ВСТУПЛЕНИЕ

(Т.е. вступление Забиды в эти истории).

Шел охотник по лесу, на плече дробовик, за спиной сумка, в сумке индюшек гора и барашков не счесть. Шел он, шел, в ус не дул, да вот вырос на пути пенек. Охотник о него возьми да споткнись. Да и выругался при этом:
- ........пень старый!
Тут пень вдруг обернулся дядькой - в сине-звездном плаще, широкополой шляпе, а на плече фалерка с надписью: "Младший научный сотрудник Отдела Трансформаций г-н Забида".
- Эт ты шо творишь? - заорал Забида, да так, что все зверье по норам попряталось. - Кого ты пнем матерно обозвал? Кому ты синяков сапожищами наставил на деликатных местах? Теперь пока не извинишься, да до земли не поклонишься - не прощу вовек!
- Ха! Да кому ты нужен, - заржал охотник. - Нечего зад было свой на дороге выставлять!
- Ах так! - вскипятился маг, так что пар из-под шляпы пошел. - Ну гляди у меня. Заколдую и не верну обратно, пока всю добычу свою мне не отдашь.
Снял он шляпу, а под ней, оказывается, чайник кипел. Полил маг из чайника землю, что-то пошептал, дунул, плюнул, и пальцами прищелкнул. Охотник наблюдал за ним, да ухахатывался.
Долго ли, коротко ли, вернулся охотник домой, раскрыл суму, а там... одни бананы с кокосами. И говорят, по всей земле это вышло.
 

***

И ТЫ - ИНОПЛАНЕТЯНИН!

Младший научный сотрудник Забида из Отдела Трансформаций получил на руки сборник древних трактатов и спустился в нижнюю лабораторию Башни Магов, чтобы в тишине выполнить дневную норму по зельям. Сюда никто не заходил, кроме мышей, получавших регулярно хлеба и зрелищ. Роль хлеба выполняли мешки старых злаковых и муки, а зрелищем вполне мог служить стол-самобранец, на котором в пробирках постоянно светилось, кипело, урчало, и делало это само, без присмотра. Время от времени из реторт выползали туманы и зловещие облака радиоактивного цвета, но в остальные дни погода была относительно ясная.

Единственная табуретка в лаборатории была без одной ножки, три остальные ее подпорки оказались разной длины. На нее Забида пристроил трактаты, и отловил мышь за хвост, собравшись было превратить ее в венский стул, но кислотно-зеленое облако фосфорическим блеском высветило багровую трафаретную надпись на полстены: «Колдовать запрещено!!! Штраф – понижение в алхимики!!!» Едва-едва балансирующий на магическом поприще Забида вздрогнул и вежливо, с извинениями опустил грызуна на пол. Удивленная таким положением дел, мышь приняла извинения.

Работа была рутинной и очень непыльной: эликсиры для превращения курочек-ряб туда, сюда и обратно – это мог сделать стол-самобранец без посторонней помощи, а пока он этим занимался, маг лениво листал странички трактата.

«Как превратить барана в кокос». Как-как – раз плюнуть и словечко прошептать! Автор трактата предлагал варить эликсир из ингредиентов вроде шерстинки барана трех лет и одного дня от роду, срезанной в полнолуние на вершине самой острой скалы острова Мизинец Дьявола, а воду использовать исключительно взятую из окаменевшего следа овцы с золотым руном, родившей троих ягнят еще до похода Ясона на «Арго».

«Как сделать кол из ядовитой змеи». Зачаровать гадюку музыкой, так, чтобы она поднялась на хвосте, опустить ее голыми руками в купель со сложносоставным зельем, и вот пожалуйста: деревянный кол! Все просто. Действительно, куда как проще, чем взять с земли палку и заточить ножом.

«Как превратить жир в мышцы, с помощью зелья из семян дразни-дерева» - дерева, которое расторопно поднимает ветки с плодами, когда кто-то хочет их сорвать. Иной раз так за ними напрыгаешься, что язык на плечо.

