Я шёл, кутаясь в плащ и привычно рассматривая тусклую невзрачную улицу. Я здесь уже очень, очень давно и всё никак не могу привыкнуть к этим серым домам, серым тучам, что зацепились за их крыши, серым струям бесконечного дождя, вымывающего всё: серый асфальт, блёклую поникшую траву, серые костюмы и серые плащи… Иногда мне кажется, что и лица у людей серые. Но нет. Просто вечером нет солнечного света, а фонари делают краски неестественными и блёклыми. Почему здесь даже фонари серые? Я вздохнул и посмотрел на небо, чуть отклонив зонтик. Просвета не было. По щеке потекла холодная капля дождя, рисуя дорогу безысходности. В такси, которое я поймал, был такой серьезный водитель, что шутить сразу расхотелось. Он даже не кивнул, когда я назвал адрес, а сразу рванул и лихо встроился в местный трафик. Всю дорогу он молчал, напряжённо думая о чём-то. Так напряжённо, что брови нависли над ресницами как грозовые тучи над утёсом носа. Он даже не бурчал и не напевал песенку. Довершала картину уныния магнитола. Диктор местной радиостанции так монотонно читал новости, что я пару раз зевнул и клюнул носом. Если бы не выбоины, невесть откуда встречающиеся на этих великолепных, почти идеальных дорогах, я бы точно задремал.
    «Откуда берутся эти ямы?» - в который раз подумал я. Может быть это дело рук неизвестной, глубоко законспирированной подпольной террористической организации? Дороги в этом городе были великолепны. Техника, которую я видел совершенна. А ямы с назойливой постоянностью появлялись то тут, то там. Я читал в местных газетах, что ни учёные, ни инженеры не могли объяснить этот феномен. А люди… Странные здесь живут люди. Им было всё равно. Как только появлялась выбоина, они спокойно брались за отбойные молотки и лопаты, привозили дорожную технику и спокойно и уверенно латали дорогу. Казалось, их ничто не может вывести из себя. Я видел однажды, как провал образовался прямо на только что отремонтированном участке. И что вы думаете? Они хлопали себя широкими сильными рукам с пятнами солярки по крепким ногам в широких штанинах и кричали на всю улицу? Вовсе нет. Они спокойно развернулись и продолжили работу. А закончив, так же спокойно собрались и уехали. Каждый думал о своём и глядел как бы внутрь себя. Мне иногда казалось, что упади кто-нибудь из них из ремонтного автомобиля – никто и не заметит. Но это было не так. Работы были здесь организованы совершенно. Всё делалось в срок, качественно и надёжно. «Ну да. Как и должно быть на самом деле, - подумал я, - почему же у нас всегда находится тысяча и одна причина что-то недоделать, что-то сделать не так, нарушить технологию, сроки, бюджет… Да, наши инженеры бурно переживают срывы поставок и ругаются с начальством так, что не выдерживают сотовые телефоны. Взрывается батарейка. А толка нет. Дороги наши - это настолько заскорузлая проблема, что о ней уже пословицы складывают. И всё же, я бы не хотел жить в этом идеальном, но таком сером и блёклом мире.
    Мы подъехали к бару «Пурпл Рэйн», и я отпустил такси, не забыв про чаевые. Впрочем, если бы я и расплатился по счётчику, таксист всё равно не произнёс бы ни слова. Я был в этом уверен. Скучный швейцар открыл передо мной двери, и я прошёл к гардеробу, завешанному мокрыми плащами. В воздухе пахло серой сыростью. Я взглянул на старика с номерками. 
    - Давайте ваш плащ, пожалуйста. 
    - Много сегодня народа? 
    - Почти все места заняты, но ваш столик в кабинете сервирован и ждёт вас. 
    - У меня будет сегодня гость. 
    - Хорошо. Я провожу его к вам. 
    «Ну почему, почему!!! Почему их никогда ничего не интересует? Ведь он даже не спросил, как его зовут или как он одет. Как выглядит или как представится. И ведь что интересно! Он всё сделает чётко, как по часам. Встретит, приведёт, пододвинет стул. Как это у них так всё складно выходит? Непостижимо…» Стол был накрыт в полном соответствии с моими пристрастиями. Я начал с виски бурбон со льдом и сигары. Задумался, разглядывая сквозь струйки сизо-серого ароматного дымка салаты и холодные закуски. Не укрылся от моего внимательного взгляда и роскошный, начинающий таять холодец. С пятнами белого жгучего хрена, но не чистого снежного цвета, а скорее оттенка слоновая кость. «Эх, растает совсем, пока мы до водочки доберёмся. Где же Эльдар?» 
