В ответ на последние слова Марко возмущенно взвыл и запустил в Поджио пустой кружкой. Юлиус щелкнул пальцами, несчастная посудина застыла в воздухе, а волшебник строго сказал.

- Отставить споры! Для того чтоб кукла получилась убедительной – одних шестеренок мало. Любой, кто глянет на этого рыжего чертенка, сразу поймет, что перед ним  живой мальчишка. Придется, юный друг, мне над тобой немножко поработать.

- Как это? – опасливо посторонился Марко.

- Очень просто. Сядь на этот стул.

  Мальчишка попытался выскользнуть из комнаты. Но Поджио ловко поймал его за шиворот и водворил на место.

- А ну, делай, что синьор чародей велит!

- Ы-ы-ы! Вдруг он меня в жабу превратит?

- Не превратит! А будешь посудой кидаться, попрошу, чтоб Юлиус сделал из тебя Амура. Поедешь во дворец Правителя, в чем мама родила, но с крылышками. А впереди сделаем листик. Подорожник.

- Себе сделай. Лопух…

  Я громко захихикала. Юморок у Марко был тот еще! Интересно, он назвал лопухом взломщика или посоветовал ему лопух вместо подорожника?

Поджио побагровел, а дядя сокрушенно погрозил юному охальнику пальцем.

- Не скандальничайте, молодой человек! Вам тут предлагают подвиг совершить, а вы буяните.

При слове «подвиг» Марко надулся от важности и замолчал. Юлиус встал за его спиной и положил свою левую руку мальчишке на затылок. Потом сокрушенно покачал головой:
- До чего я докатился! Опытный чародей  со стажем, медалист школы Волшебников имени Мерлина  творю теперь черт знает что! Мешаю в кучу классическую светлую магию, основанную на действии природных сил, и эту, прости Мироздание, технику!..
Последнее слово дядюшка произнес с видимой неприязнью. Помолчал пару мгновений и неожиданно закончил:
- Ну что ж! Видно, время такое настало. Древние чудеса устарели,  пора мне учиться новым фокусам… Юноша, не дергайтесь! Все произойдет быстро, вы даже ничего не почувствуете.

Фигурка Марко вдруг начала расплываться перед нашими глазами. Потом она словно бы подернулась радужно-опаловым туманом.
И сквозь этот туман мы смутно видели, как под осторожными прикосновениями волшебника густая медная копна спутанных волос мальчишки постепенно темнеет, разглаживается и превращается в аккуратную, волосок к волоску, прическу. А смуглое, чумазое лицо и вечно исцарапанные от возни с Мичио руки, наоборот, светлеют, приобретая цвет слоновой кости. Исчезают острый подбородок и колючие скулы, черты лица вытягиваются, становятся аристократически утонченными. Когда-то роскошная, а нынче драная и замызганная, «одолженная» у Беппо куртка и прорванные на коленках штаны превращаются в строгий бархатный костюм темно-бордового цвета.
Радужный туман засиял еще ярче, краски поплыли, потекли перед нашими глазами. И от этого мельтешения мы невольно зажмурились.
А когда открыли глаза – перед нами на стуле сидела восхитительная кукла в виде хорошенького темноволосого мальчика.
Кукла несколько раз моргнула блестящими стеклянными глазками и громко пропищала:

- Ну, чего уставились? Своего братца-воришку никогда не видали?

Юлиус устало, но победно улыбнулся.
Поджио, глупо приоткрыв рот, подошел к преображенному Марко, дернул его за руку, потыкал нежно-румяную щечку.

- Ты смотри! И вправду – фарфор и слоновая кость! – ахнул он.

- Где? – удивился кукленок.

Вместо ответа я подставила ему под физиономию осколок зеркала. Он снова громко пискнул, на этот раз немного испуганно.

- Не надо бояться! – торопливо сказал Юлиус. – Мое волшебство традиционно будет действовать до ближайшей полуночи. А потом ты снова станешь обычным мальчишкой.

- Ы-ы-ы… - горестно заныл преображенный Марко.

- Не реви! Зато в таком виде тебе не страшны никакие разоблачения. Даже мерзкий Беппо не смог бы тебя узнать. К тому же тебе, как кукле, попав во дворец, не надо будет ни пить, ни есть, ни…Хм! Ну, согласись, это же очень удобно! Представь себе, что идет заседание Совета Десяти, а тебе внезапно захотелось в кустики. Правитель очень удивится такому поведению своего механического секретаря!

  Я фыркнула, а Поджио заржал в голос. Юлиус усмехнулся и расстегнул пару пуговок на кукольном камзоле.

- Смотрите! И шестеренки двигаются, где положено и как надо. Я все предусмотрел на тот случай, если кто-то поинтересуется работой чудесного механизма. Осталось продумать только одно: как нам доставить тебя во дворец  и под каким соусом подарить Правителю?