«Как наполнить чаем пустую чашку, используя 33 магические травы»…

«Чем полить зеркало, показывающее вас молодым, чтобы оно показывало вас младенцем»…

«Как стать инопланетянином»…

Что? Не верю!

Забида внимательно прочитал рецепт и еще раз, и еще, но с изумлением каждый раз убеждался, что во всей книге обнаружилась статья, не представляющая собой откровенную фигню! На всякий случай он даже изучил бумагу и шрифт и чернила – вдруг странички были вшиты позднее? Вроде нет. Так в чем подвох?

- Эмпирическим путем мы идем, эмпирическим! – строго говорил старый маг, начальник его отдела.

Забида отключил на столе-самобранце процесс курьих зелий, и внимательно, по одной строчке, перечитал рецепт.

«Возьми ягоды или фрукты…»

Эх, почему у нас ягодки дорогие, дороже трюфелей? Ну ладно, лукошко-то наберется, на опыт не жалко.

«Сахару не забудь…»

Вот проблема… этого у нас не водится. Но зато крахмал под рукой…

Стол-самобранец, будь дружочком, преврати-ка мне муку в сахар!

«Заквась хорошо и нагрей в реторте…»

«Выпари и сцеди…»

«Остуди, налей в большую бутыль…»

«Выпей до дна… и ты – ИНОПЛАНЕТЯНИН!»

Забида сделал все, как говорилось. Зажав для храбрости нос, выбулькал целую бутыль зелья. Процесс пошел. Стало тепло, блаженно. Стол-самобранец икнул, выпуская зеленое облако. Вокруг реторт шевелились зеленые человечки с антеннами на головах.

Один из них забрался на нос к Забиде, и, чтобы его лучше видеть, маг скосил глаза так, как ни одному человеку не удавалось – видно, он и вправду превращался во что-то новое и неизведанное. Нос, на котором стоял инопланетянин побагровел и весь пошел сизыми точками.

И тогда до Забиды донесся тоненький голосок зеленого человечка, пищащего:

- Здравствуй, брат!..

***

ПОСЛЕДНИЙ ТОСТ

Ну, раз пошла такая пьянка…

Эпиграф.

- За нас! – и вслед за многозначительным тостом был поднят бокал, удерживаемый рукой верховного мага, состояние коего вполне соответствовало кондиции председателя верховной коллегии на предновогоднем вечернем пятничном совещании в Башне Магов – собственно, кем он и являлся. Бокал болтался в его руке как у жонглера, удерживающего на одном предмете посуды еще целую пирамиду других. Все-таки, не расплескав содержимое, председатель Мобилко сделал глоток и крякнул: - Ха-ра-шо!

- Что может быть лучше? – согласился с ним второй верховный, чья двойная фамилия – Варвар-Русский – предоставляла недоброжелателям вечный повод для обвинений в национальной дискриминации.

Третьего из компании звали… впрочем, неизвестно, как звали, поскольку все его знали под кличкой Счастливчик. Своей счастливой рукой он сейчас разливал по бокалам Гидрёное зелье – вытяжку из желчи морской гидры. Благодаря сему благородному напитку трое главнейших башенников оказались на второй час совещания в меру окосевшими.

- На-наше закрытое со-собрание объявляю открытым! – объявил Мобилко. Зелье плавало в его голове как сама гидра, то погружая сознание в зеленые, словно бутылка, пучины, то выбрасывая на поверхность, где разум, вдохнув свежего воздуха, становился чистым и проницательным. – Закуску – в студию!

Это уже обращено к повару Булко, который с нетерпением ждал приказа.

- Давно пора, - проворчал он, снимая крышку с серебряного блюда.

- Эт… что? – икнул Варвар-Русский.

- Тосты.

