Кто в детстве не мечтал отыскать сундук, наполненный золотыми пиастрами и артефактами? Ну, или что-нибудь в этом роде? Я вон, когда к бабушке жить переехал, весь дом перевернул. И в горнице пошарился, и на чердаке. А что?

Во-первых, такую мебель, как у нее я только в музее видел. Один буфет чего стоил! Здоровенный, с кучей ящичков, мозаикой на дверцах и какой-то весьма странной выдвижной доской на «фасаде». А в ящичках – просто первобытные вилки, щипчики для сахара и иголки для патефона, который уже лет пятьдесят

как на чердаке валяется. Причем, в разобранном виде. Подозреваю, что в нем еще бабкины братцы копались, ныне покойные. Во-вторых, я тогда много чего занятного обнаружил: утюги, в которые надо было горячие угольки сыпать, фотоаппарат старый – нажмешь на кнопочку – из него объектив выпрыгивает, в какую-то фигню гофрированную засунутый. Катушки для фотопленки – размером с мою ладонь. Самовар помятый – с медалями на боку. Впрочем, изыскания мои быстро закончились, по той причине, что на чердаке я еще и осиное гнездо нашел. И сдуру в него лыжной палкой потыкал. Потом меня,  придурка любознательного, еле до городской больницы довезти успели… Именно тогда, примчавшийся с Севера отец, сказал свою знаменитую фразу: «Не знаю, хорошо ли иметь детей? Так проблемно. Бюджет страдает. Психика вообще в мусор. Но зато – не скучно»!

В итоге, к походам в «закрома Родины» я с тех пор отношусь с некоторым опасением. Хотя понимаю, что в наших палестинах много чего интересного может быть. Вон сосед недавно колодец чистил и саблю революционную нашел. А из земли у нас время от времени монетки старинные выпрыгивают.

В общем, как вы уже поняли,  разбор сарайчика меня мало вдохновлял. Поэтому я предпочел заняться огородом. И дело доброе сделаю, и рядом буду – если что не так пойдет. Хотя лично я ни в какую «чупакабру» не верю. Ведь, если ее с филологической точки зрения рассматривать, то, что мы имеем? Согласно легенде, чупакабра убивает животных (преимущественно коз) и высасывает у них кровь. Дословный перевод – «козий вампир». КОЗИЙ!!! Значит, сей неизвестный науке зверь, должен был в нашем сарае селиться, а никак не у Агеевны. Потому, что коза – у нас! А у нее – корова!!! Опять же, буренка живет в хлеву, а не в сарае.

А хлев – у старушки на заднем дворе. И – практически в доме. Так уж у нее хозяйство устроено. Дети ейные однажды подсуетились, и все под одной крышей сделали. Чтобы старушке по улице зимой не шастать – ни на дойку, ни на горшок. Да и корова там такая, что любого забодает – хоть домового, хоть заезжего. Я по этой причине свою кринку с молоком всегда на крылечке или на кухне дожидался. И никто из-за печки на меня не выл и анекдотов скабрезных не рассказывал. Я вообще подозреваю, что ей вся эта чертовщина с пьяных глаз померещилась.

Герка под большим секретом рассказывал, что на этом самом огороде агеевские внуки по осени сумку с самогонным аппаратом откопали. Видать дед от нее его там прятал. Бабка, конечно, вопила – но не выбросила. Не иначе сама теперь втихушку гонит и попивает. А, ежели помножить похмелье на подчерпнутую из прессы инфу про «непознанное», то и результат получается плачевный.

Нет, я понимаю, конечно, что вещи надо где-то держать. Но все эти шкафчики на кухне с тремя наборами праздничного хрусталя и комплектом посуды на двенадцать персон, электрическим грилем и запасами гречки на случай экономического катаклизма, рано или поздно переполняются содержимым. И сначала тихо переезжают в какой-нибудь темный чулан, а потом – и в сарайчик. Даже книги оказываются в самых непредсказуемых местах. Да-да, бумажные книги! Как любила выражаться маменька, пытаясь, навести порядок в моей комнате:

- Давно ли ты, сынок, листал альбомы по искусству? А перечитывал любимых классиков? Ну, зачем, скажи,  тебе нужны эти свидетели прошлого века с пожелтевшими страницами ? Оставь под рукой детские книжки и школьные справочники. Остальные – спрячь!

  Ага! СПРЯЧЬ! Куда? На чердак? А то паукам скучно и почитать нечего? Впрочем, битву за библиотеку я тогда выиграл. Теперь, благодаря прошлой победе, могу спокойно готовиться к экзаменам. Интернет в нашем захолустье есть не всегда, а книжки – рядом. Но прочие вещи периодически жизнь отравляют. Что в доме делают ведра, грабли и лопаты – которым место в огороде, я не понимаю. Отец давно организовал для них хранилище рядом с грядками, но бабка все равно все в дом тащит. А вот подружка ее – из дому.