    Темирбеков не заставил себя долго ждать. Я не успел докурить сигару, как услышал сладкий, как малина, вкрадчивый голос: «Тук-тук! Кто в домике живёт?» И наш кабинет стал шире и светлее. Только я никак не мог понять, отчего? То ли от его ослепительной чарующей улыбки, то ли от лысины, сверкающей как солнце в зените? В любом случае я был безумно рад его видеть. Обнял, посадил напротив и, зная его странный вкус, налил в бокал белого грузинского вина. 
    - Ты почему такой невесёлый? – делая ударение на последнем слове, спросил Эльдар. 
    - Да уж. Тут повеселишься. На полторы тысячи квадратных километров ни одной души! 
    - Вах-вах! Такой большой участок! И что? Столько людей и не одной души? Вай-вай-вай. Нехорошо, - он покачал головой, и его восторженная улыбка растворилась под маской озабоченности. 
    - Ты сейчас стал так похож на них. Не хочешь улыбаться, так хоть матернулся бы, что ли… 
    - Зачем, слушай, за таким столом ругаться? 
    - Ну… хоть какое-то проявление чувств. Соскучился я по живому. А, ладно. У тебя-то как дела? 
    - Да хорошо всё. Спасибо. Хорошо. Участок у меня поменьше, конечно. Да. Хороший участок. Тихий, красивый. 
    Я прыснул, не удержавшись, и пригубил клюквенный морс, чтоб не поперхнуться. 
    - Тихий?! Ну ты скажешь тоже, Эльдар. Тихий. Да тут вся планета – тихая. Тихо как в гробу. Нажраться только осталось да уснуть у себя в каморке мертвецким сном. 
    - Не гневи Бога, Иван. Уж кому-кому, как не нам с тобой, знать, какие места бывают в этой бесконечной вселенной… 
    - Ты прав, Эльдар. 
    Я посуровел, вспоминая погибших друзей. 
    - И всё же, я бы с удовольствием променял эту службу на любой, слышишь, на любой самый задрипаный уголок этого бренного мира. Тошно здесь, понимаешь? Тошно. Жить не хочется. 
    - Типун тебе на язык! Ты много пьёшь. Это плохо, Иван, очень плохо. Тебе сколько здесь осталось? 
    - Ещё три года. Три чёртовых мокрых серых безысходных года. Ещё три года я буду вставать каждый чёртов день и видеть эти бесконечные унылые лица, вяло плетущиеся на работу утром и с работы вечером. Каждый божий день из этих бесконечных, как лента Мёбиуса, трёх лет. И ничего, понимаешь, Эльдар, ничего, совсем ничего здесь не происходит. Ни-че-го. Пустышка. Ноль. Пфыф. – 
    И я выпустил колечко дыма. 
    - Ну не такие уж они пустышка, - немножко не по-русски сказал Темирбеков. - У них прекрасно развиты технологии. Ответственность на высоте. Многие, да что там, почти все проекты они выполняют успешнее и эффективнее нас, таких высокоорганизованных и гармоничных личностей. Вот ты Иван, ты – гармоничная личность? 
    Я задумался. 
    - Допустим. 
    - Нет, Иван, так не пойдёт. Ты лукавишь, - хитро сощурил глаза Эльдар и погрозил мне пальцем. 
    - Ты прекрасно знаешь, что ты интеллектуальный, да? Образованный, да? и даже интеллигентный человек. Да? Сильный боец при этом, между прочим. Но не гармоничный. Нет в тебе равновесия душевного. То тёмные силы перевесят, то светлые. Мечешься ты. Как рыбка в аквариуме, пытаясь убежать от сачка. А кто мечется, тот обязательно попадётся. Да. Это я точно тебе говорю. Надо быть спокойным. Как в воинских единоборствах. Надо найти свою точку равновесия. Даже на краю пропасти, даже стоя на одной ноге. Глубоко вздохнуть и сделать своё дело. Да. Это хорошо. Это хорошо, когда человек делает своё дело. Когда он доволен результатом. Это правильно. 
    - Когда ты волнуешься, я перестаю понимать твой русский язык. 
    - Это ничего. Это не страшно. Ведь главное-то ты понял? «По-о-о-о-нял», – потянул он, опять сощурив и без того раскосые глаза. Я налил ему вина, и мы чокнулись. 