- Тосты? – заинтересовался Счастливчик. – О! Я знаю такой тост… щас вспомню…

- Гренки это, - просветил его компетентный Булко. – Называются «тосты по-обидски».

За столом проявилось оживление, сопровождаемое возмущенным шумом.

- По-забидски? – прожурчал Мобилко, разглядывая блюдо по очереди то правым глазом, то левым – держать открытыми оба сразу он был не в состоянии. – Не нашего ли Забиды творение? Трансклюкированное… нет, не тот глагол… - он задумался.

- Это не глагол а… как его… причастное, - Варвар-Русский наставительно поднял палец. Ему поверили, как человеку, чье отношение к грамматике было написано и на лбу под рыжими кудрями, и в паспорте в графе «фамилия».

- Транс… транс… - бормотал председатель, незаметно для себя гипнотизируя окружающих. – Транс…

- Выйти из транса, - сонно промолвил Булко.

- Транс-фор-ми-ро-ван-ное!

Все тут же проснулись, и прислушались к словам председателя.

- Транс-фор-ми-ро-ван-ное из мышей, вот!

- Мыши? Фу! – воскликнул Счастливчик, брезгливо глядя на тосты. – Повар, уберите это! Мы не кошки, чтобы жрать мышек!

Уязвленный Булко затряс щеками:

- Да не забидское это дело готовить для вас закуску! Да вообще, чтоб вы знали, рецепт старинный! Да название у них оттуда, что…

Тут он резко замолк и скрылся за дверью.

- Странный он, - почесал Мобилко затылок, пребывая в эту секунду на пике сознания. – Ну и кощей с ним. Давайте закусывать.

Три руки протянулись к блюду, и сомкнулись на… одном единственном хлебце. Два других плавали кругом, но оставались субстанцией призрачной и полупрозрачной, пока с легким чпоканьем не растворились в воздухе. Последний тост оставался один на милость троих верховных магов.

- Мой, - как само собой разумеющееся объявил председатель.

- Это почему твой? – ревниво осведомился Счастливчик.

- Я – главный.

- Па-азвольте! – Счастливчик выхватил хлеб у него из руки и положил к себе на тарелку. – Мы все равны, господа, все мы трое! Ваше здоровье!

- Зубы прочь! – рявкнул Варвар-Русский, и челюсти Счастливчика сомкнулись на его запястье.

- Так его, так! – кивнул Мобилко воющему от боли тостоспасателю. – Давай его сюда.

- А тебе с какой стати он пригодится, когда я выбью тебе клавиатуру? - Не будем ссориться, господа, - Счастливчик, проплевавшийся после волосатой руки, положил на стол свою волшебную палочку. – Кинем жребий, господа. Чья длиннее остальных, тот и выиграл.

Самая стертая палочка оказалась у Варвара-Русского, зато Мобилко держал при себе этот атрибут почти не использованным. Впрочем, затребовать выигрыш он побоялся, ибо обладатель короткой палочки стал ею выразительно чистить зубы, поглядывая на председателя. Этим воспользовался Счастливчик… получил по рукам, уронил хлебец на пол, заключил с Мобилко союз против грозного коллеги…

Бой за последний тост шел всю ночь до утра, хотя еще вечером под столом семейство мышей мирно и без обид поделило между собой хлеб раздора.

***

ПЯТЬ МИНУТ ЧИХА

Башня Магов нуждалась в ремонте. Ремонтировали ее всем миром и основательно: сначала начальство собрало со всех деньги непонятно на что, а затем мобилизовало команду алхимиков и магов ниже верховных, чтобы те руками и головой (то есть не без смекалки) красили, чинили, штукатурили и восстанавливали.

Забиде, как младшему научному сотруднику, досталось две залы в правом крыле. Какие у башни могут быть крылья? – спросите вы, но оказывается, у Башни Магов они были, причем, почти в прямом смысле. Они напоминали крылья ракеты, и говорят, башня в самом деле была когда-то недостроенной ракетой конца неолитической эпохи. В любом случае, в «крыльях» были отсеки, они же залы.

