Путь (До) Гармонии (Ай) с Жизненной Энергией (Ки)

合気道

Токио, наши дни

Всё началось в тысяча девятьсот девяносто девятом году. С этой самой надписи, возле которой я сейчас нахожусь. На кирпичной стене небольшого дома, ничем не отличающегося от остальных на этой узкой улочке, черной краской аккуратно выведены иероглифы, а рядом нарисован длинный меч. Остриё указывает направление, и если продолжить путь, то в конце улицы на одной из стен можно заметить идентичный рисунок. «Дорога мечей» длится ровно три переулка и ведёт к двери с изображением этого оружия.

Токио, 1999 год

Я простоял возле деревянной двери с рисунком, который, собственно, и привёл меня к ней, около десяти минут, пока не решился постучать. Сначала робко и тихо, затем громко. Два стука — и на пороге возник мужчина средних лет, небольшого роста: японец, с аккуратной стрижкой и небольшими карими глазами. Поклонившись, он произнес что-то на японском, жестом приглашая войти.

В полном молчании миновав длинный коридор, мы прошли в одну из небольших комнат, которых было ровно шесть, как я узнал позже.

— Лэйн Джонсон, — представился я, нарушив тишину.

Японец обернулся, затем опустился на колени и сел на один из двух небольших ковриков, выпрямив спину. Последовав примеру, я оказался напротив, но достаточно далеко от него.

В комнату вошла девушка с подносом. Мне предложили рис с маринованными овощами и чай. Взяв небольшую чашу, я воткнул палки в мягкий белоснежный рис. Мужчина резко остановил меня жестом, указывая на неверность действий. Позже я узнал, что это плохая примета — запрет «татэбаси». Чаша с рисом и «торчащими палочками» ставится на поминках.

Совсем скоро неудобство от еды палочками усилилось тем, что ноги ныли и затекли от непривычной позы. Мне хотелось встать и покинуть комнату, попрощавшись с японцем, так и не начав разговор. Спроси он меня о цели визита, я не смог бы ответить. Но он молчал, изредка поглядывая в мою сторону.

После трапезы молчаливый собеседник встал и поклонился, произнеся что-то на своём языке. Затем девушка, принесшая ранее поднос с едой, проводила меня в одну из комнат. Уставший, без сил я буквально рухнул на постель и провалился в сон.

Утро встретило яркими лучами солнца, проникавшими в распахнутые створки дверей, сквозь которые можно было выйти в небольшой сад на заднем дворе, что я и сделал. Странно, но я совсем не чувствовал себя чужим: словно родился и вырос в этом месте. Покой, который я ощутил впервые за долгое время, манил остаться, последовать зову сердца. Однако я воспротивился и, схватив рюкзак, с которым пришел, покинул обитель незнакомца, не попрощавшись и не поблагодарив за приём. Днём бродил по городу, всматриваясь в лица прохожих, впитывая атмосферу японской столицы. Всё, что я знал об этом месте, сводилось лишь к паре известных названий и крупице исторических фактов, которые я прочел в одной из брошюр. Я не был любопытным или мечтательным туристом, желавшим посетить как можно больше достопримечательностей страны восходящего солнца — напротив, мне хотелось затеряться в толпе, исчезнуть, лишь бы прекратилась боль, что поглотила меня целиком, съедала изнутри, привела в этот город.

Два года назад я потерял жену и дочку в автокатастрофе — они возвращались из аэропорта после двухнедельной поездки в Испанию, счастливые и полные сил. Дочка собиралась пойти в школу, а супругу ждала любимая работа. Тогда я не смог отправиться с ними в отпуск, как и встретить по приезде из-за подготовки к одному из судебных слушаний, обещавшему славу и большой гонорар в случае победы. Таксист не справился с управлением, выехав на полосу встречного движения. В тот день я потерял всё, чем жил, и это была вовсе не работа. Эту историю я поведал и японцу, но намного позже.

