Часть 2. Контракт Смерча

Туманная гладь реки не вызывала содроганий у Смерча – это не огненные поля. Но вот показалось наемнику, что он слышит за бортом шепот:

- Ты опоздал!..

Почудилось.

Нет.

Прямо из воды на него смотрит русалка. Кто еще будет плавать нагишом после полуночи на середине Этеры? Русалка глядит не мигая, синие губы ее раскрываются, шепчут два слова, острые зубы обнажены, грудь обвисла, а рот ширится, ширится, пока уже не разошелся на пол-лица. Нос ее сморщился, почернел, глаза стали мелкими, красными, из волос полезли рога. Ну и русалка! Да это же водяной черт хихикает и кривляется, издеваясь над остолбеневшим наемником!

- Ты опоздал, опоздал!

- Нет, - еле выжал из себя Смерч. – Еще много времени…

- Поздно!

Плеснув хвостом, черт бултыхнулся в черную глубь. Со всех сторон из тумана полетел шепот: «Опоздал! Хозяин с ним разберется!»

- Еще полгода! – заорал Смерч в ответ. – Черти водяные.

Он плюнул вслед вестнику через перила и замер. Словно бы от его плевка из-под остановившегося парома потянулась алая ниточка – по всей длине реки. Там, где она врезалась в туман, бледно-зеленые пары расходились черным коридором, и ниточка ширилась, выпуская наверх языки пламени. Скоро вся Этера полыхала огнем. И среди багровых столбов зачернела процессия.

- Нет, нет, - бормотал наемник, не спуская глаз с приближающихся существ. – Полгода еще, полгода!

- Полгода?! – громыхнуло в ответ. – Это ты так думаешь!

Из пламени выдвинулись полусогнутые бесята. Подпрыгивая и ступая по огненному течению, они бросали на горящую гладь пригоршни самоцветов; опаленные жаром камни плавились и слеплялись в мост для того, кто двигался к Смерчу.

Нельзя было разобрать форму повелителя всех чертей мира, как нельзя описать бездну ночи, но то была ночь самых страшных кошмаров. Инкубы и суккубы, ежеминутно меняя свою принадлежность к тому или другому полу, в диком, безумном танце открывали путь своему господину. Смерч попытался отступить – кинуться в воду с противоположного борта, плыть к берегу, бежать! Пусть лучше дарквичи, чем этот кошмар, о котором все слышат так часто, что не принимают всерьез. Пожалуй что только он и знаком не понаслышке с демонским падишахом. Пятки едва не соскользнули в кипяток. Парома не было, от него остался лишь клочок палубы с бортом, не тонущий, благодаря водяным, поддерживавшим его.

Черное облако отрыгнуло карикатурного дьявола, чем-то кого-то напоминавшего. Он выступал с важно задранным пятачком, с развернутым свитком в лапах. Дойдя до борта, он стал напротив Смерча и, не глядя в свиток, провозгласил:

- Владыка желает вернуть тебя в Кронхолл!

От этих слов Смерч инстинктивно отпустил поручень, чтобы смести прочь настырного черта, но поскользнулся и полетел в кипяток. Бесы с хохотом подхватили его и понесли в небеса. В одну минуту он оказался на башне знакомого города. Важный глашатай плюхнулся рядом и весело продолжал:

- За твои прижизненные бесчинства, о смертный, ты был приговорен к виселице в этом городе.

Переведя взгляд на площадь, Смерч увидел самого себя, стоящего на эшафоте. Его вещи валяются на телеге, среди них – его пояс-шарф.

- Не за бесчинства, - пробормотал он. – Меня подставили.

Какого черта он перед дьяволами оправдывается? Ответ был прямо перед глазами. Если сейчас его последнее желание будет принято, то он будет жить. Но ему глухо говорят: «Нет!» Такой сущий пустяк – и ему отказали! Сознание того Смерча, на эшафоте, при слове «нет!» помутилось. Что было дальше в тот раз – он плохо помнил, но прямо сейчас глашатай перенес его, нынешнего, на крышу ратуши. Напротив себя наемник увидел другую ратушу, точно отражение, но та возвышалась прямо и непоколебимо. Площадка, окружающая единственную башню городского правления, где стояли они, была скошена, но держалась к земле параллельно, покачиваясь, как паром на Этере. Это башня была под углом, и все стены здания кренились куда кто горазд.

