(Откуда мне было знать, что по приказу вредного генерала молодой солдат был посажен под замок?
Так что теперь, друзья-читатели, давайте снова перенесемся в королевский дворец, а точнее  - в дворцовую казарму)

  Гауптвахта, одноэтажный кирпичный дом грязно-желтого цвета, был расположен рядом с помещениями королевских казарм возле того самого, свежепочиненного нашим героем забора.
 Тяжелая дверь с грохотом захлопнулась за спиной солдата.
Андерс  вздохнул и покачал головой. Не то что бы он жалел  о своем поступке. Если бы возникла такая необходимость, он вступился бы за ребенка снова и снова. Но молодого человека  угнетала мысль о сорвавшемся свидании с Кристиной. И так в последнее время он виделся с любимой девушкой крайне редко. Теперь в свой выходной Кристина будет сидеть одна-одинешенька в неуютном доме Брунгильды. Или же станет печально бродить по городу и вспоминать редкие моменты их счастливых встреч.
- Солдат удачи… - Андерс горько усмехнулся. – Не вышел в отставку, не заслужил наград, не скопил денег… Что ж, зато, пожалуй, в трусости меня никто не обвинит. Был ранен в голову, в плечо, в грудь, но ни разу – в спину!
  С этими словами солдат выпрямился, щелкнул каблуками и бодро выкрикнул сам себе:
 - Рядовой Андерс! Слушаю! Хорош жалеть себя! Есть, ваше благородие! Шагом марш – чинить мундир! Слушаюсь, ваше благородие!
Он присел на шаткий табурет, стоявший возле маленького зарешеченного окошка, снял куртку, достал из кармана завернутые в кусок тряпицы иголку и нитки.
- Чтоб не смеялись супостаты ,  в штанах нуждаются солдаты. Если у его величества нет денег на новое обмундирование, это не значит, что королевский гвардеец должен выглядеть, как огородное пугало.
Андерс принялся за починку многострадального мундира, напевая при этом звучным баритоном:

На голом на плацу, на вахтпараде,
В казарме, на часах все дни подряд.
Безвестный, не представленный к награде
Справляет службу ратную солдат.
И какие бы ни дули ураганные ветра,
Он – в дозоре, в карауле от утра и до утра.

«Напра!.. Нале!.. В ружье! На пле!..
Бегом в расположение!»
А я пою: Ать-два, ать-два, живем мы однова.
А тяжело в учении, легко в бою!

Меня гоняют до седьмого пота,
Всяк может младшим чином помыкать, -
Но все-таки центральные ворота
Солдату поручают охранять.
Как бы в рог его ни гнули,
Распрямится снова он.
Штык – дурак и дуры – пули,
Ежели солдат  умен!

- Песенки, значит, поем?
 Бонавентура  умудрился проникнуть незамеченным  в камеру гауптвахты и теперь довольно щурил маленькие, близко посаженные глазки, радуясь, что застал солдата врасплох.
- Любишь музыку, рядовой Андерс?
- Так точно, ваше благородие, люблю!

- Тогда слушай мою команду! Ее высочеству пианину из-за границы привезли. Поможешь лакеям  затащить на второй этаж! Шагом марш – в королевский дворец!
- Есть, ваше благородие!
- А потом снова – сюда. Отдохнешь, подумаешь о делах своих скорбных. Все понял, рядовой Андерс?
- Да, ваше благородие!
  Пока солдат шагал к королевскому дворцу, а потом, надрываясь, тащил огромный ящик на второй этаж, в голове его крутилась одна и та же мысль:

- Хотел чуточку отдохнуть от муштры. Ничего себе, «сбыча мечт»!  Да лучше бы я сейчас на плац-параде до сих пор маршировал!
  Наконец, новомодный музыкальный инструмент с загадочным названием «пианина» был водружен  в покоях ее высочества.
Андерс вернулся в  место своего заключения, опустился на тот же табурет  и вытер пот со лба. Рука его машинально опустилась в карман за трубкой…
- Ты, что же это – курить вздумал?! На гауптвахте курить запрещено!
Длинный тощий Ботфорт,  распахнувший дверь камеры  в неудачный для солдата момент, просто затрясся от возмущения.
- Никак нет, ваше благородие! – попытался оправдаться Андерс. – Трубка случайно в кармане оказалась. Ни табака, ни огня…
- А ну – выверни карманы!
Солдат с мрачным видом повиновался. На пол упала тряпица с швейными принадлежностями, кусок хлеба и маленький кожаный мешочек.
- Та-ак! А это что такое?!
 Ботфорт с неожиданным для такого старикана  проворством наклонился и подхватил загадочную вещь.
– Огниво?! Пожар хочешь устроить, диверсант чертов?
- Никак нет… - снова начал Андерс, но старый солдафон уже не слушал его.
- Огниво я  конфискую, как вещественное доказательство твоей полной неблагонадежности. Будешь еще сутки здесь торчать! Молчать! Не рассуждать!

