- А потом я услышала родной голос, зовущий меня, – улыбнулась Лиза.

И увидела, как все вы бежите к нам по Лунной Дороге…

- Значит, самое время отпраздновать победу, - радостно заметил Том.

- Без меня, друзья! – развел руками Оборотень. - Теперь я поспешу к Нике, чтобы получить заслуженный нагоняй.

- А куда же мы пойдем? – поинтересовался Волчонок, когда друзья попрощались с Оборотнем. - В кафе с верандой, где такое вкусное мороженое?

- В «Шоколадницу»! – решительно сказала Маргоша.

  Она сделала «страшные глаза» и добавила:

- Знаете, мне кажется, что все эти безумные перемещения начались лишь потому, что мы с Симоном нарушили традицию и не пошли туда, как только приехали на Угол Невского.

- Значит, надо немедленно исправить ошибку, - вздохнул Патер. - Хватит с нас уже скачков во Времени.

  В «Шоколаднице», как всегда, было тепло, уютно и упоительно пахло кофе с корицей. С круглых фонариков на низких арочных сводах лился золотистый свет.
Весело переговариваясь, друзья расположились за столиком, на котором вскоре появилось несколько чайников и целое блюдо с пирожными. Маргоша взяла чашку и, зажмурившись, с удовольствием вдохнула струящийся над ней ароматный пар.

- Зеленый с жасмином! Помнишь, Симон, как ты впервые привел меня сюда и заказал такой же чай?

- Помню, конечно, - улыбнулся юноша, обнимая ее за плечи. - Ты тогда еще спросила: почему именно этот сорт? А я ответил, что в честь Командора, который так же сидел за этим столиком и смотрел в окно.

  И оба, не сговариваясь, посмотрели в ту сторону.
В этот миг на улице снова брызнул дождь, звонкий и солнечный. И в прозрачных струях, бегущих по стеклу, им привиделся знакомый силуэт с пышно растрепанной седой гривой и доброй улыбкой, прячущейся в густой бороде.

- После такого дождя всегда радуга бывает! – воскликнула Бэкки, едва не уронив половинку миндального пирожного. - Давайте сейчас выйдем и посмотрим!

- Одну минуточку, друзья! – попросил Патер. - Сейчас я должен сказать нечто важное. Лиза, встань, пожалуйста.

  Несколько недоумевающая Лизавета поднялась. Маэстро взял ее за руку и торжественно вывел на середину зала.

- Есть особенный вид любви, – негромко сказал он. - Когда вас любят так, что вы вспоминаете себя настоящего, уже давно самим собой забытого. Родная моя, ты встретилась мне в самый черный час моей жизни. Твоя ласковая и сильная рука вывела меня из мрака. А вовремя сказанные добрые слова помогли вернуть веру в себя. Знаешь, Лиза, я, наверное, говорю все это слишком поздно. Но раньше как-то не находились нужные фразы, да и подарка подходящего к случаю не было. А сейчас – вот он. Пожалуйста, прими его. И помни, что куда бы ни заносили ветры вечного бродягу-музыканта, ты всегда будешь для меня светом в окне, зовущим к родному порогу.

  И с этими словами Патер надел Лизе на палец сверкнувшее золотом кольцо. Немногочисленные посетители кафе, изумленно следившие за столь своеобразным объяснением, разразились одобрительными возгласами и аплодисментами.

- Боже мой, какой чудо! – восхитилась Лизавета после долгого поцелуя. – И какая тонкая работа! Откуда оно у тебя?

- Из Прошлой жизни, - задумчиво улыбнулся Патер.

– Я отдал старый долг моей Юности и взамен получил этот подарок.

- Загадками, говоришь, дорогой! А ты расскажешь когда-нибудь мне об этом всю правду?

- Нет. Я расскажу тебе сказку. Жестокую, но с хорошим финалом.

