Прогулка на гасиенду имела для меня странные последствия.

Если бы кто-то сказал мне, что ответ на один из своих вопросов, я найду именно там, я бы рассмеялся ему в лицою  Но!..
Дело в том, что близко встречаться с зеркалами мне прежде не приходилось. Такой роскоши не водилось ни в моей хижине, ни в домике Хосефы. Когда Анита приставала к мачехе с расспросами, знахарка отвечала, что отражения больных людей способны отравить зеркало и навредить окружающим. И поэтому наотрез отказывалась заводить у себя в доме этот предмет.
Ну, а нам с Карлосом он и подавно был не нужен – мы ж не юные девицы, чтобы часами себя разглядывать! Поэтому представление о своей внешности я имел довольно смутное. Ну, то есть я знал, что я – блондин с карими глазами. Шайка Гомеса дразнила меня «седым», а дед частенько просил «не пялиться на него своими вишнями». Добавляя при этом, что я – не тот за кого себя выдаю. Считается, что кареглазые люди - волевые и сильные личности. А я всегда любил поныть и поплакать.

У моей матушки, разумеется, было небольшое зеркало. Но его похоронили вместе с ней. Ведь, когда в доме кто-то умирают, зеркала завешивают. А наше - укрыть было некому. Всем известно, что душа умершего человека способна войти в пространство не завешанного зеркала и заблудиться в зазеркальном лабиринте, утратив возможность выйти оттуда. В общем, от греха подальше, сей предмет матушке в гроб и положили.

А еще однажды я слышал, как Карлос говорил Аните, что зеркала, ставшие свидетелями чьей-то смерти попросту – опасны. И поэтому лучше дома их не держать. Ведь кто знает – что случилось с прежним владельцем зеркала, которое ты беспечно принесешь с рынка в свое жилище? Кажется, тогда девочка пыталась устроить дома очередной скандал по поводу того, что на ярмарке  «волшебного стекла» ей не купили.

А наши деревенские кумушки любили повторять, что «трещина в зеркале, все равно,  что трещина в судьбе», и убирали свои сокровища чуть ли не на потолок, чтобы никто их не разбил!  Одним словом, с этими предметами – сплошная беда и чертовщина! Поэтому, я от их отсутствия не страдал. И, если видел свое отражение в воде или темном стекле, то и там к нему особо не приглядывался.
Зато моя подружка вечно вздыхала, и горевала, что жизнь ее обделила! Причем, не красотой, а отсутствием возможности на нее полюбоваться! Поэтому, когда мы с ней попали в дом к нашему синьору, Анита не торопилась его покинуть. А просто таки прилипла к самому большому зеркалу! Да так, что я едва ее от него оторвал. Но  в процессе выпихивания девочки из комнаты, я невольно бросил взгляд в ореховую раму. Узкое треугольное лицо, обрамленное длинными светлыми волосами, ямочка на подбородке… Силы небесные! Так вот почему лицо мальчика показалось мне знакомым.  Мы же с ним – похожи!

  Неверной походкой я вышел из дома Мендосы и, сдав девочку  Хосефе, тут же умчался на мыс. Даже себе я не признавался – кого я хочу там встретить?

Быстро гасли последние лучи солнца. На западе еще догорала желтая полоса. Угрюмые волны, точно темно-серые тени, бегали одна за другой.

