И мы двинулись в путь, держась верхних слоев воды.
Все вокруг сверкало сказочным многоцветьем. Особенно хороши были коралловые полипы и рыбки, деловито снующие вокруг них. Мы с Гастоном обогнули длинный риф и оказались перед одинокой отвесной скалой. Внизу, на свободных от водорослей песчаных полянках, точно дыни на грядке, лежали морские огурцы, между ними ползали трепанги, было полно пестрых морских губок и ежей. На камне, чуть в стороне, трепыхались щупальца пышной бледно-розовой актинии. Морские коньки шахматными фигурками покачивались на ветках водорослей, цепляясь за них хвостами.

- Миленько, очень миленько! – тут же заголосил креветко.

 – Где-то тут жила моя знакомая золотая рыбка. Я, бывало, приплывал к ней и загадывал три желания.

- И что?

- Отгадывала!

- Тьфу, опять твои дурацкие истории! Скажи лучше, куда мне дальше плыть, чтобы я мог к родному берегу вернуться?

- Гм-гм! Сейчас соображу. Значит, если ты стоишь лицом к Северу, то сзади у тебя будет… спина!

- Это я и сам знаю! Где мой  берег?!

- А зачем тебе берег? Тут так хорошо! Как говорил один мой знакомый рыбак: водичка изумительная, рыба вообще из нее вылезать не хочет.

- У тебя что – опять приступ начинается? Гастон, приди в себя! Ты же сам мне сказал, что я должен вернуться домой и посмотреться в волшебное зеркало одновременно с Марио.

- Я так сказа-ал?! А… да! Точно! Проклятые последствия контузии. Слушай, но я совершенно не помню, откуда мы с тобой вчера приплыли.

Вот это был удар! Я шлепнулся на камень, чуть не придавив  сонного трепанга и в отчаянии взвыл:

- Гастончик, милый, но ты же такой умный! Вспомни, пожалуйста, где ты впервые меня встретил?

- Вроде бы – там. Или – там? Помню, еще скала была какая-то. А в ней – дырка.

- Пещера?

- Наверное. Я еще к ней подплыл и говорю: - Сим-сим, откройся! А мне в ответ: - Введите ваш Пин-Код!

- Ты опять?! Нашел время словечками из Грядущего сыпать.

- Я же не виноват, что они из меня сами, как икра из морского окуня выскакивают. Ладно, в общем, надо искать пещеру. Мне кажется, что твоя деревня где-то рядом. Как говорится: «Каждое утро в Африке просыпается газель. Она должна бежать быстрее льва, иначе погибнет. Каждое утро в Африке просыпается лев. Он должен бежать быстрее газели, иначе умрет от голода. Не важно, кто ты - газель или лев. Когда встает солнце, надо бежать». Ну, а в нашем случае – плыть!

Мы снова двинулись в путь. Я несся так, что водоросли с окрестных камней поднимало встречным током воды. А Гастон, уцепившись за мое плечо, болтал, как ни в чем не бывало:

- Я  все думаю: как проходила эволюция? Какая-нибудь особенно дурная, но решительная креветка, пыхтя и отдуваясь, впервые вылезла из моря на необжитую сушу. И заявила: "Йа   чилавег!" Да! Думаю, что все так и было! Лет через сто в вашем мире появится ученый, который подтвердит мою версию.

- Ты бы лучше за дорогой следил! Я туда я плыву или нет? Сейчас опять в какого-нибудь кракена врежемся!

- А что за ней следить? Если учесть, что дуракам счастье, а психам море по колено, то мы сегодня вообще бессмертны!

Я только рукой махнул и увеличил скорость. Через совсем короткое время мы, действительно, оказались у подножия подводной скалы. Среди нагромождения бурых валунов виднелся узкий лаз.

- Вроде бы ты сюда плюхнулся.

Креветко озадаченно потер глаз прозрачной лапкой, а затем разразился истошным воплем:

- Ой, и на кого ж ты меня, покидаешь, родименький?! На что мне без тебя моря и океаны, на что мне без тебя рассветы и туманы? Не уплывай, побудь со мно-о-о-ою!!!

Не зная, как реагировать на этот взрыв чувств, я растерянно погладил своего чокнутого дружка.

- Ну, Гастончик, не убивайся так. Если у нас все получится, Марио вернется к тебе в подводный мир. И мы иногда будем встречаться. Лунной ночью, например, вовремя прилива вы будете приплывать к нашему берегу.

- Правда? – всхлипнул   безутешный   креветко. И взвыл с новой силой:

- Лунной ночью во время прилива… О-о, как красиво сказано! Санди, ты прямо поэт! О, зачем жестокая судьба разлучает меня с таким другом?!

- Все! Я поплыл!