- Дорогие взрослые, хватит с нас уже сказок и загадок! – не выдержал Том. - Чай выпит, пирожные закончились. Нам с сестренкой, между прочим, скоро в Алэйзию улетать, а мы еще и половины вашего чудесного города не видели.

- Значит, пора на прогулку! – весело отозвался Симон.

- Там же гроза еще не кончилась! – удивилась Маргоша. – Слышишь, как гром гремит?

- Это не гром! Это звонкий майский гонг, возвещающий начало конца весны! Это духи весны, в конец распоясавшись, стучат в свои небесные барабаны, призывая дожди. Самые хмельные, самые романтичные, напоенные там, высоко, солнечным и лунным светом, грозовыми разрядами и медовыми запахами грядущего лета.

- Ура! – закричали Волчата, - Хей-лило! Всем радоваться и плясать, купаясь в звуках и бриллиантовых каплях!

  И друзья со смехом выбежали наружу, где еще срывались с крыш последние капли, а над шумным Невским, упираясь одним краем в золотой шпиль Адмиралтейства, раскинулась в синеве огромная радуга.

Молодежь весело носилась у воды, под стеной Петропавловского бастиона. Синие волны ударялись о старую брусчатку и рассыпались тысячами брызг. Лиза и Патер полюбовались веселой картиной и отправились на лавочку возле  Комендантского дома. Маэстро, переглянувшись с юношей, притворно закряхтел:
 - Мы лучше тут посидим. Ваше дело молодое – вот и бегайте по бастионам.

Я все это уже сто раз видел, и к тому же ваши скорости мне не по ногам. Или не по годам?

  Он оглянулся на Лизу.

- Как правильно сказать-то?

- Правильно – сесть рядом со мной. Я возьму тебя за руку и хотя бы пару часов буду уверена в том, что тебя не понесет спасать Мир, – вздохнула Лиза.

- Будешь тут у меня под арестом.

  Маэстро довольно улыбнулся, обнял жену и подмигнул ребятам.

- Слишком долго не гуляйте! И принесите потом арестанту что-нибудь вкусненькое.

  Молодежь радостно умчалась, а Патер остался сидеть, любуясь на облака, плывущие над Собором. На самом деле он чувствовал себя вполне сносно. Только безумно хотелось побыть в тишине рядом с любимой женщиной.
Лиза украдкой поглядывала на золотое колечко и тихо вздыхала.

- Нравится? – спросил он, перехватив ее взгляд.

  Лиза кивнула. А потом спросила:

- Так ничего мне не и расскажешь?

- Ну-у, – протянул музыкант. – Это долгий разговор.  И не сказать, чтобы приятный. Разве что про колечко можно пару слов сказать. Помнишь, ты меня спрашивала – куда подевался королевский подарок? Так вот это он и есть.

- Да ты что? Нашлось?

- Не само, конечно, нашлось. Мне его вернул мой учитель. Об обстоятельствах я пока умолчу, можно?

  Лиза покачала головой.

- Ладно уж, бродяга, молчи. Может, потом песенку об этом напишешь.

  Она поднесла кольцо к глазам.

- И как я сразу не догадалась, что это то самое кольцо – вот же на нем лютня, оплетенная венком из клевера! Но правильно ли я сделала, что приняла такой подарок? Оно же – твое.

  Патер пожал плечами.

- У меня – другое есть!

  И он помахал рукой, демонстрируя свою принадлежность к Пажескому Корпусу.

- Мне кажется, что оно мне куда дороже. Я только сейчас понял, что зря отбивался от военной карьеры. Причем, всегда и везде. Мои предки лежат на полях Европы, а отец – преданно служил королю Карлу. Но меня во все века ничего, кроме музыки не интересовало. Мой русский отец тоже был военным. После его смерти я мальчишкой попал в Корпус. И пролил по этому поводу немало слез. Хотя честно воевал потом во время Первой Мировой. Революции я не обрадовался, но подумал, что для меня это шанс снять погоны и отдаться любимому делу. А в итоге, вместе с погонами я и жизнь потерял…

- Но ведь тебя убили не за них, а за то, что ты пытался защитить жену!

