Он увидел горящие крыши  незнакомой деревни. В уши ударил слитный шум криков, плача и оружейных  выстрелов.
Потом страшная картина резко сменилась.
По зарослям тлеющего камыша, задыхаясь и кашляя от дыма, бежала женщина, крепко прижимая к груди корзинку. Саймон не видел ее лица – только спину с разметавшимися по плечам темными волосами.
Внезапно дымящиеся камыши вспыхнули, как сухая лучина. Женщина застонала от отчаяния и рванулась к воде. И опустила корзинку, прямо на поверхность реки, а потом с силой оттолкнула ее ногой.
Пелена огня скрыла все вокруг.  В уши Саймона ударил захлебывающийся младенческий плач.

И картины принялись мелькать, сменяя одна – другую.

По реке плывет корзинка с младенцем. Правый берег реки охвачен огнем. Искры летят во все стороны и почти достигают плетеных  бортов утлого «судна».
Но течение  усиливается, и корзинка с драгоценным грузом проскакивает опасное место.

Ставшая внезапно быстрой и порожистой - река подбрасывает и безжалостно крутит маленький «ковчег». И кажется, что корзинка вот-вот перевернется!
Но сильный ветер пригоняет грозовую тучу.
Большие капли падают на сморщенное от плача личико младенца, на пеленки, в которые он завернут. И отяжелевшая от влаги плетенка уже не так сильно скачет по волнам.

Издалека доносится грозный гул водопада. Река ускоряет и без того стремительный бег.
Но посередине ее ярко желтеет отмель. И именно к ней прибивает течение злосчастную корзинку.
Младенец уже не плачет, а только жалобно пищит. Над рекой сгущаются сумерки.
И на берегу ярко вспыхивает костер. Только возле него отчего-то не видно ни пастуха, ни рыбака. Лишь ветер беспечно вздымает  клубы дорожной пыли. Да чернеет на перекрестке четырех тропинок огромный, поросший мхом валун. Пламя костра разгорается еще ярче, ветер начинает крутить оранжевые языки.

И в какой-то миг становится понятно, что это – вовсе не огонь! Это женщина танцует на перекрестке, рассыпая искры с пламенеющих волос.

Вой ветра сменяется тихим, почти мелодичным звуком. Рядом с жутковатой танцовщицей появляется странный юноша. Лицо, волосы и одежда его - полупрозрачны. И весь его облик кажется зыбким, как марево над лугом в жаркий день.
Юноша подносит флейту к губам. Раздается звонкая трель, которая тут же сменяется протяжным воющим звуком.
Черты лица флейтиста грубеют, фигура расплывается. И вот уже на пыльной земле сидит хмурый  седой старик, чьи сивые космы обросли льдом. Он резко дует в свой музыкальный инструмент, и на землю сыплются снежинки.
А через мгновенье он обращается  мужчиной средних лет в залатанной рубахе. Флейта играет,   сухие листья кружатся на ветру.
Странный музыкант снова становится юношей. И пронзительный осенний ветер сменяется теплым дуновением.

- Играй в такт, братец, не сбивай меня! – кричит ему рыжеволосая танцовщица.

  Она оборачивается к юноше и становится видно, что брови и ресницы у нее тоже рыжие. Да нет, какие там рыжие! Это крошечные язычки огня на ее смуглом лице.
Замшелый валун  начинает шевелиться. Теперь это не  камень, а огромный силач  с угрюмым, изрезанным морщинами лицом. Одет он в безрукавку, не скрывающую бугров могучих мышц.  В его маленьких близко посаженных глазах горят желтоватые огоньки.

- Только и знаете, что шуметь да прыгать, - ворчит он. – А где ж  наша сестрица?

  Словно в ответ на его слова, реку заволакивает невесть откуда взявшимся туманом. Из тумана выходит женщина. Она прекрасна, но бледна, как мрамор. По странному, переливчато-синему платью градом катятся капли воды и застывают, превращаясь в жемчужины.

- Братья! Сестра! – окликает она собравшихся на перекрестке. – Смотрите, что за подарок принес нам этот Самайн!

  И  протягивает им мокрую корзинку. Силач заглядывает в нее и презрительно хмыкает:

- Человеческий детеныш! Откуда он здесь взялся?

- Далеко за рекой, в чужой стране бушует война, - отвечает юноша с флейтой. – Я знаю, я летал туда.  Должно быть, кто-то из смертных пытался спасти свое дитя.

- Ну, а нам-то какое дело? – лениво зевает великан в безрукавке. – Подумаешь, какой-то земной мальчишка!

  Огненноволосая женщина качает головой и бережно забирает у сестры корзинку. Склоняет над ней лицо, стараясь, чтобы искры, падающие с волос, не обожгли малыша.

- Не так уж прост этот ребенок! – задумчиво говорит  она. – Четыре стихии могли погубить его в ночь Самайна. Но вместо этого - почему-то спасли.

- Это дитя наделено невероятной по меркам смертных удачей, - соглашается бледная дама в зеленом.

