– Здесь явно били бомбарды, чугунные.

  – Отчего же чугунные? Именно медные.

  – А Вы, сударь, видели осколки стекла?! Вы знаете, что это за стекло такое? Не знаете? Оно и видно. Пробить это волшебное стекло и оставить такие замечательные осколки могут именно чугунные бомбарды! – первый голос был очень убедителен.

  – Ну, о чём Вы говорите, милейший! – возражал второй голос. – Бомбарды, суть архаика. Бомбарды могут быть только медными. Как медный котелок!

  – А осколки-то, осколки!

  – Таких осколков в любом калейдоскопе навалом, А ежели Вы настаиваете на чугуне, то это могли быть мортиры, да и то…

  – Позвольте внести ясность, – вмешался третий голос. – Все замолчали. Пока ясность вносили, голоса стреляли глазами и скрипели половицами.

  – Ну, внесли ясность, и что? – обиженно протянул первый голос. – Внести-то внесли, а яснее не стало! – Вы что хотели сказать, что осколки не настоящие? Или бомбарды не чугунные? Или не бомбарды вовсе?!

  – Моё дело вносить ясность, а не судить о низменных материях! – сухо прошелестел третий голос.

  – Протестую! И прошу занести мой протест в протокол! – во втором голосе сквозило возмущение. – Мы рассуждаем об очень возвышенных материях. Математика и артиллерия – науки почти небесные.

  – Верно! – подтвердил второй голос. – Ясность они вносят, чего её вносить, когда и так ясно, что при таких осколках стекла…

  – Не может быть чугунной бомбарды! – радостно заключил второй голос.

  – Я вас всех сейчас рассужу! – прогромыхал четвёртый голос.

  – Чего?! – взвизгнул первый голос. – Кого это тут рассуживать собрались! – Мы сами кого хошь рассудим и в расход выведем!

  – А я рассужу! – четвёртый голос уже почти грохотал. – Я вас всех как рассужу, так мокрого места не останется! О бомбардах рассуждаете, мортирах, а на револьвер-то внимания не обратили!

  – Что револьвер?

  – Где револьвер?

  – Какой револьвер?

  – Такой, с правого фланга, длинноствольный!

  Повисла тишина. Тишина, она такая – повисла и висит себе, не её в этом вина. Висит себе и висит. Ждёт. Ждёт, пока не уберут. Или не прервут. А время шло, шло. В тишине. Потом ему надоело, и оно толкнуло одного из говоривших.

  – Но, даже если не бомбарды…

  – Я согласен на кулеврины…

  – Позвольте, я внесу ясность…

  – Вы уже вносили, лучше бы нормальным освещением озаботились…

  – А, осколки-то, осколки…

  Тишине это тоже надоело, и она разразилась настоящим грохотом. Голоса слегка ошалели и примолкли. Время еще немного пробежало, запыхалось, село на притолоку и стало ждать окончания разговора.

  – Ну ладно, – устало вздохнул первый голос. – Вы хотите сказать, что эти замечательные осколки стекла произведены выстрелом револьвера? Ничтожного револьвера?!

  – Вовсе не ничтожного, а длинноствольного! – авторитетно заявил четвёртый голос. – Его наличие указывает на эпоху. А стекло разбить могла и митральеза.

  – Чего тральеза?

  – Не ругайтесь тут!

  – Ишь, умник выискался!

  – Невежды! Митральеза, это – картечница…

  – Не козыряйте своей эрудицией!

  – Эпоха, а готический собор слева – не эпоха?

  – А костяк на полу вы видели?

  – Это вы про скелет?

  – Это в романах скелеты, а в науках, археологии, палеонтологии – костяк!

  – Давайте внесём ясность…

  – Вот сами и носите, что мы нанимались?!

  Время, как следует отдохнувшее, слезло с притолоки и всё вышло наружу. А через секунду, вновь появилось, ведя за руку ясность. И вдруг стало ясно-ясно. Наступила пауза. Наступила так, что кое-кого придавила. Они уже хотели взвизгнуть, но воцарилась тишина. Царить ей нравилось. Это тебе не висеть! Особенно, когда вокруг полная ясность.

  – Почему же никто из вас не заметил Женщину? Она уходит…

  – Ты чего шумишь? – прошептала тишина. – Здесь же я царю.

  – Это хорошо, это красиво… А шумели здесь эти четверо! Теперь они сбежали.

  – А ты кто?

  – Кто? Ещё не знаю… Снег идёт, время бежит, звездопад, тишина и ясность. Это очень-очень красиво…

  – Да, тишина – это красиво! – Задумчиво согласились все. В абсолютной тишине и полной ясности был слышен хруст осколков стекла, под подошвами убегавших вдаль голосов…..