Я немного постоял на берегу, вглядываясь в поверхность моря. Потом сбросил рубашку, и полез в воду. После прохладного воздуха в ней было тепло. Кое-где в сумерках виднелись голубоватые и розоватые туманности - плотные скопления мельчайших светящихся животных. Совсем недалеко от меня светилась медуза, похожая на лампу, прикрытую затейливым абажуром с кружевами и длинной бахромой. Бахрома медленно покачивалась, как от легкого ветра, при каждом ее движении. На отмелях уже загорелись морские звезды. А на больших глубинах медленно вспыхивали огни крупных ночных хищников.
Хм! А вот это, пожалуй, опасно! Я развернулся и поплыл к берегу, размышляя о том, что ночь в океане несравненно прекраснее ночи на земле. На суше ночью только маленькие, далекие звезды в небе, иногда луна. А здесь тысячи звезд, тысячи лун, тысячи маленьких разноцветных солнц, горящих мягким нежным светом. На отмели - причудливые стволы и ветви кораллов освещены изнутри голубым, розовым, зеленым, белым огнем…

Волны сами вынесли меня к берегу. Прибой выбросил на песок зеленую рыбу с серебряным брюшком. Я поднял ее и бросил  в море. Она поплыла, но мне  стало почему-то грустно.
Я набросил рубашку, снова побродил по полосе прибоя. Потом посмотрел на мыс. Свет луны услужливо высветил каменистую дорожку, ведущую к пещере, словно приглашая в нее подняться.

Мне вдруг отчаянно захотелось снова увидеть того нарисованного мальчика на дельфине. Почему-то подумалось, что  если я сейчас на него посмотрю, то хотя бы на шаг приближусь к разгадке тайны своего чудесного спасения.
И я, не раздумывая, шагнул на тропу…

В пещере знакомо пахло водорослями и морской солью. Лунный свет, пробивающийся сквозь дыру в потолке, скользнул по стене, выхватывая то девушку, танцующую на гребне волны, то  раковину, запряженную касатками. Морское ежи с плавниками и хвостиками по-прежнему отплясывали свое фанданго. А мальчик – стремительно летел по волнам. Теперь мне казалось, что я вижу его лицо. И это лицо было – моим… В этот момент небесное светило закрыли набежавшие облака, и в пещере стало совсем темно.

Я вздохнул, и наощупь, вдоль по стеночке, выбрался наружу. Сползать обратно на берег пришлось практически на заднице, на которую я столь опрометчиво отправился искать приключений…

Гомес возвращался в деревню из дома синьора Мендосы, и настроение у него было самое радужное. В кармане приятно позвякивали монеты. Задаток за совершенно идиотское задание: выследить и доложить хозяину гасиенды о местонахождении таинственного ныряльщика, который достал для Джованны золотой клад из трюма затонувшего корабля.

- Не знаю – кто это! – буркнул тогда Мендоса. – Человек, дьявол или какой-нибудь дрессированный кальмар?! А только найдите мне его! Обещаю, что не поскуплюсь!

- Похоже, наш сеньор совсем рехнулся, - хмыкнул Гомес. - Впрочем, мне-то какое дело? У богатых свои причуды. Денежки я постараюсь потратить с умом. А за морским чертом пусть последят мои ребята.

Он еще раз ощупал карман и расплылся в довольной ухмылке. Пока Мендоса отсчитывал для него деньги, испорченный мальчишка успел глотнуть рома из случайно оставленной на столе бутылки. И стащить у хозяина поместья одну сигару.

- В деревню мне торопиться незачем, - сказал он сам себе. – Посижу пока на берегу, покурю. И подумаю о том, куда бы припрятать монеты?

Он шлепнулся на еще теплый камень, щелкнул огнивом и блаженно затянулся. Но хруст шагов по гальке прервал наслаждение.

- Кого еще тут черт носит?!

Гомес вскочил, недовольно озираясь. Из-за края скалы вышел мальчишка.

В полумраке его длинные светлые волосы казались совсем белыми.

- Седой Санди, чтоб ты сдох!

Мальчишка остановился и недоумевающе посмотрел на Гомеса. Тот окинул взглядом его фигуру и закатился визгливым смехом:

- Ты где штаны потерял, недомерок?!

Одет светловолосый мальчик был действительно  странно. В какую-то длинную, ниже колен, рубашку, блестевшую как рыбья чешуя в свете поднимавшейся из волн луны.
Парнишка нахмурил брови и развернулся, собираясь пойти обратно. Но Гомес рванулся ему наперерез.