- Хм! Это – как посмотреть! Если бы я воевал в Белой Армии, возможно, до расправы в Крыму дело бы не дошло. Ведь сколько таких, как я, было? Я сто лет себя за это корил. Может, и пил поэтому…

- Не терзай себя! Ты же сказал, что Ларри теперь счастлива. А у истории нет сослагательного наклонения…

- Это неправильный перевод. «Die Geschichte kennt kein Wenn» что означает – история не знает слова «если». К тому же, у некоторых получается ее слегка переписать. Или подкорректировать. Вот и мы вместе с Симоном…

  Тут Патер понял, что ляпнул лишнее. Пришлось рассказывать – опуская  страшные подробности.

- Мы не пустили зло в наш век, – закончил он.
Лиза покачала головой и грустно посмотрела на супруга.

- Я вышла замуж за супергероя, - грустно усмехнулась она.
- Ну, не знаю, как там насчет «супера», а погеройствовать пришлось, - нехотя признался маэстро. – Никакой радости мне это не принесло…
Лизавета еще крепче обняла мужа.
- Почему между силами тьмы и нашим хрупким миром всегда встаете вы? – тихо произнесла она.
- Мы с Симоном?!
- Вы – поэты, сказочники, музыканты!  Чудаки и бродяги, такие нескладные и нелепые, с точки зрения разумного сытого обывателя. Ваши ценности непонятны большинству людей, ваш образ жизни многих пугает. Но когда приходит самый черный час, когда все золото мира не способно отвести беду – кто-то вспоминает ваши мелодии и строки. И поднимает голову. И бросает вызов злу, еще вчера казавшемуся неодолимым. И гибнет в неравном бою, но за ним встает другой, третий, четвертый… Знаешь, я буквально на днях нашла в Сети статью о войне и литературе. Там старик, воевавший во Французском Сопротивлении, рассказывал, что в те страшные годы его поддерживала и окрыляла книга о художнике Ван Гоге. А наши мальчики на полях Великой Отечественной носили в подсумках томики стихов Лермонтова и Симонова.
- Это слишком высокое сравнение, я, пожалуй, такого не достоин, - качнул головой Патер. – Просто надо было заблокировать коридор Времени перед очередным мерзавцем, возомнившим себя Властелином Мира. Ну, и есть, конечно, слабая надежда, что этим вмешательством в историю мы опять, хоть немного, но изменили мир к лучшему. И не случится Третьей Мировой войны или какого-нибудь еще вселенского катаклизма. А еще мне кажется, что в нас с Симоном взыграла кровь всех невинно убиенных и пострадавших.

- «Пепел Клааса стучит в мое сердце»?

- Не только. Здесь и колокол Бухенвальда, и расстрельные списки в Ялте… Извини, но я больше не хочу об этом говорить.

- Прости, ради Бога! Я не хотела, чтобы ты мне эту жуткую лекцию читал!

- Но моя роль в этой пьесе тебя интересовала?

  Лиза ласково коснулась его руки.

- Дура – потому что! Обещаю больше с вопросами не лезть! Разве только с утешениями.

Лизавета ласково погладила мужа по руке и положила голову ему на плечо. Патер только вздохнул, крепче обняв ее. И с тревогой подумал, что в Питере как раз начинаются  белые ночи, а шрам с его тела до конца не пропал. Что скажет Лиза, когда его увидит, даже представлять не хотелось!
- Придется просить Симона, чтобы он с Маргошей постоянно путался у нас под ногами, – подумал маэстро. – И они не оставляли нас наедине. Вот только – как я его об этом просить стану?!  В каких, пардоньте, выражениях? Это я Бэкки мог бы сказать – не пускайте нас в Священную Рощу!  Эх, хорошо быть Волком – обратился пару раз туда-сюда, и ты - как новенький.