Легенда о розе

– Да, вспомнилась легенда об эльфийской розе, – и поскольку в глазах слушателей промелькнул интерес, Роджер Боль довольно потер пухлые ладошки, и с пафосом начал рассказывать:

Давным-давно, на западе, у гномьих земель простирался великолепный лес. Деревья в нем достигали таких размеров, что их можно было сравнить с горами. В этом лесу обитали Эльфы. Высокие, статные и гордые, они никогда не покидали своё жилище, считая все остальные земли недостойными.

Эльфы не сильно жаловали все остальные народы, но пуще всех не любили гномов. Маленький народец часто доставлял обитателям леса хлопоты. Гномы срубали деревья, вытаптывали растения и оставляли после себя только грязь.

Но, как и во всех правилах, в этом тоже нашлось исключение – среди длинноухих обитателей леса жила Керотоэль, милая девушка с ярко-голубыми глазами и добрым сердцем.

Суть до дело, когда Керотоэль подросла, она стала часто покидать лес из любопытства. Забредая в горы, эльфийка даже и подумать не могла об опасности. В голубых глазах ребенка весь мир был прекрасным местом, где нет  злобы, насилия  и лжи. Керотоэль сидела на одной из веток могучего клена на опушке леса, когда увидела самое трагичное событие в своей жизни.

Уже никто и не вспомнит, как начался первый конфликт между гномами и эльфами, а те, кто вспомнит, скорее всего, соврут.  Но в истории этих народов навсегда остался день траура по погибшим в бойне на границе леса эльфов и гномьих гор. Около пяти тысяч воинов осталось лежать тогда в земле. Именно в тот день Керотоэль узнала, каким жестоким и кровавым может быть этот мир. В той битве на границе земель не было выживших.

Когда битва окончилась, а победителя не нашлось, эльфийская девочка вышла на поле боя. Она обходила тела, навсегда замершие в агонии смерти. Гномы, эльфы и всё, что от них осталось, предстало ей кровавым полотном на траве. Земля была багровой от крови. Слезы непрекращающимся ручьём текли из глаз Керотоэль. Дойдя до середины поля, она опустилась на колени, задыхаясь от запаха смерти и рыданий. Ей казалось, будто воздух стал красным и погустел. Три дня и три ночи, плакала Керотоэль над павшими.  На четвертый день, когда солнце осветило остывшие и посиневшие тела, у девочки уже не оставалось слёз, чтобы плакать. Но горечь эльфийки была такой сильной, что из её глаз потекла кровь.  

Она лилась и лилась, и каждая капля, поглощенная землей, превращалось в семечко красивейшей розы. Вскоре, всё вокруг Керотоэль сияло медно-огненными цветами. А сейчас, там все поле в этих цветах. Но в центре поля растёт одна роза, в лепестках которой можно встретить помимо медных еще и голубые оттенки.

Так вот, этот цветок, согласно легендам обладает очень сильной магией. А розы, которые растут вокруг него, могут исцелять раны и даже воскрешать тех, кто умер насильственной смертью.

Роджер оглядел всех и еще раз понюхал лепесток.

– Но вы знаете, – добавил торговец цветами. – Я считаю, что каждая легенда заслуживает того, чтобы оказаться правдой.  

Он аккуратно положил лепесток в карман, после чего грустно добавил:

– Хотя у меня, конечно, магических роз отродясь не было.

– Но это как сказать, – не согласился Михаэль, – Мы с Муфариком видели у вас талларскую розу, а уж в ней-то точно есть магическая составляющая.

Бойль открыл рот, чтобы возразить, но в этот момент лютня в руках Руфино издала тоскливый рвущий душу звук.

Все повернулись к трубодуру. А тот не обращая ни на кого внимания, запел:

О свете и мгле я хочу рассказать,

Что в камень навек вплетены,

И те, кто решился судьбу испытать,

Слова эти помнить должны:

Зеленая медь, первый шаг на пути,

Что сумрак рассвету отдал,

Заставь гибкий стебель сквозь медь прорасти,

Живое познает металл.

