Когда в город приезжает цирк, все вокруг чудесным образом преображается. Заборы и тумбы расцветают яркими афишами, на заброшенном пустыре, как по мановению волшебной палочки, вырастает пестрый, веселый шатер.

На улицах, то и дело, можно встретить укротителя в гусарском мундире, клоуна с жизнерадостной нарисованной улыбкой, раздающего всем цветные программки. Или девушку, ведущую на поводке, сразу пять белых пуделей. Дети, мечтая скорее попасть в это сказочное место, играют в цирк дома, устраивают с куклами захватывающие представления.

Да и у взрослых глаза начинают сиять отсветом далекого детства, когда подходя к кассе, они вдыхают волнующий запах кулис. А если приезд цирка в город совпадает с праздником Рождества, жизнь и сказка переплетаются еще теснее! 
Паровоз дает последний гудок и медленно подходит к перрону.
С тех пор, как наш цирк поучаствовал в знаменитом сражении и победил силы тьмы, он торжественно получил звание Королевского. И теперь со скрипучими, продуваемыми всеми ветрами фургончиками, ночевками под звездным небом и разбитыми проселочными дорогами покончено навеки! Мы получили множество наград и привилегий, и отныне можем путешествовать в любой край страны на поездах, останавливаясь в самых богатых гостиницах  больших и маленьких городов. 
Вот и сейчас зеленые вагоны, стуча колесами, замедляют свой бег, белые снежинки весело кружатся в воздухе, и сквозь эту прозрачную завесу я вижу большие гирлянды  перевязанных алыми лентами еловых ветвей, украшающие фасад вокзала. Праздник совсем близко!
Шумная толпа бежит по перрону, удивленно и радостно машет руками. Двери вагона, не спеша распахиваются,  и из него выходит… большой слон, укутанный в теплую попону. Лайон и Фергюс в красных мундирах выкатывают из соседнего вагона клетки со львами. Фокусник Стэн уже дарит удивленно приоткрывшей рот девчушке взявшийся из воздуха крошечный букетик фиалок. Клоуны, смеясь, начинают распевать веселые куплеты, прямо посреди перрона.
Постепенно толпа артистов в шубах, наброшенных на расшитые блестками и перьями трико и туники, заполняет собой все здание вокзала. Я веду Паолу в поводу и смотрю по сторонам, пытаясь отыскать среди праздных горожан знакомое лицо. И не вижу его. 

Мы не были в Роттервике больше года. За это время наш цирк успел исколесить полстраны. Я побывала на морском побережье и в далеком северном порту, мне рукоплескала королевская свита и простые фермеры. Была ли я счастлива? И да, и нет. 
Мне снилась музыка. Почти каждую ночь. Я не видела во сне музыканта,  только слышала гитарные аккорды. Плачущие, смеющиеся, зовущие. И просыпалась то с улыбкой, то в слезах. 

Цирк начинает торжественный парад-алле прямо на улицах города. А я не замечаю друзей, не слышу восхищенного гомона толпы. Я вижу знакомые дома и улицы, и каждый из них обжигающим воспоминанием вспыхивает в сердце. 
Заснеженный сад возле дома бургомистра. Там, где я впервые встретилась с Рональдом.
Главная городская площадь, украшенная большой елкой. Там, где юноша заслонил меня от порождения темных сил.

- Опомнись, Джилл! - шепчу я себе.

А морозный ветер  дует в лицо, и глаза влажнеют. То ли от холода, то ли от налетевших мыслей. 
- Ну, что ты, плачешь, дурочка? Ведь больше года прошло. Он не вышел тебя встречать, значит, забыл. Разве ты не этого хотела? Разве  не желала мысленно ему счастья с другой девушкой -  простой, доброй и милой. В отличие от тебя, вечной странницы! У твоего волшебника-музыканта, поди,  и детишки уже родились… 

А воспоминания все жгут, не давая покоя. И Лайон за пять минут до начала представления с тревогой смотрит в мое лицо. 
- Послушай, детка, тебе в таком состоянии скакать сейчас на лошади просто опасно! Не знаешь разве цирковой закон? Выходя на арену, боль души оставь за кулисами! Иначе номер сорвется. 
Но я убеждаю старого приятеля, что со мной все в порядке и убегаю переодеваться. 
И вначале номер идет, как положено. Раскинув руки в стороны, я мчусь на спине Паолы по освещенному кругу. Делаю сальто и уверенно приземляюсь в седло. Соскакиваю с лошади на полном скаку и одним прыжком взлетаю в седло снова.
Прыжок! Кульбит! Еще один! Вспыхнувший жаркими языками пламени огненный обруч медленно опускается передо мной.
Я отталкиваюсь от седла и стремительно пролетаю сквозь него. Публика разражается аплодисментами.
И тут какой-то болван из первого ряда взрывает хлопушку! Прямо под носом моей Паолы!
Лошадь встает на дыбы и с ржанием шарахается в сторону. А я с размаху лечу в опилки, понимая, что сейчас, со всей силы, ударюсь головой о край арены…

