прекрасное имя! Ведь Бернадеттой нарёк её я, а у нас, людей искусства, прекрасный вкус на имена. Моя бедная спутница нема и не владеет письмом, поэтому я так и не смог узнать её настоящего имени. Бернадетта – самое прекрасное имя, не поймёт этого лишь старый кретин, из седин которого сыпется песок. Позвольте представиться, меня зовут – Руфино Самуэле. Достойный гость и в чахлой землянке, и в хоромах короля. А лютня, которую вы держите в своих руках именована Джеронимо. Это очень дорогая и даже священная вещь. Не советую прикасаться к ней своими нечестивыми смердящими пальцами, ведь обделённый мудростью вояка хорошо умеет только ломать.

- Руфино Самуэле, а ты смел, - процедил Барт Рваный. – Я бы даже сказал, безумен. Не волнуйся, твои пальцы я не трону. Хоть я и придурошный вояка, умеющий только ломать, но зато у меня есть воинская доблесть. Я с радостью переломаю тебе все остальные кости, после чего выслушаю оду в свою честь.

- Не торопитесь, Барт, - подоспел Эдвард. – Учитывая ситуацию, они могут что-то знать об исчезновении паромщика. Сперва допросим этого наглеца, а уже после - сполна взыщем долг за все оскорбления, которые он причинил своими словами и песнями.

*   *   *

Что ж, слушайте, недалёкие друзья мои.

Как вы поняли, имя Руфино я получил благодаря рыжей шевелюре. Я родился в семье плотника. Отец изготовил мне мою первую лютню. В дальнейшем, усовершенствовав свою игру, я начал странствовать по соседним поселениям, слагая песни из услышанных тут и там историй.

Огромная удача ждала меня на моё восемнадцатилетние. Под храмовой крышей меня приютил небезызвестный священник Ромоло. Наутро, когда пришла пора уходить, он удивил меня внезапным подарком. Из его рук я получил эту славную лютню. Она не просто так названа Джеронимо. В ней, как сказал падре Ромоло, сокрыта священная сила, которая помогает видеть истину во тьме. Разумеется, россказни чокнутых святош мне не интересны. Но в дальнейшем этот благородный инструмент сыграл немаловажную роль в моей судьбе.

Я имел неосторожность выступать на базаре близ королевского замка. Стража купилась на сладкие звуки, льющиеся из Джеронимо. Охрана, столь же узколобая, как и вы, решила, что мои плебейские песенки будут интересны их господину. Не упустив возможности помять мои бока своими жестяными ботинками, эти человекообразные животные утащили меня прямиком в хоромы короля. Худощавые служанки, воротя свои смазливые носики, стянули с меня одежду и бросили мне под ноги наряд дворянина - косой, неудобный и пёстрый, как павлинова задница. Затем эти костлявые цапли до насморка напудрили мою избитую рожу, а охрана сопроводила меня в тронный зал. На этот раз они были не столь грубы: видимо, боялись подпортить казенную одежду, что висела на моих костях, как тряпьё на пугале.

И вот, предо мной – Вистан Мудрый. Да-да, тот самый властитель Айдарского королевства, ныне впавшего в окончательную смуту. Но и в миг моего визита времена царили не самые лучшие.

Король устроил пир в честь свадьбы своего сына. Принц Карен вместе с невестой, прибывшей из нездешних земель, в окружении господ обеих семей, в обществе рассевшегося на троне тучного Вистана, среди ютящейся прислуги и стражей в ослепительной, не видавшей сражений броне – все эти высокомерные чистокровные выродки с любопытством сверлили меня взглядами. А начальник стражи, прежде чем удалиться, прошептал мне на ухо: «Осрамишься - несколько ночей будешь захлёбываться кровью в пыточной. Впечатлишь короля – обезглавим без мук».

«Моё последнее выступление», - с горечью подумал я и… запел.

Уже и не припомню, о чём сложил я те песни, что тогда зазвучали. Времена те давно минули, оставив лишь блеклые очертания событий, которые я спешил забыть все эти годы. Лишь леденящее дыхание смерти, подкрадывающейся со спины, - холод, повергающей в отчаянье, - отчётливо сохранилось в моей памяти. Но я продолжал петь. Я понимал, что обречён. Но всё, что будет после – уже не важно. Я – артист. Моё предназначение – стать легендой. И пусть меня ждёт смерть, но всё же не представится лучшего шанса прославиться, чем в тот роковой вечер. Моё тело умрёт, но моя музыка получит жизнь.

Я продолжал петь и тогда, когда Карен перерезал Вистану Мудрому горло, а невеста, пачкая свадебный наряд алыми брызгами, пила королевскую кровь.

Я продолжал петь, когда иноземцы обнажили клыки и с лёгкостью оторвали головы стражникам.

Я продолжал петь.

Я пел и в тот миг, когда Карен надел на себя корону разорванного в клочья отца, а невеста, насытившись плотью господ, набросилась на толпу рыдающих служанок. Из-под когтей женщины-монстра полетели обрывки волос и белые клочья кожи. В небо взметнулись потоки крови.

Моя лютня не умолкала, когда чудовища неслись мимо меня к выходу из тронного зала, за дверьми которого вспыхнули крики дворян и слуг, искажённые эхом.