    - Понял, говоришь? Ничего я не понял. Ты восточный человек, и поиск точки душевного равновесия очень хорошо вписывается в твою ментальность. Но, я тебе не верю, Эльдар. Прости, но не верю. Нет, не подумай плохого, я понимаю, что мы делаем нужное, хорошее и, возможно, даже справедливое дело. Понимаю. Но не верю. Ты только изображаешь спокойствие. Только делаешь вид. Я-то тебя знаю. В душе у тебя, глубоко-глубоко, идёт такая борьба, такой взрыв эмоций, что дай Бог каждому. Ты просто умеешь их сдерживать. А у меня, Эльдар, у меня этого отчаяния столько накопилось, что оно через край выплёскивается и тебя задевает. 
    - Ты боец, Иван, - показал он на меня пальцами с зажатыми в них такой солнечной курагой, – Боец. Да. И я знаю, что я твой друг. Просто старый надёжный друг, которому можно пожаловаться на судьбу. Тебе нужна жилетка. Или девушка. Я знаю, ты и не такое ещё выдюжишь. Знаю, да. Давай, за женщин! – он протянул бокал с белым вином, а я налил себе водки из запотевшей бутылки. «Да, слишком рано я сегодня до холодца добрался. Так и спиться недолго…» Мы замолчали. Через полуприкрытую шторку кабинета была видна сцена. А на ней девушка в светло-сером облегающем трико танцевала. Хотя… Это было больше похоже на гимнастику. Она изображала фигуры, замирала на мгновение и меняла позу. Музыка ритмичная и какая-то рваная чеканила ритм без какой-либо мелодии. Люди слушали. В основном. Другие ели, не обращая абсолютно никакого вниманию на танцовщицу. Либо слушали, либо ели. Никаких других действий. Аплодисменты. Все дружно повернулись и стали методично стучать вилками и ножами. 
    - Мне кажется иногда, ещё чуть-чуть и я их возненавижу. Мне уже сейчас хочется кричать им, что они уроды, дебилы и просто козлы. 
    - Ты же не кричишь? Ты сильный. И умный. Ты справишься. У меня недавно были гости. Оттуда, – он показал на потолок, и я инстинктивно проводил его жест взглядом, - это тебе. 
    Он протянул мне свёрток. Мне показалось, что это книга. Прямоугольник, завёрнутый в обёрточную бумагу, очень подходил по размерам и весу. Я вздохнул и небрежно бросил его на соседний стул. Эльдар проводил его взглядом. 
    - Зря ты так. 
    - Я совсем не могу читать. Давеча раскрыл томик так любимого мной Экзюпери. И закрыл. Я не могу здесь читать. Совсем. Иногда мне кажется, что мой мозг растворился. 
    - В водке? 
    - Дурак. Атрофировался. Совсем. Я становлюсь таким же, как они. Бесчувственным. 
    - Зачем так говоришь? Это мы должны делать их другими. Это плохо. Очень плохо. 
    - Мы?! – вспылил я, - Мы должны? Да ничего мы никому не должны. Они счастливы, понимаешь, Эльдар, сча-стли-вы! По-своему. Очень странно. Но они счастливы. И развиваются куда быстрее нас. Ну хорошо, пусть не быстрее. Зато стабильно и методично. И без ошибок. Без геноцида и без войн. Без революций и скачков. Стабильно. Они нас перегонят. Перегонят! Эльдар, понимаешь? Они нас пе-ре-го-нят. И прилетят к нам, чтобы изменить нас. Сделать нас правильными. И ты знаешь, я думаю, они это сделают куда эффективнее и лучше, чем мы. 
    - Ну, это уже фантазии. Сказки. Посмотри на них – какое это счастье? Они же биороботы. Ходячие компьютеры. Ни чувств, ни эмоций. Нет, я думаю, они глубоко несчастны. Я вот, напротив, не понимаю, почему нам не дадут карт-бланш? За пару лет мы бы изменили их мир. Они бы научились переживать, чувствовать чужую боль, радоваться… 
    - Страдать от любви, рыдать на похоронах, мучиться от бессилия помочь близким, трудиться до изнеможения, не в силах заработать даже на кусок хлеба... Они узнают столько горя, что никакая радость не смоет их слёзы. А сейчас они живут ровно. Спокойно. Счастливо. 
    - Счастливо? Ты серьёзно, Иван? 
    - Эльдар, а что такое, по-твоему, «счастье»? 