Второй шаг к грядущему, скрыт в лепестках

В них черную пыль положи,

Разбудишь ей голод и жажду цветка,

Что просит – отдать поспеши.

Последний же шаг – это кровь на клыках,

Твоя, или близких людей,

Отдай её с миром, запри в сердце страх,

И следуй дорогой своей…

– Кто-нибудь, уймите дурака! – простонал Барт, – Рука болит, а этот подлец нервы трепит! Или я сейчас встану и выбью из него дурь!

– Успокойтесь, пожалуйста, – заторопился зельевар, протягивая наемнику чашу, – Сейчас боль пройдет.

Рваный залпом осушил предложенный отвар, какое-то время недоуменно молчал, прислушиваясь к своим ощущениям, затем радостно завопил:

– Вот это люди! Вот это магия! Вот чему учиться нужно, парень! А ты уныние разводишь! Поешь полную чушь и бессмысленность! Какой-то набор слов! Какая к куркуру медь! Как стебель может сквозь медь прорасти?! Ты вообще понял, что спел?!

Руфино молчал, подтягивая струны. Лицо его было мрачным и сосредоточенным. Цыганка испуганно жалась к нему и вздрагивала.

– Я к тебе обращаюсь, комедиант, – Не унимался наемник, – Кто тебе тексты пишет?! Может, твоя безъязыкая подружка нашептывает?! Чего молчишь, дубина?! Черную пыль куда-то там положи! Черная пыль у тебя в башке!

– Действительно, – поддержал друга Джузеппе, – Руфино, мы здесь до ночи просидели, ожидая проклятый паром, а ты ни одной веселой песенки не спел. Вот, к примеру, знаешь песню про пиратку Стью? Ну эту:

Малышка Стью у моря жила,

Ой, мама –мама, у моря жила,

Малышка Стью сироткой была,

Ой, мама-мама, сироткой была…

– Не знаю! – рявкнул лютнист и чуть тише добавил: – И знать не желаю.

– Слыхал? – зло оскалился Рваный, – Веселых песен не знает! Поёт про клыки и черную пыль! Да он демон в человечьем обличье! Срубить ему башку, может из обрубка дым повалит?!

– Черной пылью называют данарский шунгит, – ни к кому не обращаясь промолвил Гарпилиус. Маг хмурился и ощупывал грудь, куда недавно вонзился клинок вампирши.

–  Что за камень? – заинтересовался Джузеппе. – Магический?

– Драгоценный? – прищурился Барт.

– Не магический и не драгоценный, – вздохнул старик, – Но многим тысячам людей спас жизнь.

– Расскажи, – попросил Смерч.

– Да чего рассказывать, – пожал плечами Гарпилиус, – Могу показать. Всегда ношу с собой. – он порылся в дорожной сумке и выудил из её недр гладкий черный камень, – Вот он.

– Дай сюда! – Барт сграбастал камень. Осторожно понюхал, помял и разочарованно вернул бывшему магу, – Дрянь какая-то, похож на древесный уголь. Да еще пачкается, зараза. Чего в нем ценного?

– Он имеет свойство очищать воду. – ответил Гарпилиус, – В данарских пустынях он есть у каждого кочевника. Его кладут в чашу, ждут сто ударов сердца, а потом пьют эту воду безбоязненно, только осадок выливают. Я поступаю так же. Ведь я много путешествую.

– А на отраву он действует? – заинтересовалась Ирмина.

Гарпилиус улыбнулся:

– В данарском халифате все вельможи кладут шунгит в кубки с вином. Клан отравителей там очень силен. Но я не верю, что он может справиться с ядом, разве только с очень слабым…

– Понятно, – поджала губы воительница, – Хорошей воды в Мефесе полно. В твоем камне не много пользы.

– Вот у нас чудаки собрались! – рассмеялся Барт, – Один поёт песни без всякого смысла, другой с собой таскает кусок засохшего дерьма. Можно было бы сфихнуться от скуки. Хорошо, еще нечисть нас тревожит – развлечение. А рука стала как новая – хоть сейчас в бой! Спасибо, Михаэль и Муфарик – век не забуду! – Рваный подмигнул Руфино, – Учись, дурак!