Алехандро разбудили громкие крики и топот гвардейцев в тюремном коридоре. Дверь камеры распахнулась, свет факела резанул по глазам.
Художник встал с  убогого ложа.
Пьетро шагнул через порог камеры, уставился на маэстро долгим и мрачным взглядом.

- А ты, оказывается, популярен среди нищего  сброда, Альварес, - задумчиво сказал он. – Надо же! Целая толпа мастеровщины и прочих  голодранцев примчалась к воротам замка, чтобы спасти твою шкуру. Кстати, возглавляют этот бунт какие-то мальчишки. Твои ученики, вероятно? Мда, не хотелось бы, чтобы ребята погибли во цвете лет! Как  думаешь, маэстро?

   Алехандро не ответил. Странная улыбка коснулась его губ, и Пьетро тревожно нахмурился, не понимая, что происходит.

- А ведь я почти сдался, – подумал художник. – Я потерял надежду и смирился с неизбежностью скорой смерти. Погрузился в безнадежное горе и совсем забыл о своих учениках! А вот они не забыли обо мне. Мои талантливые мальчики! Чистые и бесстрашные души! Господи, только бы они остались живы! 

- Кажется, я догадываюсь, о чем ты думаешь, Альварес. 

   Наместник  довольно ухмыльнулся. 

– Испугался за своих учеников? Значит так, сейчас ты под конвоем поднимешься наверх,  подтвердишь, что все обвинения в твой адрес – правда, и велишь этому сброду немедленно разойтись. Иначе, прольется кровь, маэстро! Много крови! 

Ты же не хочешь, чтобы еще  кто-то погиб, спасая тебя?

   Свежий утренний ветер трепал знамя на башне замка. 

Алехандро неподвижно застыл у края крепостной стены.
Дуло ружья гвардейца-охранника уперлось ему в спину. Наместник сопел, пристроившись сбоку.
Художник, казалось, не замечал этого. Он не сводил взгляда с края замкового моста, где у самых ворот, запрокинув  головы, стояли его ученики.
Франциско взмахнул рукой и что-то выкрикнул. Кажется, обещал скорое освобождение.   

- Ребята, милые, моя жизнь уже кончена, уходите скорее! Видите, стрелки  стоят возле бойниц, во внутренний двор выкатывают пушки. Это будет безнадежный бой, поймите же, наконец! Поберегите  свои молодые жизни. И вы, почтенные горожане, уходите отсюда! Назад, домой, к своим семьям, женам, детям. Спасибо, что не забыли меня, не бросили в беде. Но, поверьте, моя жизнь не стоит таких жертв! 

   Мысленно Алехандро повторял эти слова вновь и вновь. Но вслух так ничего и не произнес.
Наместник с тревогой посмотрел на него:

- Альварес, ты что -  передумал? Немедленно вели им всем убраться, как я приказал. И да – не забудь подтвердить, что ты – опасный заговорщик, мечтающий о власти надо всем Городом. Говори же! Неужели, ты хочешь, чтобы твои мальчишки погибли? 

  - Нет,  Пьетро, конечно же, я не хочу этого, – чуть было не ответил Алехандро. - Но если я сейчас вслух подтвержу эту грязную клевету,  что станется с душами моих мальчиков? Как они смогут после этого верить в Истину, Добро и Красоту? Как смогут писать картины, помня о предательствеучителя? Что страшнее – ранить тело или искалечить душу? Чудовищный  выбор предлагает мне судьба. Но я знаю, как ее переиграть!

   Художник выпрямился во весь рост. Поднял вверх руку, призывая людей на мосту к вниманию. Голоса стихли. Гулкая, как перед грозой, тишина опустилась на замок.
И в этой тишине маэстро ясно и звучно произнес:

Совесть, Благородство и Достоинство - вот оно, святое наше воинство. 
 Протяни ему свою ладонь,  за него не страшно и в огонь. 
Лик его высок и удивителен.  Посвяти ему свой краткий век.
  Может, и не станешь победителем, но зато умрешь, как человек.