  Да-а! Вот это был вопрос! Мы задумчиво переглянулись, не зная, что сказать.

- Подкинуть на ступени дворца коробочку с бантиком и нашим Марко внутри мы, ясное дело, не можем, - вздохнул Поджио. – Начнутся вопросы, подозрения. Еще чего доброго святые отцы решат разобрать беднягу по винтикам, чтобы проверить, не скрывается ли среди шестеренок какой чертик?

  Кукленок снова пискнул, возмущенный  таким предположением.

- Правитель же сам заказал у нашего маэстро эту игрушку, - начала рассуждать я.

– Но в суете государственных дел, наверно, совсем забыл о ней. Вот как бы ему напомнить?

- Напомнить мог бы Кристофоло, - отозвался дядя. – И заодно притвориться, что испуган  и готов слушаться всех приказов Правителя и Совета. Даже разные страшные машины, вроде плюющейся огнем летающей колесницы согласен  для них строить! А в качестве доказательства своей покорности  – первым делом предъявил бы Совету Марко. То есть механического секретаря – чудо техники!

- А я подслушал бы, о чем треплются чертовы святые отцы и разные подлые синьоры, вроде эль Драко, на своем поганом Совете! – тоненьким голоском подхватил Марко. – И зная все это, мы бы придумали, как устроить побег маэстро и Рикардо!

- Выходит, дело за малым! – подытожил наш разговор взломщик. – Кто-то должен пробраться в тюрягу и выложить наш план Эдгардо. Только это невозможно! В Поцци никого не пускают. Даже родственников заключенного.

- Туда пускают монахинь.

  Мы повернулись на тихий голос Мариуччи. Девушка стояла перед нами побледневшая, осунувшаяся, но спокойная и полная решимости.

- Я знаю это точно. Синьора эль Морано, у которой я недавно служила, была изрядной святошей. И частенько жертвовала немалые деньги Ордену святой Катарины. А этот монашеский Орден был создан в Серениссиме для того, чтобы облегчать участь заключенных, вести с ними в тюрьмах душеспасительные беседы, ну и, конечно, приносить туда хлеб, вино, теплые вещи. Разумеется, заключенным перепадали лишь крохи, а все остальное попадало в жадные лапы охранников. Но нам-то - какая разница! Главное – проникнуть за стены проклятых казематов и узнать хоть что-то о судьбе маэстро. И Рикардо…

  Последнее слово она произнесла еле слышным шепотом. И закусила губы, чтоб вновь не разрыдаться.

- И самой выйти оттуда невредимой!

  Я подошла к девушке и ободряюще приобняла ее.

- Ты очень смелая, Мариучча! И придумала замечательный план! Только не надо больше плакать. От слез слабеет сердце, а нам надо быть сильными, чтобы спасти наших мужчин.

  Мариучча кивнула и вновь твердо вскинула голову.

- Никто из воровской гильдии не знает обо мне. Рикардо удалось скрыть от всех, что мы…хорошо знакомы.

  Тут она чуть покраснела, смутилась, но закончила свою речь.

- Значит, за мной стража охотиться не будет! На оставшееся после ваших превращений золото  я куплю в городе корзинку с едой и под видом смиренной монашки отправлюсь в тюрьму. Надо будет только найти в доме подходящую ткань, чтобы сшить мне черное одеяние.

- За этим дело не станет! – уверила я девушку. Тут полно старых драпировок и скатертей. Что-нибудь сообразим!

  И тут с новой силой заверещал кукольный Марко.

- А я?! Пока вы там по базарам и тюрьмам бегаете, так и сидеть буду на этом кресле с пером в руке, как прикованный?! Maledetto! Я на такое il мerda не подписывался! Синьор волшебник! А ну, превращайте меня обратно!

- Ой! – потрясенно ахнула Мариучча. - Какая странная игрушка! Ругается, прямо как наш Марко! Где вы ее нашли?

- Мы это чудо сами сотворили. На свою … голову! – буркнул Юлиус, вновь погружая маленькую фигурку в радужный туман  и верша обратное превращение.

- А теперь не знаем, что с ним дальше делать! Мальчик, не вертись! Я еще не снял с тебя все чары! А то останешься с шестеренкой, так и приросшей к самому интересному месту.

  Напуганный Марко послушно замер. А потом, вновь ставший сам собой, соскочил со стула и унесся подальше из комнаты с криком.

- Когда надо будет на дело идти – позовете! А пока что я к вам и на пушечный выстрел не приближусь, колдуны противные!

- Мы противные? – изумилась я. – Да ты сам рвался стать механической игрушкой!!! Мы – всего лишь хотели, как бы это сказать? – слегка заменить оборудование…

- На более функциональное – подсказал Юлиус. – Есть такое научное слово – Upgrade.