Что же привело меня в Токио? Брошюра — та самая, что лежала в кармане моего рюкзака и которую я нашел на лавке в лондонской подземке, ожидая прибытия электрички. «Путь к истине» — значилось на титульном листе. «Освобождение от боли» — одна из строчек рекламного текста. Так я оказался здесь.

Чем дольше я бродил по узким улицам, сменявшимся шумными площадями, тем больше мне хотелось вернуться в дом японца, встретившего молчаливым приветствием, разделившего со мной трапезу души, наградившего чувством покоя. Ближе к ночи я стоял возле двери с изображением длинного меча, не решаясь постучаться. Дверь открыли без стука — не нарушая тишины я проследовал за хозяином дома в комнату, которую покинул на рассвете. Это была вторая ночь в Токио.

Утром мы отправились в «додзё» — место для медитации и тренировок. Как выяснилось, японец прекрасно владел английским. Я узнал, что надпись, приведшая меня в дом, означала «Гильдия мастеров» — объединение людей, вставших на путь, ведущий к гармонии, обучавших боевому искусству айкидо. Меч, указавший дорогу, «бокуто» — тренировочное оружие, которое еще называют «боккэн». Так же японец сказал, что недавно скончался Дошю, сын Основателя. А еще он обещал мне помочь найти путь, заполнить пустоту, что образовалась внутри. Так я остался в доме этого человека, ставшего в дальнейшем моим «сэнсэй» — учителем.

Токио, 2001 год

Мои тренировки с мастером проходили на рассвете, затем приходили остальные ученики, облаченные, как и я, в «кэйкоги» — тренировочное кимоно, которое следовало одевать на голое тело, запахивая слева направо. Справа налево запахивали только на покойнике.

Обменявшись поклонами, мы приступили к началу занятия. На прошлой неделе мне нездоровилось, но учитель не прекращал тренировку, уверяя, что недужит не тело. И он был прав: в последние дни меня охватили усталость и беспокойство. Я никак не мог сосредоточиться на движениях.

— Не повторяй за мной. Смотри и слушай себя, — сказал мастер, остановив меня.

— Боль, она не уходит, — вдруг произнёс я, словно стыдясь.

— Не останавливайся, всё зависит от тебя, — ответил он, продолжая движение.

Токио, 2011 год

Гильдия мастеров стала моей жизнью, а я — её частью. Будучи «учи дэши» — приближенным учеником — я сопровождал мастера во всех поездках и семинарах, которые он проводил в Австралии, Италии, Германии, Швеции, Соединенных штатах. Мастера, входившие в Гильдию, занимались развитием искусства айкидо не только на территории родной страны, но и за её пределами.

Токио стал для меня пристанищем души. Раз в год я выбирался в Лондон на несколько дней, один из которых просто бродил по улицам, удивляясь, как всё изменилось в когда-то родном мне месте. Квартиру я продал, поэтому останавливался в отеле. В остальные дни посещал школы айкидо в качестве наблюдателя или гостя: сохранение философских основ и принципов в том виде, в котором они были сформулированы основателем, являлось одним из предназначений Гильдии.

Токио, 2016 год

Мне присвоили четвертый дан — одна из десяти степеней мастеров. Достигнуть наивысшего дана за всю историю боевого искусства удалось немногим, включая самого основателя.

Токио, наши дни

Три дня назад учитель скончался, достигнув седьмого дана. Он многому научил меня, но, самое главное, выполнил обещание — благодаря ему я нашел свой путь, заполнив пустоту.

— Что это за надпись? — слышу голос позади.

Обернувшись, вижу белокожего парня лет двадцати трех — двадцати пяти. Глаза цвета неба, наполненные тоской. Лицо выражает безысходность и конец пути. Он не знает, что это начало. Улыбнувшись, смешиваюсь с толпой — он сам найдет путь. Мечи укажут верное направление.

И он появляется на пороге через сорок минут. Поклонившись, приветствую усталого путника.

— Я не понимаю, — произносит молодой человек, устремив на меня взгляд, полный отчаяния.

— Добро пожаловать в Гильдию мастеров, — говорю ему уже на английском, жестом приглашая войти.

Здесь начинается путь Дэвида Оллфорда, и его история.