Но лопнув, не упала бессильно на гриф, а росчерком золотой молнии взлетела перед глазами.
 И пространство раскололось на части, как четыре года назад!
Зрительный зал исчез, на мгновение Маргоша повисла в черной бездне между небом и землей… А потом что-то швырнуло ее вперед, и свет вспыхнул снова.

Теперь она стояла в незнакомой комнате, озаренной ярко горящими свечами. И на нее потрясенно смотрели два Симона! Оба бледные, в разорванных, окровавленных рубашках.
Маргоша отшатнулась и провела рукой по глазам.

  Увидев жену, каким-то чудом перенесшуюся в эту страшную реальность, Симон не обрадовался, а ужаснулся.

- Маргоша…  Нет! – потрясенно выдохнул он.

  И тут же понял, что выдал себя.
Лже-Симон опустил руку с пистолетом и улыбнулся девушке так ясно и открыто, что юноша заскрипел зубами от ненависти.

- Любимая! - ласково сказал двойник. - Ты здесь, со мной! Какое чудо!

- Нет! – дико закричал Симон. - Маргоша, не слушай его! Беги!!!

  Девушка переводила безумный взгляд с одного «Симона» на другого.

- Родная моя, - еще нежнее произнес враг. - Ты пришла сквозь все дали Пространства и Времени, чтобы выручить меня. Не слушай, что болтает этот самозванец. Пойдем со мной!

  И он протянул ей руку.

- Дура, спасайся скорее! – почти простонал Симон.

  Он не мог двинуться с места, опасаясь, что отравитель снова схватится за оружие.

– Уходи, пока не поздно, слышишь?!

  На мгновение девушка опустила глаза.
А потом вскинула голову, повернулась к двойнику и воскликнула:

- Любимый, как долго я тебя искала!

  И с этими словами кинулась к Лже-Симону, раскрывая ему объятия.

Обхватила двойника обеими руками, крепко прижалась к его груди…
И закричала в полный голос:

- Симон, беги! Я задержу его!

  Яростный вопль Лже-Симона был ей ответом. Он с силой оттолкнул девушку от себя и вскинул руку с пистолетом.
В тот же миг за стеной раздался оглушительный грохот!
Незаметная дверца распахнулась, и оттуда вылетел Патер.
Музыкант не успел понять, что происходит, но увидел нацеленное на девушку черное дуло. И бросился вперед, чтобы заслонить ее. Лишь на миг опередив   Симона.

  Ударил выстрел!
На белой рубашке вспыхнуло и расплылось алое пятно.
Патер пошатнулся и медленно осел на пол.
  Серая тень вырвалась из потайного коридора. Раздался короткий отчаянный крик – и Волчонок всем весом обрушился на врага.
Двойник рухнул, что-то мерзко треснуло, и Лже-Симон затих. 

Симон и Маргоша бросились к упавшему маэстро. Девушка, всхлипнув, опустилась на колени.
Патер попытался улыбнуться.

- Третий раз, – хрипло выдохнул он. - Теперь уже пуля. Ну, что, до встречи в Небесном Лесу, друзья?
Он закашлялся. Струйка крови потекла по закушенным губам.

- Не будет третьего раза! И на Небеса тебе еще рано!