- И весьма громким голосом! - усмехается юноша. – Иначе ты бы просто не услышала его плач за гулом водопада и не вытащила из реки.

- И что нам теперь  с ним делать? – чешет в затылке силач.

  Огненная танцовщица лукаво улыбается.

- Мне кажется, такие  удачливость и жажда жизни – достойны награды. Почему бы нам не вручить малышу свои дары?

- Но в нем нет ни капли магических сил! – скрипучим голосом возражает  постаревший флейтист.

- Тем интереснее! – улыбается  женщина, спасшая малыша из реки. – Понаблюдаем, что  будет делать простой смертный, наделенный Даром понимать язык стихий.

- Выйдет неплохая забава! – кряхтит старик с флейтой.

  Встряхивает седыми волосами, рассыпая иней, и, обернувшись юношей, весело заканчивает:

- Этот маленький крикун сам явился к нам на перекресток, в ночь, когда распахиваются врата Мира Духов. Вознаградим же его за нечаянную смелость!

  Четыре могучих Духа соединяют руки над корзинкой.
Крошечная искра падает на щеку малыша. Он вскрикивает, но искру тут же смывает прохладная капля воды.
Щепотка сухой земли падает на лоб младенца, но ветер сдувает ее.
Красный, синий, серебряный и угольно-черный лучи скрещиваются над головкой малыша. А потом гаснут, и ребенок перестает плакать. Он лежит в высохших пеленках и таращит непонимающие глазенки.

- Куда теперь его денем? – снова бубнит великан.

- Отнесем в соседнюю деревню, - отзывается огненноволосая женщина. –

В этом краю пока еще царит мир. Возможно, нашему найденышу снова повезет, и он проживет счастливую,  долгую для смертного жизнь.

  Юноша с флейтой берет корзинку в руки. Оглушительно свистит налетевший ветер, и он исчезает вместе с грузом.
 На перекрестке снова становится тихо. Только клубится туман над водой, ровно и мощно горит костер, и дремлет, закутавшись в мох, черный камень.
А далеко отсюда чья-то невидимая рука протягивает сидящим у костра корзинку со спящим ребенком…

  Саймон медленно открыл глаза. Зажегшиеся фонари казались мутными желтыми пятнами, и все вокруг плыло и качалось. Он провел рукой по лицу и почти не удивился, ощутив на пальцах соленую влагу.

- Так вот, значит, как все было, - прошептал юноша. – Каприз могучих природных сил, пожалевших приблудного мальчишку. Матушка спасла меня, бросив в воду, как младенца Моисея. А я даже не смог увидеть ее лица...

  Он опустил голову, не понимая, что теперь делать с этим знанием, и чувствуя страшное опустошение. Потом вспомнил, как в монастырской школе  на уроках истории  рассказывали про долгую  войну, уничтожившую половину населения соседней страны, и ему стало совсем тошно.

Маленькая рука легла на его плечо и испуганно затеребила.

- Саймон, что с тобой? Это я виновата – да?! Наверно, мне не следовало исполнять это желание.

  Юноша с трудом поднял голову. Виски ломило, затылок казался чугунным. Стелла смотрела на него глазами, полными слез.

- Это я во всем виновата, - повторила она. – Звезды должны дарить людям радость, а я не справилась и принесла тебе только горе.

- При чем тут ты? - вздохнул Саймон. – Я сам, дурак, столько лет мечтал разгадать свою тайну, и ни разу не подумал, что она может быть  страшной, а вовсе не романтичной. Духи оказались милосерднее людей. Какая горькая ирония судьбы! И до чего ж забавно сложился мой жизненный путь. От нищего мальчишки-сироты - до правителя города. Если духи, спасая меня, хотели поразвлечься, я вполне доставил им это удовольствие!

  Он горько усмехнулся и замолчал, не зная, что еще сказать.
Стелла с неожиданной силой сжала его руку, а потом негромко и твердо произнесла:

- У каждой планеты во Вселенной есть своя орбита. Она движется вокруг своей звезды по пути, утвержденному Мирозданием раз и навсегда. Плох или хорош этот путь – небесным телам выбирать не дано. Но у вас, у людей – все иначе! Здесь, на земле важен не столько сам путь, и даже не то, как ты его преодолеваешь, сколько то, каким человеком становишься,  проходя его. Саймон, какая разница, кем  ты был в прошлом! Нищим мальчишкой или принцем. Важно то, что сейчас ты – очень хороший человек. Мудрый глава города. Добрый друг всех стихийных сил в округе. И волшебника Адельмуса. И мой – тоже!

  Она вдруг обняла юношу  за плечи. И тихо закончила, глядя в глаза:

- Матушка, отдавшая жизнь ради твоего спасения, могла бы гордиться таким сыном!

  Несколько секунд Саймон просто молчал, пораженный ее словами. А потом несколько неуклюже обнял девушку в ответ.

- Спасибо, звездочка моя, - шепнул он ласково и покаянно. – Если здесь есть кто-то наделенный мудростью, так это – ты. А я повел себя, как черствый болван, вздумавший обидеться на весь свет. Ты права! Если кто-то подарил мне жизнь, надо быть достойным этого подарка. А мой Дар… Что ж, надеюсь и впредь употреблять его только ради добра.