    Темирбеков откинулся на спинку стула и стал внимательно меня разглядывать. Что-то нехорошее сквозило в его взгляде. Что-то страшное. Жестокое. Повисла пауза. Я выпил, закусив холодцом с хреном, и стал подчищать вилкой растаявшее желе студня. Получалось не очень. Но вкус сдобренного хреном холодца был великолепен. И я, вытянув губу, тянулся к вилке, наклонялся, но всё же пропустил пару капель, украсивших мои новые брюки жирными разводами. «Надо их солью присыпать, - подумал я, вспоминая мамины советы, но вместо этого откинулся на спинку стула и поднял глаза на Эльдара. Выражение его лица мне не понравилось. 
    - Да. Вот такая я свинья. Мерзкая жирная свинья. Да. Но я живой. Понимаешь, Эльдар, я живой! Мне плохо, у меня душа болит! – Возникший словно ниоткуда официант посыпал брючину солью и поменял мне салфетку. 
    - Иван. Тебе надо собраться с силами. А то у тебя не душа, а печень заболит. Ну в самом деле? Ну что такого страшного в этом городе? Отличные дороги, великолепные мастера. А одни только повара чего стоят! По-моему, лучшие на планете. Ну да, здесь не так часто происходят какие-нибудь события, новости… Но знаешь, Иван, - он наклонился и заговорил мне прямо в лицо, - я лучше здесь буду чай зелёный пить и слушать про успехи в области освоения и темпах развития транспортной инфраструктуры каждый день, три раза в сутки, утром, днём и вечером, чем читать военные сводки и писать похоронки на своих друзей где-нибудь на Массаракше. А ты… ты просто слабак. Сколько ты написал вчера отчётов? 
    - Написал? Ахахахахах!!! - Я громко, нарочито громко рассмеялся. - Ско-пи-ро-вал! Скопировал. Понимаешь, Эльдар, я их копирую. А какой смысл? За последние семь лет на моём участке не было ни души. 
    - Тебе надо поучиться у местных серьёзному и ответственному отношению к порученному делу. Мы не можем, просто не вправе прекращать работу. Да что там! Ты ведь и сам знаешь, что такое душа. Одна живая душа может перевернуть этот мир! Сделать его счастливым и гармоничным! Вселить в него жизнь. Веру, надежду, любовь… 
    - Счастливым? – я смотрел на Эльдара, и его силуэт начал расплываться, – счастливым, говоришь? Так они и так счастливы. Как ты не понимаешь, Эльдар? Мы делаем одну громадную ошибку. Такую ошибку, которая уничтожит нас как вид. Нам не счастливыми их надо делать, нет. Нам надо защищаться от них, бежать, строить заслоны и крепости, таможни и пропускные пункты. И всё равно эта зараза проникнет к нам и уничтожит нашу цивилизацию. Зараза, которой нет. Вирус, которого не существует. Несуществующая душа. Отсутствие эмоций. Они сожрут нас, Эльдар, как людоед младенца. А мы… мы даже пикнуть не успеем. Знаешь, почему я пью? Я – полевой командир, лидер западного освободительного движения, непобедимый и неубиваемый «Барс»? Знаешь?! Мне не в кого стрелять. Эльдар, здесь нет врагов. Здесь все счастливы. Здесь у всех всё одинаково хорошо. Здесь нет врагов. И это «нет», это ползучее, сволочное «ничто» меня убивает. 
    Я выпил не закусывая. И добавил уже совершенно спокойным голосом: 
    - Спасибо, что приехал. Мне надо было выговориться. Я знаю, ты не будешь писать отчёт туда (я показал пальцем наверх). Поэтому я приглашаю иногда к себе старого боевого друга. Сам-то ты как? 
    - Я? Я хорошо. Много читаю. Вот надумал диссертацию писать. 
    - Да ну?! Да ты, брат вояка, теперь учёный! Рад за тебя, рад. Ладно, не принимай близко к сердцу эти сопли. Сдюжу я. Не впервой. Давай, пока! 
    Я пожал его крепкую руку и вышел под дождь без плаща. Тотчас выскочил гардеробщик и швейцар раскрыл зонт. Лишь пара капель успели коснуться моего разгорячённого лица. Распахнулась дверца такси. Я посмотрел наверх. Темнота. Захотелось выть волком, но я сжал зубы и грузно плюхнулся на заднее сидение. 
    - 7 квартал, строение 41328. 
    - Хорошо. 
    Я вздрогнул. И рассмотрел спину водителя. Щупленький, узкоплечий… Совсем не соперник мне, боевому офицеру. Попытался заговорить:
    - Огоньку не найдётся? Кажется, я оставил зажигалку в кабаке. 