Чтобы избежать нового приступа слез, я решительно посадил Гастона на край скалы и помахал ему рукой. Креветко еще раз вытер глазки и сказал совершенно спокойным тоном:

- Я пока туда-сюда поплаваю, разведаю обстановку. Удачи, парень!

И, дернув хвостиком, исчез среди камней.

Уже не удивляясь таким перепадам настроения «контуженого журналиста», я изогнулся и проскользнул внутрь. Конечно, я мог бы подняться на поверхность, чтобы окончательно убедиться, мой это берег или чужой. Но вдруг на берегу в этот час оказались бы люди? В облике «Морского Дьявола» мне не хотелось привлекать к себе внимание. А незаметно выбраться на мыс через подводный ход – совсем другое дело.

Хм! То, куда я попал, было даже не пещерой, а подводным гротом, из которого наверх уходило очередное узкое отверстие.

Посередине небольшого, заполненного водой помещения, стоял стол на железных ножках с мраморной доской и две китайские вазы. Странные морские цветы, растущие в этих вазах, тихо раскачивались, как от дуновения ветра. Пол был усыпан жемчужинами, а возле входа лежали раковины…

Много любопытных рыб явилось посмотреть на меня. Они сновали между ножками стола, подплывали к цветам в вазах, как бы нюхая их, шныряли вокруг головы. Мраморный бычок заглянул в грот, испуганно махнул хвостом и уплыл. По белому песку выполз большой краб, поднял и опустил клешню, как бы приветствуя гостя, и устроился под столом.
Интересно, известно ли это подводное жилище хоть одному живому существу? И кто его здесь устроил? Вряд ли это был человек. Ведь никто не может долго оставаться под водой - человеку необходим воздух… Я нагнулся и подобрал с пола одну жемчужину.

Я хорошо знал цену жемчуга. То, что лежало у меня на ладони, превосходило все, что я видел прежде. Безукоризненной формы, огромная, чистейшего белого цвета, она весила не менее двухсот каратов и стоила, вероятно, не менее тысячи золотых пиастров…

- Хм! Если бы мой старик знал об этой пещере, ему бы не пришлось выходить в море на утлом баркасе! – вздохнул я.

  И снова огляделся. У стены пещеры был выступ, как бы естественная каменная скамья.  Я с удовольствием разлегся на ней. Хотя она была каменная, но тело в воде почти не ощущало ее. Прежде, чем подниматься наверх, стоило немного передохнуть и подумать. Между тем, солнце почти зашло. И в гроте становилось темно. Легкое движение воды укачивало. Утомленный волнением дня и длительной гонкой, я начал дремать.

Надо было отдохнуть. В этом гроте, по крайней мере, можно было спокойно выспаться, не опасаясь ни акул, ни спрутов.

Я уже почти заснул, как сквозь заволакивающую сознание мягкую пелену услышал какой-то странный звук. Больше всего он походил на плач. Сонная одурь мигом соскочила, и я растерянно завертел головой в поисках его источника. Кажется, он доносился откуда-то сверху. Ничего не понимая и тревожась все сильнее, я встал с каменного ложа и подплыл к дальнему углу грота.
Жалобные звуки были здесь слышны сильнее. То, что сначала показалось мне отверстием, оказалось  длинной трещиной, прорезавшей камень. Я увидел узкие, стертые ступеньки, уводящие наверх от морского дна. Мне ничего не оставалось, как пуститься в неизвестный путь.
Поднимаясь по каменной лестнице, я почувствовал, что уровень воды стал постепенно понижаться. Вот она уже еле-еле касалась моей макушки, потом стала по плечи, по пояс. Я вдохнул сырой тяжелый воздух пещеры и порадовался, что после превращения сохранил способность дышать не только жабрами, но и легкими. Идти становилось труднее. Ступеньки были завалены принесенными течением водорослями и илом. Пару раз я даже поскользнулся и шлепнулся в мокрое месиво. Потом лестница сменилась корявым коридором, вырубленным в недрах скалы. Дорога петляла, но пока что, на мое счастье, ни разу не раздваивалась.
Не знаю, сколько я шел. Способности «морского жителя» помогали мне легко видеть в полной темноте. И вдруг за очередным поворотом мелькнул огонек. Это был желтоватый слабенький свет копеечной свечки. Но я обрадовался ему, как родному, и одновременно испугался.

С одной стороны – раз есть свеча, значит, там – люди. А с  другой – мало ли кто прячется в этих темных коридорах? От хорошей жизни сюда никто не полезет!
 Стараясь шагать максимально беззвучно, я двинулся вперед. Свет стал ярче. Я разглядел низкую арку входа в какое-то помещение, похожее на тюремную камеру. Двери там не было, но у края арки торчал очень удобный скальный выступ. Как раз годится, чтобы мне спрятаться и подглядеть, кто там свечки жжет?
Я встал на четвереньки и медленно, вдоль стенки, прополз к своему укрытию. Потом осторожно высунул голову.
Царь Нептун и все Морские Боги! Напротив меня, вжавшись в каменный угол пещерки, сидела…Анита! Бледная, исхудавшая, заплаканная. Она тихо всхлипывала, а стороживший ее толстый дядька в засаленной тужурке стоял спиной ко мне, прихлебывая какое-то пойло из здоровенной кружки. И при этом  все время ворчал, булькая и отфыркиваясь.

