Пьяный крестьянин

- Ух, Мадлен, в жисть такого не видывал, - говорил заплетающимся языком русобородый крестьянин.

Не первый уже поднос разносила по кругу румяная трактирщица, сочно улыбаясь и поддакивая каждому посетителю. Кому, может, задержавшийся до утра паром и ударил по кошельку, но ей, хозяйке заведения чуть поодаль у переправы, с самого рассвета – сплошной барыш. Почаще б такие накладки…

А все потому что Альфред, хитрый гусь, построился у причала, и все к нему первому в «Три сокола» заходят, к ней же – если решили на пристани не останавливаться. Теперь же и у Альфреда места не хватит. Как только эта орава паром свой не потопила!

- Волки, ведьмы, вампирши, нетопыри эти… запамятовал, как звать. Представляешь, Мадлен?

Да-да, Мадлен представляет. Еще кружечку?

- То ль пьяным был, то ль привиделось. Куль с мукой на том берегу забыл. Невелик куль, да к куме с пустыми руками теперь. А о ночную пору и вовсе еле не поседел!

- Что было-то? – приостановилась Мадлен, похлопывая себя по юбке опустевшим подносом.

- Страсти зверские! Глядел я на тучи вверх, а вдруг из тех туч рожа вылезла!

- Чья?

- А кто ее ведает. Адова рожа, куркур – не иначе. Как начала дуть да дуть, потом обратно в себя ветер втягивать, так я едва в ейный ротище не улетел!

- Ох, кошмар! – с интересу, Мадлен даже села напротив, пока за столами пива не требовали. – И что было дальше?

- А вот, лечу я уже наверх, думаю: все, душа с телом рассталась, и меня всего вертит. Повернуло раз лицом к земле-матушке, гляжу: лежат на том берегу мои два куля с мукой. Рядышком лежат, тугие, хорошие, ух – как твои х-хруди…

Мадлен хихикнула и придвинула стул поближе.

- Я аж всплакнул. Так хотелось мне их забрать, так хотелось, что ну невмочь! Замахал я руками в воздухе – чую, как птица лечу – вниз, вниз, потом падать начал… как меня головой о куль вдарило – оказалось, он на пароме лежал.

- А второй рядом?

- На берегу второй остался. Но я и этот обнял, родименьки-ий! - своими лапищами крестьянин продемонстрировал, как обнял свою муку, на самом подходящем объекте, что рядом был. Мадлен немного посопротивлялась, не забывая поглядывать на столы – всем всего хватает? – и сдалась.

- Короче, приплыли мы все на пристань, народ, знамо дело, туда повалил, - махнул он рукой в сторону двери. – В «Соколы». Мне места не хватило. Ткнулся я к одному столу, к другому – нет, не хватило. А потом слышу разговор наших вояк и этого мага, как его… Грамматикуса. Сидят, пива не видят, болтают знаешь о чем? Чтоб к Алидоре сразу пойти, в святилище ейное.

- И чего?

- Так они демона бороть собрались! Нет, не все поначалу, вообще больше их там Грамматикус уговаривал, а наемники все отказывались. Ну и рыцарь там рядом был, красноречием пиво портил. А все – ни в какую. И тут Толий Кранк втиснулся. «Мне, - орет, - эта нечисть рыбу сгубила! Перед всем городом осрамила! Теперь, куда ни пойду – рыба тухнет. Так что я с вами иду, - твердит, - пропадай-ка даром моя телега со всеми бочками!»

- Толий Кранк? Демона бороть?! – от смеха Мадлен изогнулась так, что шлепнулась с колен крестьянина на пол. – Ха-ха-ха! – не переставала она, поднимаясь. – Этот демона пузом задавит! Хотела б я поглядеть на зрелище!

- Наемники-то его шугали, да он уперся. Опосля я слышал, как один с рваной губой говорит другому: «Да не гони ты его, Джуз, будет кому нам бухло оплачивать». Дальше я разговора не слышал – от жажды горло першило, а стоя пить - какой прок! Где твой эль, Мадлен?