  И развернувшись на каблуках, генерал строевым шагом вышел из камеры.
Андерс только расстроенно охнул.
- Двое суток гауптвахты! И как я теперь верну девочке ее вещь? Проклятие, что за день! Сплошное невезение.

  А оба генерала, обгоняя друг друга и обмениваясь неприязненными взглядами, уже топали по дворцовым коридорам. Приближался час королевских докладов.

 Его величество король Георг Шестисотый Постылый нервно расхаживал по  кабинету вдоль длинного стола, покрытого красным сукном. Со стен, обшитых дубовыми панелями, на него недовольно смотрели портреты  многочисленных предков. Каждый из них, казалось, готов был высказать свое замечание по поводу неудачного правления нынешнего государя.
- А я что могу поделать?! – возопил, наконец, несчастный король в полной тишине. – Казна стремительно пустеет. Черт его знает, куда идут деньги от налогов! Подозреваю, что в карман старшего казначея. Но этого жулика, поди попробуй, за руку поймай. А если попросить показать отчетность – завалит бумагами по уши. Я ж ведь все-таки король, а не бухгалтер. Что б я понимал в этих финансовых документах!
  Портеты молчали, но их взгляды и выражения лиц были красноречивее слов.
- Казнить жулика без суда и следствия! – так советовал Георг Двенадцатый Антипатичный.
- Э-э, брось переживать, правнук. Пойди лучше, пропусти стаканчик, - весело подмигивал Георг Третий Распущенный.
(А что советовал Георг Первый Ненормальный, мы даже говорить не будем. Все равно и при жизни в речи этого, во всех отношениях,  странного государя не было ни одного приличного слова.)
 Затурканный советами покойных предков король Георг устало навалился на стол.
- Дочка подрастает. Через пару лет надо будет как-то устраивать ее судьбу. Сын уже вырос. Балбес – балбесом. Курит, как паровоз, когда выпьет. А пьет, если в карты проиграется. А поскольку из городского казино он, практически, не вылазит…
  Государь вздохнул и подошел к окну. Отдернул тяжелую бархатную штору.
На городской площади кипела привычная жизнь. С ее обычными проблемами и милыми радостями, так недоступными королям.
- Вот, честное слово, окажись здесь какая-нибудь фея  из старой сказки, попросил бы ее поменять меня судьбой с любым горожанином! С превеликим удовольствием, например,  стал бы вон тем веселым мальчишкой-газетчиком. Бегал бы себе по улицам и орал: «Сенсационная новость!» Неплохо также было бы обратиться  солдатом моей же собственной гвардии. А что? Маршируй себе и ни о чем не думай. За тебя генерал думать будет.
А тут – ночей не спишь. За обедом кусок в горло не лезет. Все прикидываешь, все размышляешь: как средства из казны сэкономить так, чтоб и на ремонт дворца хватило, и на новые мундиры для солдат, и на королевские обеды?  А то дочурка вчера уже прохаживалась на этот счет:
- Папенька, а что бланманже с томатным соком – это новое слово заморской кулинарии? Нет, я не против. Только после такого обеда нужно бежать, в очередь записываться. В одну маленькую, уютненькую комнатку. Для философских размышлений предназначенную. Потому  что наш повар, похоже, готовит по принципу: «Интересно, а это  его величество сожрет?!»
Ох! До чего ж она у меня на язык остра! И как такую изволите замуж выдавать?

  Король страдальчески сморщился.

- Да она же всех иностранных принцев распугает. И ведь права, шельма!

С тех пор как королевский повар уволился, готовит нам очередной отставной солдат. Это такой гениальный кулинар, что у него даже кипяток подгорает! Вчера поздно вечером иду в свои покои. Смотрю,  на кухне свет горит. Я – туда. Вижу – сидит, родимый, что-то на бумажке пишет и зачеркивает. Я ему: «Ты что же, кухарь-ухарь, поэтом заделаться решил?» А он мне в ответ нахально так: «Никак нет, ваше величество! Выдумываю новое название для вчерашних котлет!»
Тут я на него почти с кулаками налетел и кричу, что есть силы:
- Ты, вредитель, вообще пробуешь, что  готовишь?!
  А он, спокойно так, с ленцой:
- Повар должен готовить, а не есть всякую гадость, чтоб валяться потом по больницам.
В общем, этого я тоже прогнал  и теперь с ужасом жду обеда. Какую новую кашу из топора нам очередной  рядовой сварит?
  Выговорившись таким образом, Георг Постылый в сотый раз бросил жалобный взгляд на портреты предков.