- А ну стой, сопляк! Щаз схлопочешь, за то, что шляешься тут без спросу и мешаешь мне отдыхать!

Он вскинул руку, собираясь ударить мальчишку в лицо.
И очень удивился, когда его кулак встретил пустоту.
Гомес резко наклонился вперед, теряя равновесие. В тот же миг противник с силой схватил его за повисшую в воздухе руку и крутанул вокруг своей оси. Хулиган послушно провернулся и полетел на гальку. Вскочил, ругаясь и отплевываясь. Вновь кинулся к мальчишке, занося кулаки над его головой. И тот опять умудрился увернуться.
Гомес схватил воздух и грохнулся снова. Парнишка, оказавшийся сзади, ударил его под коленки. В третий раз Гомес подниматься не стал. Выждал секунду, пока противник расслабится. И, вытянувшись в прыжке, как дикий кот, схватил мальчика за щиколотку и рванул на себя. Повалил противника на землю, попытался заломить ему руку и взвыл от весьма чувствительного толчка в ребра. Мальчишка почти вырвался, но Гомес снова мертвой хваткой вцепился ему в ногу. Отмахиваясь, противник заехал хулигану в глаз, но и сам не успел увернуться от ответного удара. На блестящую ткань странной рубашки капнула кровь из расквашенного носа…

Я почему-то никак не мог заставить себя вернуться домой. Все сидел и смотрел на волны. Тишина, нарушаемая только их плеском, убаюкала меня.

Я клюнул несколько раз носом. Но тут меня разбудил истошный крик.

- Я тебя убью, Санди! Понял? Молись, недомерок!

Кричал явно Гомес. Он меня собирается убить?! Но я же – здесь!
Ничего не понимая, я вскочил на ноги. Из-за соседней груды камней донесся короткий сдавленный стон и звук глухого удара.
Я бросился туда. Гомес, сжав в руке острый обломок раковины, наступал на прижавшегося спиной к скале светловолосого парнишку. Тому, похоже, сильно досталось от злодея, но он не сдавался. Нагнулся, опустил голову и что есть силы, боднул врага в живот. Гомес взвыл, но оружие не уронил. Я подлетел к нему и вцепился в кисть, выкручивая ее. Опасный осколок брякнулся на камни, а я врезал негодяю  под  дых.
Хулиган согнулся пополам, хватая воздух раскрытым ртом. И замер в такой позе, глядя на нас с мальчишкой выпученными от изумления и ужаса глазами.

- Дьявол! – просипел он. - В глазах двоится: Морской Дьявол меня морочит!

Уйди, сгинь, нечистый!

Бормоча молитвы вперемешку с ругательствами, Гомес отступил назад.

И задал отчаянного стрекача, визжа, что его хотели утащить морские черти.

Я пожал плечами и повернулся к мальчику.

- Чем ты этому уроду насолил?

И замер на полуслове.
На меня, вытирая кровь с разбитого носа, смотрел… мой морской спаситель! Тот самый парнишка, что освободил мою ногу из каменного капкана.
Я глядел ему в лицо, и мне казалось, что я вновь стою перед зеркалом сеньора Мендосы…

Мальчик несмело улыбнулся и тихо произнес:

- Спасибо.

Говорил он слегка в нос. И сердито хлюпнул после этого слова.

- Кто ты? Почему ушел тогда в море, как к себе домой? Отчего ты похож на меня, словно родной брат-близнец? – эти вопросы роем жужжащих пчел толкались в моей голове, и я никак не мог придумать, какой же задать первым?

Я уже открыл рот, чтобы, наконец-то, что-то спросить. Но заметил, что парнишка устало оперся рукой о камень, и вместо этого сочувственно сказал:

- Крепко тебе досталось, приятель.