- Бррр! Проклятая сырость! А пивко-то хорошее! Буль-бль-бль-хррры!

А ну не реви! Не реви, говорю, самому тошно. Вот до чего Акулий Зуб дожил – пигалиц малолетних по застенкам сторожит. Уфф-рр-ыы-блл, славное пиво! Тьфу! Мне бы сейчас на абордаж супротив королевского фрегата идти! Да по реям толстозадых купчин развешивать! Ы-ы-ы-х, нелегко пирату на берегу! А вот продамся Морскому Дьяволу! Продамся – и все! Пусть он только мне покажется. Вот житуха тогда пойдет!

Бандит отставил кружку в сторону, икнул, взял со стола бутылку, глянул на просвет и отбросил назад. Чуть не заехав мне по голове.

- Я б сеньора вашего скорее прикончил. Темный человек! Чего опять хнычешь? Да не боись, не велено пока тебя трогать. Потом не знаю, как хозяин скажет. Ух, горемычный, я горемычный! Сижу с тобой в норе, как крыса, а мне бы в бурю паруса вязать! Вот чую, что пора продать душу грешную…

Тут я неловко оперся рукой о камень и почувствовал, что он рассыпается под моими руками. Скальный выступ, за которым я прятался, от времени и морской влаги  оказался хрупким, как источенное жучком дерево. Пытаясь удержать равновесие, я пошатнулся... и рухнул с грохотом на гору обломков, оставшуюся от моего укрытия.

- Хто здесь?! - страшно заревел бывший пират.

Тут я мысленно перекрестился, попрощался со всеми, кого знаю и люблю.

И выпрямился во весь свой невеликий рост.
От рассыпавшегося куска скалы поднялось облако пыли. И когда все рассеялось, картина была такая.

Пират сидел, прислонившись к стене и выкатив глаза. Анита застыла в углу. Ну, а я стоял, обсыпанный пылью и облепленный водорослями и илом. Несколько мгновений никто не говорил ни слова. Глаза у бандита выкатывались все больше. Потом он приложил палец к губам и сказал:

- Тс-с! Все понял, тысячу акул мне в зад!

Он шипел и хрипел одновременно, сплющивал широкое красное лицо, подмигивал и чмокал.

- Продаю…- прошипел он, - Сказано-сделано!

Неужели сработало?! Он принял меня за Морского Дьявола! В чешуе, в грязи! У меня к тому же перепонки на руках ногах не успели исчезнуть. Я повертелся и зарычал:

- Грррры!..

Пират вздрогнул и зашептал:

- Прямо сейчас и продаю… Ей богу, то есть клянусь дьяволом, раздери меня кракен!

Я пискнул.

- Сеньор Морской Дьявол, - снова зашептал Акулий  Зуб. - Ваше подводное величество, тут мне девчонку подсунули. Осмелюсь попросить – прихватите с собой, чтоб без лишних так сказать… Пятьдесят пиастров все таки. Вот они, ваши, ей богу! То есть, тьфу! Детишек-то я еще не того…не этого…  Все больше взрослых. Ваше морское святейшество!

Я гугукнул.

- Вот я и говорю. Мне б кого на рею вздернуть! А детишки - это не мое…

А душу – это я сейчас. Враз подпишем, якорь мне в глотку! Хде тут бумажонка была? Ага, я в нее табак завернул.

Он достал какой-то грязный и драный листок, кривым ножом, висящим на поясе, уколол палец и принялся водить им по бумажке туда-сюда.

- Сей минут! Вот так! Пальчик припечатать?

Пират вскочил, вытянулся и заорал:

- Осмелюсь доложить, бумага готова!... А почему я ничего не чувствую?! Хде жабры, плавники и прочая чешуя? Ваше морское величество, эй, давайте, обращайте меня!

Проклятье! А он не такой дурак, как кажется. Я растерянно переступил с ноги на ногу. Потом сделал шаг в сторону. Бандит тут же качнулся ко мне.

Я дернулся обратно. Он сделал то же самое. Несколько мгновений мы молча кружились по пещерке. Глаза у пирата постепенно трезвели, и в них начинало разгораться нешуточное подозрение. Что же делать?

- Эй ты, морской, как там тебя? – рявкнул он, наконец. – Я тебе душу продал?! А ну, гони бутылку рома!