   Тишина  внизу взорвалась  ликующими криками.
Но Алехандро уже не слушал их.
Он резко развернулся, схватил ружье караулившего его гвардейца, рванул дуло вверх.
От неожиданности тот выпустил оружие. Ударом приклада художник отшвырнул врага в сторону. И повернулся к Пьетро.
Краем глаза Алехандро заметил, как гвардеец, стоящий сбоку взводит курок. И коротко усмехнулся.  Жить ему оставалось считанные секунды, но если он погибнет, жителям Города незачем будет штурмовать замок. Все останутся живы… 

  Ударил выстрел.
Гвардеец, целившийся в маэстро, покачнулся и упал за край парапета.
Штурм замка начался.
 От мощного таранного удара задрожали ворота. Оружейники снова и снова раскачивали тяжелую  железную балку.  Летели щепки, прогибались железные полосы, стянувшие тяжелые створки.
 Из бойниц частым градом сыпались пули, но передовой отряд жителей Города уже укрылся под защитой крепостной стены. Люди дружно подтаскивали лестницы, а отряды горожан, оставшиеся на середине моста, непрерывным огнем прикрывали штурмующих.

   А что же наш маэстро?
Алехандро продолжал сжимать ружье, направив дуло на Пьетро. Наместник замер в неловкой позе и, криво улыбаясь, шептал: 

- Ты не сможешь выстрелить, Альварес!  Ты же художник, а не убийца. Как ты будешь писать картины, зная, что твои руки были обагрены человеческой кровью?

- Человеческой…- эхом повторил Алехандро. – Вот только ты – не человек!

- Согласен! Я, наверное, кажусь тебе чудовищем. И все же, маэстро, ты не выстрелишь в безоружного! 

   Алехандро не успел ответить. Тяжелый удар приклада сбил его с ног. Ружье выпало из рук.
Отряд гвардейцев непрерывным потоком выбегал из узкой двери на вершине башни и  рассредоточивался по всей длине боевой галереи крепостной стены.
Рослый офицер, ударивший маэстро, обратился к Пьетро:

- Сеньор наместник, мне пристрелить бунтовщика?

- Нет-нет, еще рано! 

   Сеньор Скарпиа выпрямился и вытер пот со лба. 

– Держите его под прицелом. Я, кажется, кое-что придумал.

  Ворота под ударами тарана, наконец-то, рухнули.
Народная армия устремилась в замок.
Началась рукопашная – точно два бешеных речных потока встретились и смешались! Два океана, движимых противоположными ветрами! Сверкали клинки шпаг, свистели пули, вылетавшие их бойниц. 

   Диего размахивал шпагой в гуще битвы. Он только что сцепился с одним из гвардейцев в разломанном проеме ворот и поразил его в грудь. Потом рванулся навстречу целой группе солдат наместника. Одного ранил в плечо, двоим основательно поцарапал рожи.
И тут страшный взрыв сотряс двор. Все заволокло пороховым дымом. Как и обещал наместник, заговорили пушки…

  Окруженные  гвардейцами , под дулами ружей, ученики маэстро и горожане стояли посреди разгромленного двора. Народная армия потерпела поражение, и теперь наместник гордо выхаживал вдоль шеренги пленных.

 Алехандро, бессильно стиснув кулаки, застыл неподалеку. 

- Можете опустить ружье, офицер, – ухмыльнулся Пьетро, и охранник, все это время державший маэстро под прицелом, шагнул в сторону. 

   Наместник обратился к горожанам:

- Ну, что вы скажете теперь, жители бывшего  вольного Города Мастеров? Ваш бунт не удался. Художника вы не спасли, а вот  шкуры свои окончательно погубили. О штурме замка будет доложено в столицу. Всех вас ждет скорый суд и плаха. А ваш жалкий городишко войска его величества  сровняют с землей. Но есть возможность изменить это фатальное положение!..  Альварес, ты все еще отказываешься написать мой портрет?

   Маэстро не ответил.
Сеньор Скарпиа пожал плечами и невозмутимо продолжил:

- Кстати, свершить скорый суд над заговорщиками и бунтовщиками я, как представитель королевской власти, могу прямо сейчас. Итак, кто же был главным зачинщиком бунта? Полагаю, ваши ученики, маэстро? Отлично! С кого же мне начать?

   Пьетро подошел к юношам.
Они стояли, гордо выпрямившись, словно не слыша угроз наместника. И не отводили глаз от своего учителя.
Алехандро чуть заметно кивнул ученикам, восхищаясь их мужеством. Больше он ничего не мог для них сделать.