Дома вокруг площади почернели, побагровел серый камень, огненный дождь пролился на застывшую, словно мраморный барельеф, толпу. Глухой голос из черных туч, ослепляющих молниями, обратился к Смерчу на эшафоте. Слова, за которые он цепляется как за соломинку. Мало ли кто ему предлагает добыть магический раритет взамен на жизнь? Он наемник, он будет служить кому хочешь, хоть атаману разбойников, хоть самому Куркуру.

И сейчас, на предпоследних минутах жизни, именно Куркур ему предлагает сделку.

Разве важно, что он после смерти окажется в алых владениях, если ему все равно не светят кущи первозданного сада? «Я согласен!» Демонский царь не может войти во владения другого владыки из Внешних миров, не достигнут его слуги и заколдованных мест. Только человек может выполнить его поручение, и выбор пал на наемника, не способного отказаться от предложенной платы.

Видения мест, куда его путь лежит после смерти, проходят перед глазами Смерча. Он сделает все, лишь бы оказаться там как можно позже. И помнится, с эшафота он заметил на проступающем в черном дыму шпиле ратуши – как будто себя? Не может быть. Видения рассеялись. Важный купец в толпе, внешностью точь-в-точь как сидящий рядом с ним черт-глашатай, за исключением пятачка, возмущается громко. Купец выступает за то, чтобы осужденному дали право на последнее желание. Он сам подносит шарф развязанному Смерчу. Узник на эшафоте надел свой волшебный пояс, и…

Ветер, поднявшийся в этот миг, снес его с ратуши вместе с глашатаем. Он снова висит на обломке парома.

- Ты обещал владыке добыть два волшебных камня из статуи святой Алидоры, - невозмутимо продолжил черт, покачиваясь на барьере. – Прошел год, срок истек.

- Да не год прошел, а полгода! Сколько можно вам повторять?!

- Да-да, сколько можно повторять… Каждый раз, как ты повторяешь имя нашего господина, один день сгорает, а за сегодня ты его повторил много раз. Очень много.

- Не я повторял!!!

- Мы не смотрим кто. Ты присутствовал здесь. Имя Куркура прозвучало не раз. Разве кто-нибудь будет морочиться и проверять, ты ли его произносил, или не ты? Этак же утомиться можно.

Дьявол-глашатай зевнул и удрученно покачал пятачком.

- Пошли к Куркуру.

Суккубы с инкубами окружили наемника, заморачивая в танце, подталкивая в кипяток Этеры. Краем глаза Смерч наблюдал, как обломок парома несется с ним в клубы тьмы – той, что была самым часто поминаемым демоном. И что ждало в этой тьме, он не мог гадать. Обхватив рукой поручень, он устроился поустойчивей на паре пядей доски, служившей ему подпорой, зацепился ногой за одну из стоек и потянулся к поясу. Дьявол-глашатай хихикнул и помахал его знаменитым шарфом:

- Ты это ищешь?

- Нет, - совершенно спокойно ответил наемник. – Вот это.

Крошечный арбалет оказался в его ладони. Зацепив кольцо взвода за освободившийся из-под шарфа крюк, Смерч выпрямил руку – тетива оттянулась – положил дротик на направляющую, скинул крюк и почти в тот же миг спустил тетиву. Мелкое устройство, не обладавшее бронебойной мощностью, заряжалось почти со скоростью лука. Получив серебром прямо в рыло, глашатай взвизгнул и плюхнулся в Этеру. Суккубы с инкубами закружились вокруг него серой пеленой. Водяные черти, толкавшие обломок парома, полезли было на Смерча, но тут борт не выдержал, перевернулся.

- Вот черт! – рявкнул наемник, прокатившись по палубе целехонького парома. Над ним наклонилась знакомая рваная рожа Барта.

- Не черт, а Куркур, - хмыкнул Барт, издевательски протянув руку, готовый отдернуть ее, когда «коллега» клюнет на приманку. Но Смерч руки ему не подал, сам поднялся, без посторонней помощи.

- Нет, - сказал он, тревожно глядя за борт в зеленоватые всполохи на воде. – Куркура здесь точно не надо.