  Он осторожно поднял руку и сделал то, о чем втайне мечтал весь этот день и долгий вечер. Бережно погладил густые завитки каштановых волос девушки и остановил ладонь на ее щеке. Больше всего на свете ему сейчас захотелось поцеловать Стеллу.

Но в глубине аллеи показались люди, и Саймон со вздохом выпустил девушку из объятий.

- Ты сейчас сотворила чудо без всякой звездной силы, - улыбнулся он. – Расставила все по местам в моей глупой голове и вернула желание жить.

  Юноша хотел сказать что еще, но взглянул на темное небо и чуть не ахнул.

- Я же обещал Адельмусу вернуть тебя домой не позже ужина. Наш волшебник, должно быть, ужасно волнуется: куда это мы пропали?

- Он не будет сердиться, - рассмеялась Стелла. - На самом деле ваш маг – очень добрый и только порадуется, узнав, как хорошо я провела время.

  По аллее неторопливо прошлась девушка-цветочница со своим душистым товаром. Стелла проводила ее любопытным взглядом.

- Может, ты откроешь мне еще один земной секрет?

- Какой же? – удивился Саймон.

- Зачем в вашем мире мужчины дарят женщинам цветы?

  Очередной вопрос девушки-звезды, как всегда, поставил бургомистра в тупик.

- Из вежливости, наверно, - озадаченно произнес он. – Хотя нет, это слишком скучно! Когда мужчина подносит любимой девушке букет, он мысленно говорит: «Ты прекрасна, как эти цветы!»

  Сказав это, Саймон осознал, что придумал первый в своей жизни комплимент. Охваченный желанием хоть как-то отблагодарить Стеллу он улыбнулся и подмигнул ей.

- Пожалуйста, подожди минуточку, я сейчас вернусь.

  Он быстро встал и побежал за цветочницей. Она уже почти скрылась в глубине аллеи, потом свернула еще куда-то, юноша пришлось немного попетлять по парку, прежде чем он смог догнать ее. С нетерпением отсчитав деньги за огромный букет алых роз, Саймон поспешил обратно.

- Ручаюсь, что ни одна звезда в этой Вселенной не получала такого подарка! – весело начал он издалека.

И резко осекся. Скамейка была пуста. Стелла бесследно исчезла.

Следующие полчаса   стали для него     мучительным,  непрерывным кошмаром. Саймон  то метался по парку, пугая прохожих и умоляя их ответить, не встречали ли они девушку с синими глазами.  То снова прибегал на злосчастную аллею в надежде, что Стелла просто отвлеклась на что-то, отошла на минутку, а теперь вернулась и снова ждет его. Он проклинал себя, что оставил девушку одну, и  готов был расшибить голову о ближайшее дерево, если бы это помогло вернуть Стеллу.
Чудовищную мысль, что именно в момент его отсутствия  появился какой-то несчастный, на которого девушка истратила последние силы, Саймон яростно гнал от себя. Но и возможности, что  Стеллу похитили,  тоже не допускал. Совсем уж конченых злодеев в Фэйридже не водилось, а у ворот парка всегда дежурил полицейский, не пуская  подозрительных личностей и карманных воришек. Да и по аллее, когда он уходил, прохаживались люди. Если бы девушку уводили силой, кто-то непременно пришел бы ей на помощь или позвал стражей порядка.
Как ни странно, эти мысли немного успокоили юношу. Он перестал метаться, словно загнанный заяц, и попытался начать рассуждать здраво.

- Может, мне позвать на помощь волшебника? Бессмысленно! Адельмус говорил, что его кристаллы «видят» девушку-звезду только в тот момент, когда она исполняет чье-то желание.

  Тут Саймон представил, как расстроится добрый чародей, узнав, что его подопечная бесследно пропала. Как будет плакать Фарида, не говоря уже о бабушке Любелии. И юноше отчаянно захотелось взвыть.
Город, такой маленький  и уютный, показался ему пустым и холодным.
Как можно ходить по этим улицам, видеть дома, цветы и флюгеры – зная, что Стеллы – нет?!
Страшное чувство потери каменной плитой обрушилось на него. Сдавило дыхание, помрачило свет в глазах.
Водопад холодных брызг заставил Саймона выпрямиться и убрать руки от лица. Мальчишка-Ручеек смотрел на него внимательно и печально, в прозрачно-зеленоватых глазах читалось сочувствие. Он еще раз резко взмахнул рукой.

- Спасибо, я в порядке, - попытался улыбнуться юноша, выжимая полы сюртука.

  Потом спросил с отчаянной надеждой:

- Ты видел, что  здесь произошло?

  Мальчишка-стихийный дух отрицательно качнул головой.

- Ветер пролетал и  сказал, чтоб ты сейчас  же отправился  на площадь перед ратушей.  А зачем – я не знаю. Он улетел тут же.

- Спасибо тебе, - прошептал Саймон, но мальчик уже исчез.

  Только где-то в траве прожурчал, убегая, ручеек.