- Вот этот!
 Палец, украшенный золотым перстнем, ткнул в сторону одного из учеников.Алехандро еле сдержал крик ненависти и отчаяния.
Джованни! Господи, что будет с Кэтрин, когда она узнает?!

   Гвардейцы рывком вытащили юношу из шеренги пленных, толкнули к крепостной стене. Вскинули ружья и прицелились.

- Пиши портрет, маэстро! И, может быть,  я помилую этого мальчика.

- Нет, учитель! Не соглашайтесь!

  Джованни попытался сказать эту фразу бесстрашно, как герой древней легенды, но голос юноши предательски дрогнул.

- Отпусти мальчишку, Пьетро! Я на все согласен! – яростно закричал Алехандро.
Наместник торжествующе ухмыльнулся:
- Я и не сомневался в твоем согласии, Альварес.  Конечно, я помилую… остальных твоих учеников. Однако, сегодня кто-то должен понести заслуженное наказание. Чтобы остальным было неповадно бунтовать. Гвардейцы!
 Пьетро небрежно махнул рукой. Клацнули затворы…
- Подонок!…  - выдохнул Алехандро. Он попытался рвануться вперед, но дуло ружья  снова уткнулось художнику в грудь. 

- Господин наместник, главный подстрекатель бунта – это я! – Пабло сделал шаг из строя. – Не трогайте этого мальчишку, я во всем признаюсь. 

- А я и есть первый заговорщик! – Франциско встал рядом с другом. – Это я на самом деле мечтал о захвате власти в городе. Поставьте к стенке меня, господин наместник, и забудьте про  того влюбленного дурака!

- Не слушайте их! - крикнул Паулино. - Это я во всем виноват! 

   Юноша был смертельно бледен, капли холодного пота катились по вискам. Но он снова и снова выкрикивал  слова признания.

   Наместник скривился:

- Ваши мальчишки всегда так себя ведут, маэстро? Обманывают, изворачиваются, лгут в глаза представителю королевской власти?

- Всегда! – отчаянно крикнул Джованни. - Спасибо, ребята! И передайте Кэтрин, что…

   Что именно нужно передать Кэтрин, юноша сказать не успел. Откуда-то сверху,  из галереи боевого хода раздался залп сразу нескольких ружей.
Гвардейцы, целившиеся в Джованни, повалились на землю, как снопы. 

   И  Алехандро  с изумлением и радостью увидел, как чудом уцелевший отряд горожан под предводительством Диего летит вниз по ступенькам и врывается во внутренний двор замка, стреляя на ходу. 

Как рассыпается цепь гвардейцев и пленные, хватая брошенное оружие, вступают в бой. 

- Уходите! Отступайте! – маэстро кричал не переставая. 

   Диего пытался прорубиться к учителю сквозь ряды врагов. Джованни отскочил от стены, схватил брошенную кем-то шпагу  и поспешил на помощь другу. Тот обернулся, победно улыбнулся ему и вздрогнул от ужаса. Рослый офицер, которого все сочли убитым,  медленно поднимался с земли, наводя дуло ружья в спину Джованни.

- Пригнись! – яростно закричал Диего.  

   Не дожидаясь отклика, сам рванулся вперед, оттолкнул приятеля в сторону.
И медленно осел на землю, держась за грудь. На белой рубашке расплывалось алое пятно… 

Алехандро рванулся к ученику, подхватил его на руки.

- Держись, мой мальчик!

  Джованни и Франциско встали рядом. Алехандро в отчаянии оглянулся. Большой отряд гвардейцев двигался прямо на них. 

- Джованни, Франциско, несите Диего к воротам! Где Пабло и Паулино?

- Мы здесь, маэстро.

- Прикройте их отход.

- А как же вы, учитель? – хрипло выдохнул Диего.

   Алехандро крепко сжал ружье. 

- Я задержу гвардейцев насколько смогу. Уходите! Не теряйте времени!! Спасибо за все, ребята!

   Джованни и Франциско подхватили раненого на руки и потащили к воротам. Бунтовщики отступали, отстреливаясь.
Снова грохнул пушечный выстрел, но горожане уже бежали по мосту.

- Мы еще вернемся, маэстро! – голос Франциско прозвучал откуда-то издалека. 