Еще недавно Забида все-таки ухитрился попасть в алхимики, однако успел реабилитироваться до высоких зарплат, и не желал повторения инцидента. Поэтому рьяно взялся за поставленную перед ним задачу. Ему сказали поклеить обои и вручили два главных математических инструмента античности: циркуль и линейку.

- Зачем это? – недоумевал он. Но померив стену линейкой и перепроверив циркулем, понял, что в ней царствует математика Римана и Лобачевского, а чтобы привести отрицательно-положительную кривизну к нулю Евклидовой плоскости, требуется много, немыслимо много ведер шпатлевки.

- Ну-с, приступим, - сказал он сам себе, закатывая рукава своей сине-звездной мантии. – Чтобы получить шпатлевку, нужен исходный материал с идентичной массой.

В углу залы стоял целый ящик песка на случай пожара, и высилась стопка ведер. Довольный Забида расставил ведра, насыпал в каждое из них песка до половины и взмахнул волшебной палочкой:

- Трах-тарарах-абрах-кадабрах! Песок, стань шпатлевкой!

У хорошего мага все проходит без сучка и задоринки. Забида был очень хорошим магом, профессионалом в деле трансформаций веществ и предметов. Шпатлевка в ведрах вышла на ура: белая, блестящая, с легким серебристо-синеватым отливом. Красота, да и только!

Любуясь своей работой, Забида подумал:

«Однако, что-то мало ее выходит. Как было по полведра, так и осталось».

Наколдовав себе мастерок, он зачерпнул шпатлевки из ближайшего ведра и, не задумываясь, шлепнул ее на стену.

Нельзя винить его в ненаблюдательности, он просто ни разу не имел дело с ремонтом. Когда он слышал слово «шпатлевка», ему всегда представлялась густая масса приятной тягучести. Откуда ему было догадаться, что она может оказаться сухой?

Облако мелких частиц наполнило помещение от его размашистого броска, и сверкающие, белоснежные дыминки устремились за потоком воздуха, следуя за вздохом остолбеневшего мага прямо ему в ноздрю. Громовое «Апчхи-и!» разорвало приятную вечернюю тишину, нарушаемую до той поры лишь усыпляющим дребезжанием дрелей и матическими заклятьями, долетавшими из основного здания.

За первым чихом следовал второй, за вторым – третий, но вопреки законам логики, а может и по ним, потребность чихать не стихала, а все усиливалась. Забида не замечал, как во время каждого чиха дергает левой рукой, где держал волшебную палочку, а палочка, в свою очередь, волшебством поднимает и поднимает белопыльные тучи из окружающих мага ведер. Он не видел также, что пыль не оседает, а застывает в воздухе на одном расстоянии от него, точно по той извилистой траектории, которую выписывал конец волшебной палочки. Смачно чихая, Забида вертелся волчком.

Он прочихался только тогда, когда опустели ведра.

Зрелище, представшее его глазам, заставило мага усомниться в том, что он не заснул. Его окружала ажурная белоснежная сфера тончайшей, искуснейшей резьбы. Переплетающиеся узоры мерцали мелкими искорками с легким серебристо-синеватым отливом. Выхода из этой красоты не было.

Забида не был романтиком или ценителем искусств, и он был бы не прочь разрушить сферу ради выхода на свободу, но то, во что превратилась шпатлевка, было твердым и прочным, как коралловый риф. А палочка… волшебная палочка ни под какой магией не желала портить свое творение.

- Караул, - неуверенно произнес маг, а затем, поняв наконец свое положение, завопил: - Карау-у-ул!!!

Крик был настолько силен, что вмиг в залу сбежались все маги, алхимики и начальство Башни, а между их ног просочились несколько репортеров безымянной газеты, которые громко защелкали фотоаппаратами и застрочили в блокнотах. Недовольные оглаской, маги кинулись их отлавливать, поднялся шум, гам, слышались заклинания и проклятья. А в это время все три верховных начальника осматривали со всех сторон сферу и вынесли вердикт:

- Разрушать не будем. Протолкнем в проект магических сооружений, как думаете, коллеги?