Чего только не валялось возле ее сарайчика! И ржавая пружинная кровать, и детская коляска, больше похожая на космический аппарат. И ошейник собачий – хотя пса у Агеевны никогда не было. Она только кошками интересовалась.

- И чиво с этим делать? – хмуро поинтересовался Герка, пнув загудевшую кровать.

  Я пожал плечами.

- Унеси для начала все это барахло от сарая подальше, да свали в кучу, чтоб под ногами не валялось. А я пока с грядками управлюсь.

Мда-а! Минут через пятнадцать после начала поливки, я понял, что дал маху, решив заняться огородом, вместо спокойной разборки прикопанного в сарае мусора. Лейка у Агеевны, конечно, имелась. Но старая, помятая и, главное, настолько громадная, что  меня в нее запросто можно было бы усадить. Поднять такого монстра я, конечно, не смог. Поэтому занялся насосом. Однако, и этот агрегат оказался с закидонами. То из-за обилия ржавчины он вдруг «зависал»  и воду качать отказывался. А то вдруг дергался несколько раз сам собой, и шланг выдавал такую струю, что бабкины грядки вмиг размывало. Как будто я из водяной помпы по ним палил. Бедные морковные грядки тут же превращались в месиво из грязи и ботвы. А свекольные хвостики шустро улетали в никуда аки пьяные матросы с палубы во время шторма. К тому же в одну морду и качать воду, и таскать по огороду чертов шланг, было несподручно. И я, произведя еще один ряд разрушений на несчастных грядках, в сердцах буркнул себе под нос подходящий к ситуации «шедевр» интернет-поэзии:

- Мам, для поэзии, искусства, не для работы создан май!

- Сынуля, гребаный филолог! Копай!

Хотя на дворе стояло начало июля, а в руках у меня был шланг, а не лопата.

Я вздохнул и позвал на помощь младшего брата. Он, кстати, уже успел, играючи, вытащить из сарая обитый кованым железом сундук, поломанную стремянку и большую коробку, битком набитую прочитанными номерами «Мира непознанного». Вид у Герки был недовольный, спасенная мною майка – вся в пыли и ошметках паутины. Он вытер грязной пятерней вспотевший лоб и сердито пробурчал:

- И нет там вовсе никакого домового. Видать, померещилось чего Агеевне, а мы тут загоняемся!

  После чего он скуксился, как трехлетка, у которого отобрали любимую погремушку, и жалобно проныл:

- Ску-учно! Копаюсь тут в пыли, а толку-то?

  Ой, беда! Прячьтесь, люди добрые, закрывайте двери на засовы! Затосковал наш богатырь, силушку ему девать некуда. Ну, ничего! Сейчас я младшего к насосу приставлю. Вот только шланг все равно таскать замучаюсь.
Тут я заметил за кустами белобрысую голову Васьки, и в моей начитанной голове мигом вспыхнула гениальная идея. Хм! А не применить ли мне незабвенный метод Тома Сойера для привлечения к труду этого оболтуса?
И я завопил:

- Эй, Васек! Подь сюды, быстро!

- Чиво надо? – без особого энтузиазма отозвался, подходя, мальчишка.

  Я старательно сделал «страшные глаза».

- Тс-с, не ори. Дело есть секретное! Хочешь из ружья старинного стрельнуть?

  Стоявший рядом Герка  удивленно на меня покосился, но ничего не сказал.

- Из какого-такого ружжа? – недоверчиво осведомился Васька.

  А меня уже несло вдохновение.

- Из настоящей фузеи старинной! С дулом -воронкой и серебряными штучками на прикладе. Как у киношных разбойников. Бабке Агеевне оно от прадеда досталось.

- Ого! Хочу, конечно! – радостно возопил пацан. – А где оно?

  Я сокрушенно развел руками.

- Где-то в сарае прикопано. Агеевна и не помнит уже, куда его засунула. Сказала, что если мы сарай ее разберем, то сами его и откопаем. А если еще и огород польем, так бабка нам из того ружья пострелять разрешит.

  Глаза Васьки опять сделались круглыми, как пятаки. Герка догадался, к чему я клоню, и усиленно закивал, подтверждая мои слова.
Я, конечно, понимал, что обманывать детей нехорошо. Но надеялся, что в недрах сарая все равно отыщется какая-нибудь занятная старинная штука. И мы вручим ее пацану в награду за труды.
Васька кинулся к шаткому строению, как пчела к родному улью.  Герка успел поймать его за шиворот.

- Погодь! – важно сказал он. – Сперва бабкин огород полить надо.

  И брат старательно заскрипел старым насосом. Я сунул шланг рвущемуся к «труду и обороне» Ваське  и со вздохом облегчения оперся о замшелую стену сарая. Герка принялся командовать мальчишкой, как генерал – адъютантом, и, похоже, уже забыл про скуку.