   Гвардейцы окружили Альвареса плотным кольцом. Тяжелый удар повалил художника на землю. Бесполезное ружье с грохотом покатилось по камням.

- Осторожнее, кретины! Руки ему не сломайте! Они еще понадобятся!

   Пьетро ди Скарпиа, тяжело отдуваясь, подбежал к распростертому на земле Алехандро. Маэстро с трудом поднялся, вытирая кровь с лица. 

- Ты все-таки проиграл, Пьетро – художник улыбнулся разбитыми губами. – Мои мальчики живы! А портрета ты не получишь никогда!

- Это мы еще посмотрим! – прошипел наместник. – В подземелье его! В цепи! В самый глубокий подвал! И палача найдите, срочно!

   Услышав эти слова, Альварес весело рассмеялся.

- Не теряйте напрасно времени, господин наместник! Здесь вы его не найдете. 

С тех самых пор, как жители Города освободились от власти герцога де Маликорна, эта должность у нас упразднена. Могли бы поинтересоваться историей – за столько-то лет!  Да, конечно, попадаются у нас и воришки, и обманщики, и завистники, и любители «легких денег». Но добровольно в палачи никто не пойдет. Так что придется все делать самому! Вы готовы? Тогда пошли!

  И художник шагнул ему навстречу, раскрывая объятия.
Наместник отшатнулся, злобно зыркнул глазами и махнул рукой.

- Уведите его! – рявкнул он гвардейцам.

  Маэстро отвесил наместнику шутовской поклон, и, напевая какую-то песенку, беспечно последовал за своей охраной.

- Проклятый Краббс! – бубнил Пьетро, бегая по кабинету и сбрасывая на пол все, что попадалось под руку. – Заварил кашу! Вся эта история с заговором была бы хороша, если бы не  чертовы горожане! А что мы теперь имеем? Бунт. Десяток убитых гвардейцев. И упрямого осла Альвареса, который отказывается писать портрет и готов сдохнуть….Ну, отправлю я его в Королевскую тюрьму, а дальше что? Скорее всего, мне прикажут навести в Городе порядок. 

А как, скажите, это сделать, если гарнизон смотрит на меня волком? До сегодняшнего дня гвардейцы жили без забот и хлопот. И были всего лишь красивым приложением к старинному замку. А теперь здесь куча трупов и даже не знаю, сколько раненых…

   Наместник злобно засопел и с размаху грохнул об пол старинную вазу. 

- Это черт знает что! Горстка простолюдинов чуть не захватила мой замок! Проклятые гвардейцы настолько обленились, что еле выдержали натиск. Если бы не пушки…

   Тут Пьетро непечатно выругался  и пнул ногой груду фарфоровых осколков. 

Потому что из десяти пушек, имевшихся в арсенале замка, сработали только две. Дула остальных орудий безнадежно заросли плесенью и ржавчиной, а в одном из них даже свила  гнездо растрепанная ворона.
Кстати, почти всех гвардейцев убили не бунтовщики – а старая разорвавшаяся пушка…

- И я не уверен в исходе боя, если эти мерзавцы отважатся на второй штурм…

   Сеньор Скарпиа боялся признаться себе, что в таком случае гарнизон легко может перейти на сторону народа. Он уже ловил на себе косые взгляды солдат и слышал оброненные в свой адрес нелестные эпитеты.
Наместник вспомнил, как попробовал заикнуться о том, что ему нужен палач, и передернул плечами. Потому, что в казарме ему быстренько намекнули на то, что военные подчиняются только приказам командования, а не его идиотским желаниям. А должность душегуба вообще ни в чьи служебные обязанности не входит. 

Спорить с гвардейцами Пьетро не рискнул. В казарме все еще стоял стойкий запах свежей крови. А проливать свою-  ему почему-то не хотелось.

- Дежурный! – крикнул он куда-то в недра коридора.

   Круглолицый  солдат  тут же нарисовался возле двери.

- Привези сюда Единственного художника, то  есть, тьфу! – господина Краббса. Если, конечно, он дома, а не прячется в какой-нибудь норе. Впрочем, в любом случае найди и привези! И  чем скорее, тем лучше. Если выполнишь поручение быстро – получишь десяток золотых и недельный отпуск.