И, не упав, повисаю в воздухе!
И краем глаза успеваю увидеть, как темноволосый  мужчина опускает поднятую руку, а затем одним волшебным рывком переносится ко мне и подхватывает меня на руки. 
- Джилл, родная, ты цела? Ты не ударилась? 
Золотисто-зеленые глаза светятся от нежности и тревоги. 
- Ты опять меня спас, - выдыхаю я.

И обнимаю своего спасителя. И, неожиданно для себя, целую его в вечно небритую щеку.
- Ну вот, а говорила, что дашь мне подзатыльник - смеется Рональд, унося меня за кулисы. - Мол, порядочные девушки на людях не целуются. 
- Подзатыльник тебе дать не мешало бы, - для приличия ворчу я. – Почему ты не пришел  на вокзал, несносный волшебник?  Я тут уже черти что передумала! 
- Узнаю прежнюю Джилл! Ну, прости, дорогая! – усмехается юноша. - Хотел сделать тебе сюрприз.
- Спасибо! – я пытаюсь говорить максимально язвительно, а губы сами расплываются в счастливой улыбке. – Сделал! Расскажи, чудо мое музыкальное, как ты жил тут без меня? 
Лицо Рональда чуть темнеет, становится непривычно серьезным. 
- Я не жил. Я ждал.
Я прижимаюсь к  плечу юноши  и делаю то, что тысячу раз снилось мне за этот год.
 Бережно и ласково провожу ладонью по его растрепавшимся волосам.
Рональд обнимает меня еще крепче. И тихо шепчет:
- Найдите свою родственную душу и оставайтесь немного сумасшедшими и любящими друг друга – всегда.

Когда заканчивается представление, мы выходим из цирка и садимся в карету. Возле которой  приплясывает от радости  старина Фил.
И все артисты и даже все звери выбегают нас провожать. Львы грустно рычат, а слон прощально трубит. Лайон выкрикивает какие-то пожелания, Фергюс весело салютует своей неизменной метлой.
Карета трогается, и пока мы едем, Рональд успевает рассказать мне последние новости о наших общих знакомых.
Господина бургомистра избрали на второй срок.
Эшли и Аделина поженились.
Недавно в город приезжала какая-то старушка и искала добрую волшебницу, чтобы поблагодарить ее за чудесное возвращение сына.
Рианэль представил Аманду своему Лесному Двору, но до женитьбы дело пока не дошло.
 Я посмеиваюсь, представив себе удивление его папеньки и всей эльфийской знати и родни.
А карета меж тем останавливается возле знакомого забора и гостеприимно распахнутой калитки. 

Домовые выбегают нас встречать. Лесли скачет от радости, становясь то котенком, то мальчишкой.
 Иней на заснеженных деревьях кажется прозрачными цветами. Золотистые фонарики все так же бросают отблески на белые дорожки. И мы шумной толпой идем к дому, где уже жарко пылает камин, сияет огнями большая наряженная елка и пышно накрыт праздничный стол. 