  Симон решительно отстранил Маргошу.  И протянул вспыхнувшие золотым огнем ладони к ране Патера.
Видимо, ранение было очень тяжелым. Лицо юноши страшно напряглось и побледнело, на лбу проступили морщины. Девушке показалось, что в эти секунды Симон словно бы постарел на несколько десятков лет.
Повеяло леденящим холодом. Порыв ветра, невесть откуда залетевшего в подземелье, потушил одну свечу, другую…Маргоша вскрикнула. В глубине сумеречной комнаты отчетливо проступила высокая фигура в черно-лиловой мантии.
- Он – мой! Я должна была забрать его сто лет назад!
- НЕТ!!!
Симон вскинул голову, с ненавистью глядя на Госпожу. Она взмахнула костлявой рукой. В лицо юноше ударил ледяной, пахнущий склепом ветер.
Целительный золотой свет заметался, грозя погаснуть.
Но Маргоша обняла Симона, прижалась щекой к его щеке, пытаясь передать ему хоть каплю своего тепла.
Серый Волчонок, сверкнув глазами, вскочил, заслоняя друзей, и грозно зарычал.
- Убирайся! – прозвенели в воздухе несказанные слова. – Где есть Любовь, там Смерти – нет!!!
И Госпожа невольно сделала шаг назад.
А золотое сияние, льющееся из-под пальцев Симона, полыхнуло маленьким костром.
 И в этом сиянии страшное алое пятно вдруг начало уменьшаться, бледнеть.
Края раны соединялись, словно бы их зашивал невидимый хирург. И через пару мгновений она исчезла, оставив на груди свежий шрам.
Черный силуэт растаял, оставив на стене потеки инея.
 Патер медленно поднял голову, привстал, коснулся шрама рукой, словно не веря исцелению. Потом глубоко вздохнул и твердо сказал:

- Лизавете – ни слова! Узнает, прибьет меня вторично – и никакая твоя сила не поможет.

  И тут все, наконец-то, кинулись друг к другу в объятия!

Когда первые слезы были вытерты, а слова радости сказаны, обратившаяся Бэкки удивленно оглянулась.

- А где Том?

- И, кстати, где чертов самозванец-аптекарь? – подхватил Симон.

- Я тут, - хмуро донеслось из темного угла.

Друзья бросились туда.
Том стоял над неподвижно распростертым телом Бомелиуса, вновь принявшего, свой прежний облик. Шея лже-лекаря была неестественно вывернута, а рядом валялся разряженный пистолет.
Том поднял на друзей потемневшие глаза:

- Это я его убил, да?

  Симон не стал разуверять мальчишку и врать ему про несчастный случай.

Просто крепко обнял Волчонка и тихо сказал ему:

- Спасибо. Ты всех нас спас.

  Том шумно вздохнул и опустил голову. Патер положил руку ему на плечо.

- Помнишь, я сказал тебе, что успеешь еще навоеваться? Жаль, но твой первый бой и первый убитый враг случился раньше, чем, может, следовало бы. Я понимаю, тебе нелегко все это осознать. Но ты действовал, как настоящий мужчина, бросаясь в атаку и защищая друзей.

- А если бы у этого урода был второй пистолет?! – тут же вскинулась Бэкки. - Том, миленький, ты же жизнью своей рисковал!

- Да ла-адно, хватит меня успокаивать, - буркнул Волчонок.

  Но лицо его немного прояснилось.

- И вы мне, расскажете, наконец, что здесь вообще было?

- Кстати, а как ты догадался, на кого нужно бросаться? – поинтересовался Симон, закончив краткие объяснения. – Этот монстр ведь принял мой облик.

 Том недоуменно заморгал.

- Как это - твой?! Я увидел гнусного старикашку, который выстрелил в маэстро. Причем тут ты?!

- Видишь ли, у Оборотней такой Дар, - пояснил Патер. - Они проникают взглядом в душу человека. И никакое черное колдовство никогда не затуманит их разум.

- Ну, с Волчатами мне все ясно, - кивнул Симон.

  И еще крепче обнял Маргошу.

- Ну, а ты, любимая, как догадалась, кто из нас - настоящий?

- Все очень просто, родной мой! – вздохнула девушка, проведя рукой по его спутанным волосам. - Только ты в момент смертельной опасности мог обозвать меня дурой. Шучу! На самом деле, я все поняла сразу. Ты же не просто гнал меня от себя. Ты был готов погибнуть, лишь бы не пострадала я! А теперь мы все живы -здоровы, и пора возвращаться домой!
- Да-да, давайте уйдем скорее из этого ужасного места! – жалобно попросила Бэкки.
Девочка, поморщившись, бросила взгляд туда, где лежало тело бывшего аптекаря. Но там уже ничего не было, кроме горки серой пыли.