- А как же я? – заревел Забида белугой.

- Будешь сидеть в сооружении и осуществлять всю магию за него!

От их решения бедный маг вздрогнул, хотел что-то проныть, но запоздалая пылинка, не успевшая найти себе место на боках сферы, юркнула ему в нос, и он чихнул так яростно, что сфера дрогнула, потеряла равновесие и покатилась прямо на верховных магов.

Толпа разбежалась, сфера набирая обороты, беспрепятственно пронеслась к лестнице, запрыгала на ступенях, и Забида хорошо запомнил, что их ровно двадцать, потому что столько раз он, бултыхаясь внутри своей клетки, успел прикусить язык. Наконец, сфера выкатилась на траву перед башней, нашла себе возвышение и встала на него.

- А что, как элемент ландшафта тоже пойдет, - услышал Забида над собой голоса верховных магов, и три пары ног протопали мимо него. Перед тем, как вкатиться на пустой, предназначенный для чего-то постамент, сфера выплюнула своего создателя через ту дырку, которая оставалась внизу, на месте, где он находился в течение пятиминутного творения чихом. – Мы ведь собирались поставить сюда что-то этакое, вроде глобуса перед университетом, - рассуждали верховные. – Осталось придумать лозунг, как думаете, коллеги?

И, посовещавшись между собой, они порядили высечь на постаменте следующий девиз: «Мы творим чудо со скоростью чиха!»

***

ОСЕННИЙ ПИГМАЛИОН

Казалось бы, почему нет? Ведь мы зовем Осень королевой. Мы нарекаем ее снова и снова владычицей, что каждый год вступает в свои права! Она ходит по Земле, и, отмечая ее дыхание, мы говорим, что она позолотила листву, зажгла на деревьях пожар, оголила клены, осушила поля, принесла урожай и под конец залила все ноябрьским дождем. Видим тысячи дел, но не можем воплотить в теле ту, что их совершает.

Так думал Забида, сотрудник отдела Трансформаций, сидя на лавочке под окном Башни Магов, ожидая, когда в комнате на втором этаже доварится зелье, на которое он возлагал сейчас самые сокровенные из надежд. Младший научный сотрудник давно не боялся вернуться в алхимики, потому что какой бы низкой ни могла оказаться его компетентность, большинство сослуживцев, не очень довольных зарплатами, наплевало на семинары и курсы повышения квалификации. Забросив суету карьеризма и постоянно повышая свой уровень знаний, он все время отдавал увлекательным экспериментам. Глядя почти целый месяц на красоту оленьего леса напротив окон Башни Магов, он задумал трансформировать эфемерное очарование времени года в красивую девушку.

Легко ли ее описать? Я думаю, что несложно. Она высока и немного надменна, но это лишь потому что ее время скоротечно, как и у других времен года. Чуть только явилась сентябрьской девчонкой, так через месяца три - вдруг старуха, черная и склочная, колет морозным ветром и гонит непогодой под крышу, в тепло. Злобная женщина. Однако в начале – как она хороша в разноцветном платье разрезных листьев, с монисто золотых бликов на воде, в ожерелье рябиновых бус! Она стареет и злится лишь потому, что все знают о ее быстром увядании и любовь почитателей Осени идет рука об руку с ожиданием каверз. Но я как великий поэт буду верить в нее всегда. Я не позволю себе ни намека на ее старение, буду внушать ей хорошие мысли, и тогда… каким приятным временем станет ноябрь! Листья останутся на деревьях в полном цвету до тех пор, пока не начнет падать снег. Смешиваясь с белыми пушинками, они соткутся в неслыханный бело-красный ковер. Моя Осень – чудесная мастерица. Сырость уступит место теплому романтическому дождю. Мы с моей Осенью будем целоваться на этой лавочке, укрываясь от дождя зонтиками, сшитыми из листьев клена…

- Чей котел здесь кипит?! – раздалось на втором этаже.