- Тьфу на вас! – пробурчал Марко, вернувшись. – Меня мое «оборудование» вполне устраивает!!!

- А толку? – рявкнул Поджио  и собрался отвесить мальчишке подзатыльник. – Лучше, синьор Юлиус, попробуйте уменьшить меня!

- Или меня – вздохнула я, чувствуя себя откровенно пятым колесом в этой телеге.

  Неужели мне придется отсиживаться дома в столь ответственный момент?!! Ведь это я во всем виновата! Не свались я банде на голову, жили бы они спокойно! Правда, потом им еще и дядюшка достался – для полного счастья. Но от нашего мага хоть польза какая-то есть! А от меня – один вред. Это же я посеяла злополучную отвертку, по которой всех нас вычислили, а некоторых – и повязали…

Видимо, я произнесла эти слова вслух, потому, что Поджио тут же погладил меня по плечу  и сказал:

- Не вини себя, Николетта! Если бы не ты – я давно был бы покойником! А наш маэстро – не нашел бы свои рукописи.

- Толку- то в них! Вот, если бы там говорилось о том, как сбежать из тюрьмы! Хотя, иногда для этого не надо быть гением технической мысли! Был в Альбионе  такой воришка – Джек Шеппард. Так он из тюрьмы аж четыре раза бежал!

- Четыре раза? – удивился взломщик?

- Да. К моменту своего четвертого побега Шеппард был уже национальным героем. К сожалению, на свободе он провел лишь две недели. Потому, что после очередного ограбления Джека арестовали – замаскированного под солидного джентльмена и пьяного в стельку. На сей раз от него не отводили глаз ни на секунду. Да еще навесили оковы общим весом в сто килограмм. Так что шансов сбежать у легендарного вора больше не было.

 Кстати, именно Шеппарду принадлежит весьма мудрое высказывание: «Один напильник стоит всех Библий на свете!». Вот, как бы нам подстраховаться, и передать сей важный предмет нашим узникам? Одно дело – знать, что решит Совет Десяти, и совсем другое – помешать им угробить наших друзей. В конце концов, тюряга, из которой бежал лихой  Джек, тоже считалась серьезным заведением.А у него, помнится, и напильника-то не было…

- А что было? – заинтересованно спросил Поджио. – Расскажи!

- Ну, это длинная история! Сидел он в Ньюгейте. Да еще и в камере для висельников. Но – весьма недолго! Каким-то образом ему удалось освободить руки из наручников и маленьким гвоздем разжать одно из звеньев цепи, сковывающей ноги. После этого он, словно человек-змея с Варфоломеевской ярмарки, выскользнул из своих тяжелых оков. Куском цепи он перепилил брус, загораживающий печную трубу, и поднялся по ней в некую Красную комнату, дверь в которую не отпирали семь лет. Гвоздем он открыл замок за семь минут и выбрался в коридор, ведущий в часовню. Потом с помощью штыря от одной из внутренних решеток открыл еще четыре двери, каждая из которых была заперта и заложена засовом с другой стороны. Открыв последнюю дверь, он очутился вне тюрьмы, над городскими крышами. Тут он вспомнил, что забыл одеяло – оставил его в камере. Тогда он тем же путем, чрез часовню и по трубе, вернулся обратно в «Каменный замок», чтобы забрать его. Затем снова вылез на крышу и по одеялу, приколотому штырем к каменной стене, бесшумно спустился на землю. Несколько дней после этого Шеппард скрывался, притворяясь то нищим, то мясником – два самых типичных лондонских персонажа, - в то время как на улицах вокруг распевали песенки, прославляющие его славный последний побег.

Под видом посыльного он посетил типографа, печатавшего те «Предсмертные речи», которые, как он знал или догадывался, будут сопровождать на эшафот его самого. Он ограбил ростовщика и на добытые деньги купил себе модный костюм и серебряную шпагу. Потом нанял карету и, под влиянием склонности (а она у него точно присутствовала) к театральным эффектам, он проехал под аркой самого Ньюгейта, прежде чем отправиться в путешествие по окрестным пабам. Его поймали в тот же вечер – через две недели после побега, он был вновь помещен в тюрьму. Наблюдали за ним круглосуточно. Тянуть с судом не стали. Его быстренько приговорили к смерти, причем в тот день его «окружала самая многочисленная толпа, какая когда-либо собиралась в Лондоне». Славного малого Джека должны были повесить в течение недели. Самое интересное, что по дороге до тюрьмы у него отняли перочинный нож, и спастись ему в очередной раз уже не удалось. Говорят, что на казнь «бегуна» Шеппарда пришло посмотреть не менее двухсот человек.

- С ума сойти! – выдохнул мальчишка. – Это же просто чудеса какие-то! Как же он засовы-то открыл?

- Не-а! Не чудеса. Скорее – ловкость рук. И жажда жизни.