Не добившись от них сочувствия, он завершил  тираду.
- Эх, был бы у меня хотя бы  кабинет министров! Тогда б валил себе спокойно все проблемы с больной головы на здоровые…

Увы! Кабинет министров наш король,  в целях экономии средств, распустил еще прошлой зимой. И теперь был вынужден решать все важные государственные вопросы совершенно самостоятельно, подобно великим властителям древности. Впрочем, никакого удовольствия он от этого не получал.
При наличии отсутствия министров, доклады о текущих делах его величеству приносили все те же генералы плюс старый, но еще вполне бодрый мажордом. Последний отчитывался обо всех событиях, происходивших во дворце: от покоев принца и принцессы до последней кладовки со швабрами.
Доклады о состоянии дел в армии приносил Ботфорт. А Бонавентура,  при неуемной склонности к наушничеству и доносительству, спешил сообщить о том, какие «настроения бродят среди городского населения».

И как раз в тот момент, когда Георг Шестисотый  закончил изливать душу перед суровыми взглядами предков, эта троица, чуть не столкнувшись в дверях, ввалилась в королевский кабинет.
- Ну-с, я вас слушаю, господа! – король тут же убрал жалобное выражение с лица и принял суровый и важный вид, как и подобает монарху.
- Ваше величество, осмелюсь доложить:  в рядах вашей армии царит полный порядок! Рядовой, покинувший пост часового, помещен на гауптвахту. Больше никаких происшествий не было.
  Доклады Ботфорта всегда отличались краткостью и лаконичностью. Да и о чем было докладывать, если королевство, хвала Небесам, уже лет семь как не вступало ни в какие военные конфликты.
Поэтому Георг Постылый всегда пропускал сообщения старого вояки мимо ушей, надеясь услышать нечто более интересное от вездесущего Бонавентуры.
Но, увы! День сегодня выдался какой-то для доносов неподходящий. Хотя генерал очень старался:
- Ваше величество! Примите самые секретные сведения! Известные на все королевство воры и жулики Каспер, Юспер и Джон Кривая Нога решили порвать с преступным прошлым и начать новую трудовую жизнь. Для этого они украли на улице Зеленых Граблей двенадцать лопат, три молотка и четыре отвертки и другие орудия честного труда. Полиция ведет расследование.
Скандалом закончилось празднование юбилея  почтенного цирюльника нашего города  - господина Леона Пудриуса. Сорок благодарных клиенток пришли к нему,  и каждая подарила по две расчески совершенно лысому имениннику.
  Король нервно почесал четко видневшуюся на затылке плешь.
- Это все, что вы узнали за сегодняший день, господин Бонавентура? Не густо, прямо вам доложу. Неужели в нашем славном Ольборге не произошло больше никаких значительных событий?
  Генерал покраснел, на минуту задумался, а потом радостно возопил:
- Конечно, произошло, ваше величество. У нас шпион в городе объявился!
- Шпион? Вы в этом уверены? – удивился Георг Шестисотый.
- Конечно! Судите сами, ваше величество! В жаркий летний день этот подозрительный тип разгуливал по городу в длинном плаще и широкополой шляпе. Явно, хотел скрыть свою внешность! Потом! Стоял в Сквере Мыслителей, загадочно улыбался, глядя на резвящихся воробьев.И что-то писал карандашиком на листе бумаги. План Университета чертил – не иначе. Собирается под покровом ночи туда проникнуть и утащить все дипломные работы  студентов. И третье!  Втерся в доверие некоей девице Луизе, владелице книжно-кофейной лавки,  и теперь прячет у нее секретные материалы и копии  шпионских донесений. Я сам видел! Он вошел в лавку с большим пакетом под мышкой, а вылетел, как ошпаренный, без него.

  Его величество слегка  покачнулся от такого обилия информации.
- Вот только шпионов нам тут   не хватало! Да что он, собственно, пытается в нашем тихом Ольборге найти? Какие-такие секретные сведения?
- Осмелюсь доложить, не иначе под нашего многоуважаемого алхимика Корнелиуса копает. Хочет, диверсант, секрет философского камня узнать!
-  Шпиона – поймать! – командным голосом заявил Георг Постылый, - Алхимика охранять денно и нощно!
- Осмелюсь доложить, некому ловить и охранять, - горестно сообщил суровую правду жизни Ботфорт. – Вся королевская гвардия по вашему личному приказу неустанно трудится на благо вас и их высочеств в помещениях комнат дворца.
Из всего рядового состава свободен пока только рядовой Андерс. И тот сидит на гауптвахте за нарушение воинской дисциплины.
- Отпустить немедленно! По моему личному приказу! Пусть этот Андерс ищет шпиона  и охраняет Корнелиуса. Вы все поняли, генерал?
- Так точно, ваше величество! – с готовностью отозвался Ботфорт. – Разрешите идти, выполнять ваше приказание?
- Разрешаю! Вас, Бонавентура, я тоже не задерживаю. Благодарю за службу!

А вас, мажордом Добсен, я попрошу остаться.