Я заглянул в темную глубину бабкиной развалюхи. Надо все-таки там покопаться, раз обещали. Братец, вроде как, все тяжелое оттуда вынес, значит, мне надрываться не придется.
Я зашел в сарай. Светлый квадрат открытой двери остался за спиной. В солнечном луче плясали пылинки, со стен свисала паутина, и остатки старой пакли, которой когда-то были заткнуты щели. Я неуверенно сделал пару шагов. После яркого летнего дня полумрак внутри сарая показался мне особенно густым.
Голоса Герки и Васьки отдалились. Наверно, ребята перешли к поливке дальней части огорода. Я потоптался на месте, потер глаза. Было тихо, только где-то нудно жужжала попавшая в тенета муха. И вдруг посреди этой тишины раздался хриплый зловещий голос:

- ЭТО МОИ ГЛАЗКИ!!! Я ВИЖУ-У ТЕБЯ-Я!!!!

  В тот же миг прямо передо мной во мраке вспыхнули ярко-желтым светом два круглых, как у совы глаза!
Я вскрикнул и отшатнулся! Неведомое чудовище тут же разразилось поистине сатанинским хохотом.

- Ге-ерка! – завопил я, ничего не понимая и от этого пугаясь еще больше.

- Чиво тут?! – брат пулей влетел в сарай. - Ой, м-мать родная!

  Хохот стал громче, перерастая в заливистый визг.

- Мочи его! – заорал я, плохо понимая, что вообще говорю.

  И мощная струя ледяной воды чуть не сбила меня с ног! Братец понял команду буквально, и, выскочив обратно, с силой качнул насос.
 Васька, сам вереща от ужаса, еле сдерживал в руках бешено пляшущий шланг. Струя воды, металась и извивалась безумной змеей, билась о стены и потолок сарая. В стороны летели сбитые с мест обломки посуды, куски дерева. Зловещий хохот захлебнулся. Желтые глаза погасли, и на меня рухнуло нечто мокрое и лохматое.

- А-а-а! – на остатке дыхания завопил я, пытаясь выбраться из-под поверженного монстра.

  Васька отбросил шланг и вместе с Геркой кинулись ко мне на помощь.

Братец отшвырнул мохнатую жуть в сторону.
Я встал, слегка покачнувшись, и обнаружил валяющуюся у своих ног… огромную игрушечную обезьяну.
Должно быть, внуки Агеевны, уезжая, забыли у бабушки своего любимого Кинг-Конга. Старушка утащила его вместе с остальным барахлом в сарай. А от сырости батарейки игрушечного чудища стали глючить, и чертова горилла начала включаться сама по себе, то моргая глазами, то болтая, что ни попадя. Вот вам и «домовой»!
Все эти соображения я высказал ребятам, когда мы, мокрые и обалдевшие, сидели на бревнышке возле огорода и грелись на солнышке.

Герка озадаченно покрутил головой.

- Фигассе, игрушечки у бабкиных внучков. Гы! Прям, как в анекдоте: « Новая игрушка – заводная обезьянка. Вставляешь в нее ключик, а она начинает истошно орать: «Гаааады, прямо в позвоночник!!!»

  Я хмыкнул. Чувство юмора у моего братца тоже было своеобразное. А на Ваську вся эта история подействовала странным образом. Он подбежал к распростертому возле двери Кинг-Конгу и принялся гладить его, жалостливо что-то причитая. А потом сказал со слабой надеждой:

- А можно я гориллку к себе домой возьму? Агеевне она все равно не нужна, а внуки бабкины  когда еще вернутся!

  Герка вопросительно посмотрел на меня.

- Думаю, можно, - вздохнул я. - Только высуши сперва. И давай-ка я из нее батарейки выну. Ты ж не хочешь, чтоб твои родители на всю жизнь заиками остались?

- Не-ет! – расплылся в довольной улыбке мальчишка.

  Васька утащил домой обезвреженного монстра. А вернувшаяся Агеевна заглянула в сарай и радостно всплеснула руками.

- Ах вы, умницы мои! Ай, работнички! И вынесли все ненужное, и пол со стенами даже вымыли. И домового злобного не испужались! Вот спасибочки вам за это.

  Мы с Геркой гордо кивнули, а потом не выдержали и заржали в два голоса.

Кстати, эта история имела приятное окончание. Вечером Агеевна притащила к нам домой огромную крынку молока и долго хвалила нас с братом за помощь, причем  так вдохновенно, что  отец в кои-то веки посмотрел на меня удивленно и одобрительно. А наша старушка еще много дней ходила по деревне и гордо рассказывала всем встречным о том,  как в ее стареньком сарае открылся портал в параллельный мир, как оттуда пачками полезли гоблины, но всех их доблестно укокошили два бесстрашных брата.