- Так часто происходит с чернокнижниками, - заметил Симон, доставая браслет из горстки праха. – Но потерпите еще пару минут, девочки! Я хочу уничтожить проклятые эликсиры злодея. Чтоб они никогда больше не попали в злые руки!
И шкатулка со страшными зельями полетела в огонь камина. Она вспыхнула, и склянки лопнули с противным дребезгом. Вслед за шкатулкой в пламя отправилась куча пожелтевших манускриптов.
- Вот теперь – домой!
Симон торжествующе улыбнулся и крепче прижал к себе Маргошу.
- Эй, ребята, вы сможете построить Лунную Дорогу именно сейчас?
Волчата переглянулись.
- Мы-то сможем, - не очень уверенно произнес Том. – Главное, чтобы вы смогли на ней удержаться!
- Дядя Эдвин и мама – еле удержались, - виновато пробормотала Бэкки.
Друзья снова переглянулись, на этот раз встревоженно.
- Когда-то я распахнула Грани Миров – музыкой и Словом, - быстро произнесла Маргоша. – Вот если бы и сейчас  так…

- Музыкой и Словом…- эхом повторил ее слова Патер.
Он провел руками по лицу. Симон поймал его измученный и непреклонный взгляд. И заметил в его глазах то же, что видел и чувствовал сейчас сам.

Меч, поднятый над головой короля Карла. Огонь над зелеными долинами Ирландии. Солдат, избивающих Глэдис и ее мать. Крики и рыдания сотен людей, переполненные тюрьмы. А дальше, столетия спустя – толпа, штурмующая Зимний, колючая проволока, бараки Освенцима, тень свастики над Европой…

Маэстро рванул со стола чистый лист.
- Всем любителям государственных переворотов – посвящается! – глухо выдохнул он.

И алая, как кровь, капля чернил упала на белый лист.

Со времен Дантона или Люция,
Возникая трещиной над бездной,
Бархатной не будет революция,
Навсегда останется железной.
Тиранией кончится и бедами

Вольнодумцев дерзкое броженье:
Следом за недолгими победами
Долгое наступит пораженье.
Революция несовместима с розами,
С венчиком над теменем Христовым –
Это горы трупов неопознанных,
Детский плач и пыточные стоны.
Не успеют юные состариться,
К лучшему увидев перемены. 
Тот, кто был никем, никем останется,
Остальные – сгинут непременно.
Милости у Бога не выпрашивай,
Храм не строить на крови напрасной.
Революция не может быть оранжевой –
Революция бывает только красной.

  Патер окончил стих и с силой поставил точку.

Эта точка вдруг сверкнула ослепительной звездой.
Комната вокруг померкла, камин и свечи погасли сами собой. Алые буквы закрутились на белом листе, сорвались с него и закружились вокруг друзей, окутывая их сияющей спиралью.
А потом лист бумаги вырос перед их глазами, стремительно начал темнеть, и вот уже перед друзьями открылась непроглядно черное космическое пространство, наполненное росчерками далеких звезд.
Пол под ногами тоже вдруг растаял, и все почувствовали, что летят в бездну. Симон прижал к себе, испуганно вскрикнувшую Маргошу, Патер обнял Волчат…

Но в тот же миг их окутало теплое серебристое сияние. И сверкающая сотнями алмазных граней Лунная Дорога прочно и надежно легла под ногами.

- Ура! Дядя Томас нас нашел! – завопили Том и Бэкки. - Бежим скорее!

  Далеко бежать не пришлось. Лунная Дорога сама, как волшебный ковер, изогнулась и заскользила под их ногами. А потом вспыхнула и рассыпалась хрустальным фейерверком. И все увидели знакомую комнату на Углу Невского, чуть осунувшегося, но радостно машущего друзьям Томаса  и рванувшуюся навстречу Патеру  -  Лизавету.

- И как это у вас получилось? – изумленно пробормотал Симон.

- Мы расскажем, – хохотнул Оборотень, обнимая Волчат. – В общем, дело было так…