Но вот  праздник отшумел,  замолкли  песни и отгорели  огни фейерверка.
 Я тихо подхожу к окну, за которым, медленно кружась, падают большие белые хлопья. Рональд становится рядом и обнимает меня за плечи. 
- Как странно - шепчу я. - Наша история не похожа ни на одну сказку в мире!  Мы впервые встретились посреди дождливой осени и вновь нашли друг друга холодной зимой. И эта встреча тоже будет недолгой – ведь через десять дней мой цирк  покинет город. Что же дальше будет с нами, Рональд? 
А юноша бережно привлекает меня к себе и негромко говорит:
- Десять дней – это огромный срок, Джилл. Огромный и чудесный. Ведь можно превратить каждый день в драгоценную жемчужину. И нанизать ее на нитку бытия. Чтобы потом перебирать их, любуясь и вспоминая. Хочешь, завтра мы пойдем на белый берег реки, весь испещрённый птичьими следами, как страница - буквами?   И я  почитаю  тебе эту книгу. Мы увидим  деревья  в призрачно мерцающем серебре, величественные, какие-то потусторонние, словно из  старинной баллады.  Я сыграю ее тебе как-нибудь вьюжным вечером. Снежные звезды станут играть с нами в догонялки, прильнут к волосам, лягут на плечи, превратятся в капельки на губах. И будет  так приятно греть озябшие руки боками цветастого чайника, из которого пахнет летом, всегда - летом, он буквально переносное лето в миниатюре.  Джилл, родная моя, пойми!  Что  нам смена лет и времен года, что разлука и прощание, если есть в мире музыка, ты и я, и тепло наших живых сердец. Можно назвать это коротко – счастье! 
Я гляжу в его сияющие глаза. И весь мир вокруг тает, перестает существовать. Есть только нескончаемый снегопад за окном, догорающий камин и наши сплетенные в объятиях руки. И музыка. Которая родится на рассвете. И теплым ручьем, звенящим даже под корочкой льда, наполнит дом. Говоря нам о надежде на новую встречу, о счастье. О скорой весне. 


«В этом доме по утрам  играет музыка. В этом доме все когда-то будут счастливы»

….

Поезд мчится среди сугробов.  Серыми клубами вьется в морозном воздухе дым из паровозной трубы. Весело стучат колеса, и в такт им звенит ложечка в стакане с чаем. А за окнами сумеречная синева и полет бесконечных снежинок.
Из соседнего купе доносятся веселые голоса – там поют и смеются мои друзья-артисты. А я сижу одна и смотрю, как проносятся за окном размытые пятна золотых фонарей.
Да, я уехала. Я не могла остаться с Рональдом, и он  прекрасно это понимал. Моя жизнь – это манеж, ярко освещенный слепящими прожекторами. Ежедневный риск, оглушительный успех, шум и аплодисменты публики и…бесконечные нити дорог. Его жизнь – волшебство мелодий и…нелегкая служба в Ковене магов. Тоже с постоянным риском для жизни, хотя и не столь явным. Судьба зачем-то соединила нас, чтобы после коротких дней счастья недрогнувшей рукой развести в стороны.
Да нет на самом деле никакой судьбы! Просто мы очень разные, но одинаково верны своему делу. И оба понимаем, что изменить себе  - для нас все равно, что погибнуть.
Мысли такие правильные, такие верные и точные, прямо как тонкие хрустальные линии в узоре снежинок. Но почему от них ни на миг не становится легче?
И вдруг я вижу нечто странное. Белые хлопья снега, налипшие на оконное стекло вспыхивают. Начинают сиять синевато-серебряным светом…И складываются в слова.
- Джилл, дорогая! Я только что покинул Роттервик. Ковен дал мне новое задание. Еду в столицу, чтоб дать концерт… и потрудиться  на ниве белой магии. Впрочем, неважно! Мы скоро увидимся с тобой – это главное. Жду. Надеюсь. Люблю. До скорой встречи.
Твой Рон.
Почти не веря глазам, я прижимаю руку к стеклу. На ощупь оно почему-то теплое, почти горячее. А внизу под странным посланием появляется маленькая смешная фигурка с гитарой.
Я улыбаюсь и смотрю в сияющее окно.
За расставанием – всегда будет новая встреча, мой добрый друг, мой самый главный   на этой земле человек, конечно же, прав!  Чудеса  не обязаны быть великими событиями, и происходить они могут в самых неожиданных местах. Даже, в цирке.  Который и есть ожившая сказка. Остается только поверить в нее.  Тогда  жизнь засияет новыми красками.  И будет полна волшебства, радости и счастья.
Я закрываю глаза и прижимаюсь щекой к теплому стеклу. А неутомимые колеса начинают выстукивать новую песенку.

Куда уехал цирк? 
Он был ещё вчера, 
И ветер не успел 
Со стен сорвать афиши. 
Но больше не горят 
Его прожектора, 
Под куполом оркестр его не слышен. 

Куда ушли слоны? 
В какие города 
Погонщики ведут 
Учёного верблюда? 
Куда уехал цирк? 
Уехал он туда, 
Где кто-то сказку ждёт и верит в чудо. 

Своих усталых змей 
Туда факир несёт, 
Бумажных голубей 
Туда уносит ветер, 
Туда под Новый год 
Уходит старый год, 
Туда на карусели едут дети. 


Там музыка гремит 
Сегодня, как вчера, 
И вновь наполнен зал, 
И зрители всё те же. 
Кружится карусель, 
Горят прожектора, 
И чудеса вершатся на манеже.