    Водитель молча и не оборачиваясь протянул мне руку. Я уже было потянулся к ней, но понял, что он не даёт, а показывает, где можно найти прикурить. Мне стало спокойнее. 
    - Вы разговорчивый, - попробовал поддержать я беседу. 
    «А вдруг? Кто знает, в каких иногда удивительных телах загорается огонёк души». 
    - Новая инструкция от двенадцатого пятого девяносто пятого. В целях улучшения и расширения. 
    - Понятно, - грустно потянул я, поудобнее устраиваясь на сидении. 
    Ответа можно было не ждать. Ни ответа, ни продолжения беседы не последует. Я это слишком хорошо усвоил. За эти чёртовы семь лет, пропитанных серыми нескончаемыми дождями. Машина изредка подскакивала на мелких ямах и объезжала свежие провалы, выхватывая фарами из тьмы серые невысокие здания неопределённой этажности. Крыши их тонули в дождевых облаках и тумане. Иногда попадались и дорогие дома, отделанные отполированным до блеска серым кимберлитом, и тогда казалось, что нам навстречу, прямо из дома, мчится другой автомобиль. А вот и вправду фары сверкнули. Я оглянулся и заметил точно такую же, как у нас, машину. Она следовала за нами на одном и том же расстоянии и в точности повторяла все наши повороты и перестроения. «Какая чушь, – подумал я, – кому я тут нужен? Здесь и службы-то такой нет. Следить-то не за кем. Ерунда какая-то» 
    - Послушай, любезный, развернись, пожалуйста, я хочу забрать, всё-таки, свою зажигалку в кафе. 
    Водитель выполнил манёвр молча, как будто только и ждал этого. Машина последовала за нами. Я попросил ещё раз резко и нелогично поменять маршрут, но преследователи не отрывались. Волосы на загривке вздыбились. Это странная реакция на опасность даже приклеила ко мне кличку «Барс». «Барс опасность почуял», - шептались бойцы. И никогда меня это чувство не подводило. Что это? Ангел-хранитель, чуйка, интуиция – я не знал. Меня устраивало, что это работает. Я попросил остановиться за несколько метров до кафе у дома, который то ли строился уже невесть сколько времени, то ли вечно ремонтировался. «Удобно», - подумал я. Собственно, наличие замороженной несколько лет назад стройки и глубокого котлована во дворе были главными причинами выбора кафе «Пурпл Рэйн» для конспиративных встреч. Эльдар всегда смеялся: «Кого ты здесь боишься, командир? Ты же любого здесь одной левой, да что там, одним пальцем-мизинцем левой руки…? А? Да и нет здесь ни бандитов, ни контрразведчиков. Незачем им. Экономически нецелесообразно». Досмеялся. А всё же, я был прав. На Бога надейся, а сам не плошай. Я вышел из своего авто и подошёл к преследователям. 
    В машине был только водитель. Я постучал по боковому стеклу. Оно скрипнуло и лениво опустилось вниз. Тотчас капли дождя начали рисовать узор на кожаной обивке двери. 
    - Прикурить не найдётся – глуповато спросил, наклоняясь и не особенно задумываясь об изысках словесности или конспирации. Мужчина протянул мне зажигалку. Я схватил его за руку и заломил её об дверь. Другой я схватил его за плащ у самого горла и притянул к себе так, чтобы он не мог достать вторую руку. 
    - Чего тебе надо?! Ты зачем за мной следишь? На кого ты работаешь? Правительство? Разведка? Имя! – заорал я ему прямо в лицо. 
    - Я Николай. Коля. Транспортная компания номер 12457. Вот мой жетон. Я чем-то обидел вас? 
    Я посмотрел на него. Спокойное лицо. Ничего не выражающее. Ни страха, ни ненависти. Ни обиды или чувства мести. Ничего. Серые пустые глаза без тени эмоций. Смотрящие как бы не на тебя, а куда-то внутрь. Отпустил его. Он поправил форму. 
    - Я чем-то обидел вас? - повторил он вопрос. 
    - Иди к чёрту! 
    - Простите, я не понял. 
    - Да! Обидел! И ты, и все остальные дебилоиды. И город ваш сраный, и дожди эти бесконечные, - я присел на асфальт, закрыв лицо руками.
    - Вам плохо? Вызвать врача? Может быть, отвезти вас до дома? 
    - Нет, спасибо. Это был приступ. Простите, я немного болен.
    - Бывает.