- Ничего! Я тоже славно врезал этому сыну кракена! – воинственно отозвался мой странный собеседник.

- А что ты вообще здесь делал? – я все-таки решился на вопрос.

Мальчишка смутился и опустил голову.

- Меня брат просил последить. За одной… За одним, в общем человеком. Он за нее… За него сильно волнуется.

- За Джованной? – вдруг по какому-то наитию ляпнул я.

Быстро сложив в голове мужскую руку, сбросившую Мендосу с камня, и вопли глупой Беатрис о явившемся девушкам  Морском Дьяволе.

Мальчик ничего не ответил, но покраснел так, что ответ сразу стал понятен.

- Я не должен был показываться людям, - тихо сказал он. – Но этот тип заметил меня и почему-то набросился.

- Он принял тебя за меня, – вздохнул я.

Парнишка недоуменно вскинул на меня темно-вишневые глаза.

- Ну, мы же с тобой похожи! Как родные братья. Кстати, ты не знаешь, почему?

Он растерянно покачал головой.

- Там, где я живу, зеркал нет. То есть было когда-то одно, но оно давно пропало… Слушай, я пойду, наверное. Брат ждет вестей, а я и так тут слишком долго проторчал.

- Куда же ты пойдешь? К нам в деревню? Без штанов?! Вот что, не знаю, кто ты и откуда, но если хочешь прикинуться простым рыбаком, тебе надо переодеться. Да заодно и физиономию подлечить. Словом, пошли ко мне! И кстати, как тебя зовут?

- Марио.

- Хорошее имя. В переводе с древнего языка означает «сын моря». И оно тебе подходит.

Он опять улыбнулся, но ни слова мне не сказал. Я решил не расспрашивать пока мальчишку о его тайнах. Захочет, сам  все расскажет.

- Спасибо тебе, Марио, что спас меня тогда во время шторма.

- Да не за что, - просто отозвался он. – Ты ведь тоже сейчас здорово мне помог. Мой народ говорит: «Делай добро и бросай его в воду».

- Не жди наград, то есть, - понимающе кивнул я.

- Ну, да. И оно обязательно вернется к тебе сторицей.

Беседуя, как два старых приятеля, мы и не заметили, как дошли до моей хижины. В этот ночной час деревня уже спала. И только какая-то собачонка лениво обтявкала нас из  конуры.

- Вот так мы здесь и живем, - бодро сообщил я Марио, открывая перед ним дверь  и зажигая свечу.

- Присаживайся. Сейчас соображу что-нибудь на ужин. А вот настойка тетушки Хосефы.

Я протянул мальчику глиняный кувшинчик и почти чистую тряпицу.

- Смочи и приложи к носу. Кровь мигом остановится, и опухоль пройдет. Наша знахарка знает, что следует дарить на день рожденья мальчишкам!

Марио последовал моему совету.

Нос его  действительно  стал выглядеть намного лучше. Я же тем временем достал закопченный котелок, плеснул в него воды, почистил картофелину и пару луковиц и поставил все на огонь. А Марио слонялся по хижине с видом богатого путешественника, изучающего новую землю. На пламя в очаге потрясенно уставился и пять минут не отводил взгляда. Перещупал всю нашу посуду. Сел на стул, поерзал на нем, потом зачем-то полез под стол.

- Эй, ты куда? Сейчас ужинать будем. Хм! Или уже завтракать?

Мальчик рассмеялся.

- Извини. Я в жилище людей впервые. У вас тут все так интересно!

Хм! «ЛЮДЕЙ» Вот как! А сам-то он, выходит, себя к роду людскому не причисляет? Все любопытнее!
В голову мне полезли разные истории о морских обитателях. В основном, придуманные церковниками, чтобы пугать прихожан и вытряхивать из них денежки на замаливание грехов. Да ну, глупости! Какой из Марио дьявол? Обыкновенный мальчишка. Ну, разве что дом у него находится в очень странном месте.