Ледяные будни обойдут нас, любовников, стороной. Жар двух сердец воспламенит природу и пожар с кленов перекинется на унылые замороженные события прошлого. Все хорошее возвратится, все плохое сгорит. Так говорил Забида, будущий непременный Верховный маг!

Покуда мечтатель, зажмурившись от удовольствия, воображал недалекое счастливое будущее рука об руку с королевой Осенью, над головой шумел народ. Из окна второго этажа вырывались языки пламени. Алые листья кленов тускнели, передавая свой цвет новому воплощению – огненному безумству горячей стихии. Котел булькал лавой, дым валил изо всех окон Башни и с ее острого шпиля, где обычно мерцала восхитительная звезда всех цветов радуги, но сейчас это украшение было покрыто серым вонючим столбом до небес.

Далеко от города, на полях сражений воины одного князя заметили дымное облако. - Скажи-ка, дядя, ведь недаром… открыли новое производство? – спросил молодой воин у седоусого ветерана. - Нет, в то «сожженная пожаром»… зарплата отдана, - отвечал опытный «дядя», намекая, что в производство, какое бы оно ни было, вложен чей-то немалый куш, а чей и зачем – поди разбери. Им-то, простым бойцам, от него уж точно ничего не достанется окромя новой пули по организму. А Забидин котел вместо трансформации осени в девушку продолжал перегонять пылающие краски листвы в бурлящий лавой вулкан.

И посреди наступившей зимы мы оставим себе воспоминания о прекрасных осенних днях, и будем предаваться им долгими вечерами. Потому что моя Осень не постареет. Благодаря ингредиентам зелья, подарившего ей, неощутимой мечте, плоть и кровь, она останется юной и вечно очаровательной женщиной. Ведь в этом зелье я смешал эликсиры Неувядаемости и Здоровья, Цветок жизни и Корень молодости, и в завершение добавил Эликсир жизни… минуточку, а Эликсир жизни я добавил? Добавил туда?

Открыв глаза, Забида перевел не полностью потерявший блаженства взор на бутылочку, крепко стискиваемую им, сжимаемую в руках. Что за чудо? Совершенно полный флакон, содержимое которого, он думал, вылито было в зелье на заключительном этапе. Но ведь он все добавил! Все пять перечисленных ингредиентов!

Пошевелив губами, Забида еще раз пересчитал бутылочки, которые опустошал в котел. Все верно, он что-то выплеснул из синего флакончика в почти готовую жидкость.

- Или флакончик был фиолетовым? – добавил он вслух, когда с подоконника, из шипящего огнетушительной пеной окна, свалился к его ногам этикеткой вверх изящный пузырек. Дрожащими руками нацепив очки, Забида склонился над ним и прочел чудом уцелевшую надпись… «Куриный переполох»!

Вскочив на ноги, он, через шаг наступая на полы собственной мантии, побежал ко входу в башню, но не смог открыть дверь: пена, наколдованная коллегами, выпирала изо всех щелей, крепко прижимая створку со стороны коридора. Внезапно входная дверь башни вывалилась из проема, едва не задев мечтателя-экспериментатора. Пена спустилась по лестнице, разливаясь по всему двору белым шипящим озером, в которое, тяжко топая, спустились усталые маги, сумевшие наконец потушить пожар. Все герои пожаротушения были черны снизу доверху и дрожали на ветру в своих темно-бурых лохмотьях – остатках мантий, припорошенные белыми хлопьями пены. Переведя взгляд с них на деревья вокруг, Забида узрел вдруг, что все деревья черны снизу доверху, и дрожат на ветру в темно-бурых остатках листьев, припорошенные первым снегом пришедшего ноября.