Отгородившись от творящихся вокруг злодеяний, я следил за поэзией музыкальной гармонии, старательно брал голосом подходящие тона. Я играл вслепую, не опуская взгляда, ведь под ногами моими струился кровавый поток.

Я сбился лишь в тот миг, когда Карен, принц Айдарского королевства, ныне впавшего в смуту, склонился ко мне. Кровь короля, стекающая с короны по его лбу и щекам изломанными бороздами, капала на мои пальцы и окрашивала струны лютни в красный цвет. Лишь тогда я сбился, а позже и вовсе умолк, не в силах сдвинуться с места.

- Мой отец наградил бы тебя за выступление, - прошипел Карен безумным голосом. – Но как только ты вышел бы из зала, твоё золото отняли бы, а тебя растерзали бы в пыточной. Отец давно потерял престол, даже не заметив этого. Его верные слуги впустили тьму в его замок. Моя няня, узнав о моей тайне, скрывала это от короля. Я наградил её за молчание, убив, как только мне исполнилось двенадцать. Именно тогда я и узнал о своей сущности. Должно быть, ты слышал о монстрах, способных подчинять себе волю людей и вынужденных прятаться от солнца? «Карен» - означает «сумрак». Странствуя в завоеваниях, я, наконец, нашёл своих настоящих соратников. Я женился на иноземной принцессе, такой же, как и я. И вместе мы будем править Айдарским королевством. Ты, наверное, догадался, что именно по моему указанию кидали людей в темницу и пускали мне на корм. Никто и никогда не уходил отсюда живым. Но тебя я накажу сильнее. Ты выйдешь из этого дворца, будешь петь песни о кровавом принце, но никто и никогда не поверит тебе. Ты будешь скитаться – одинокий и никем не понятый. Как я прежде. Это будет истинным мучением для тебя. Да будет так. Беги! Беги, не оглядываясь!

- Не бывать этому, - выплюнул я, дрожа от страха. – Не бывать. Не будет тебе песен. Ничего не будет. Ничего. Никогда. Больше. Не будет. Убей меня. Я – твоё несбыточное желание, которое разрушается здесь и сейчас. Убей меня, нечестивая тварь. Это моё тебе наказание.

Из глаз моих лились слёзы, грудь сковало без надежды на вдох. Но ужас пересиливала мечта молодого артиста выбиться из толпы, отличиться, доказать всем и каждому свою неординарность.

Принц в ярости рвал обескровленные трупы, крушил утварь, снова и снова гнал меня прочь отчаянными воплями. Я угадал. Худшей карой для него было моё неподчинение, даже несмотря на страх смерти. Он никогда не испытывал подобного унижения. Задыхаясь от шока, я вновь и вновь повторял, что ни за что не поступлю так, как хочет это проклятое отродье. Ни жизнь, ни золотые горы не перевешивали мою гордыню. Я всерьёз, несмотря на желание выжить, был твёрдо намерен в тот миг умереть.

Лишь одно требование заставило меня передумать. Спасение тех, кого не успели растерзать монстры. Сам принц Карен подчинился мне, отпустив на волю всех выживших, включая и ту, кто страдала в пыточной камере уже вторую ночь. Немая цыганка, потерявшая свой табор в темнице, пропитанной болью. Именно эту цыганку вы видите перед собой. Бернадетта – прекрасное имя для леди, с которой я отныне странствую.

*   *   *

- Если ты не искусный лжец, способный обмануть даже Бога, то теперь понятно, почему ты не испугался Рваного. Ой, то есть Барта, - поправился Эдвард.

- Он не лжёт, - заявил Гарпилиус. – Его лютня действительно обладает силой света. А зло, пережитое им, до сих пор отпечаталось в его глазах. Я не могу колдовать, но я по-прежнему чувствую присутствие магии. Руфино, твоя лютня действительно дарует тебе силу видеть правду во тьме.

- Что ты там мямлишь, старый чёрт? – усмехнулся музыкант, но старик снисходительно проигнорировал оскорбление:

- Сам того не подозревая, ты видишь правду. Я и раньше подозревал, что слова твоей песни – много большее, чем рифмованные без смысла строки. Паломники, которые ожидали переправы, но дождались лишь собственной смерти от злого колдуна, который с помощью заклятья усыпил их и убил – это правда, спору нет. Но правда прошлого или правда будущего – вот в чём вопрос. Возможно, эти паломники – мы сами. И нам сейчас грозит опасность.

- Конечно, такие песни на любого накличут беду! – не унимался Барт Рваный. – А не с ним ли ты заодно, старик?!

- Верни Руфино его инструмент, - набравшись твёрдости, скомандовал Эдвард. – Лютнист не лжёт. Я был знаком с воином, который участвовал в штурме замка Айдарского королевства. Местные жители, истощённые голодом, поведали солдатам легенду о лютинисте, который спас много жизней во время дворцового переворота. При штурме дворец сожгли и разрушили. Одному чёрту известно, какая кровопролитная бойня произошла тогда и являлся ли Карен Кровавый, как и его родственники, нечистью. Но то, что Руфино Самуэле – герой – известно точно. Держи свою лютню и можешь продолжать петь, сколько душе угодно… только больше не груби никому, пожалуйста.