- Ты подружилась с Мартином? – радостно изумился мальчик.
- Ага! Ничто так не скрепляет дружбу, как кусок свежей плюшки, разделенный по-братски. К тому же я удачно поговорила с мадемуазель Брунгильдой.

И теперь Мартин будет жить здесь на вполне законных основаниях. Так что больше ему клюв не завязывай.  Не надо лишать птичку права голоса! Мартин, ты ведь обещаешь вести себя тихо в отсутствие Нильса?
  Гусь охотно кивнул.
- Ну, вот и умница! И теперь, Нильс, ты можешь гулять с Мартином не только ночью, но и днем. Хозяйка будет не против.
- Даже не знаю, как тебя благодарить, Молли! - мальчик смущенно улыбнулся и покачал головой. - Еще и суток не прошло с момента нашего знакомства, а ты уже столько для меня сделала.
- Ну, мы же друзья, не так ли? Ладно, не надо лишних слов. Лучше возьми пирожок  и скажи, удалось тебе что-нибудь выяснить насчет моей работы?
- Удалось, Молли! Правда, не знаю, подойдет ли тебе такой вариант?

Ну, ладно, расскажу все по порядку.

  Нильс приземлился на свой топчан, откусил приличный кусок от пирожка  и продолжил рассказ.

- Сегодня в таверне, как никогда, было много народу. Я просто с ног сбился, поднося пивные кружки и унося подносы с обглоданными костями. И вдруг в самом конце вечера, когда народ почти разошелся до домам, на пороге появляется… Кто бы ты думала? Сам королевский алхимик  Корнелиус! Заказывает с порога кувшин вина и, едва успев усесться за стол, начинает жаловаться на свою несчастную судьбу. Оказывается, его прежний слуга, молодой парень постарше меня, явился утром в дом, что называется «на бровях». Перебил половину сосудов в лаборатории, выпил, чтоб голова не болела, какой-то ценный эликсир на спирту и уснул под столом алхимика, завернувшись в его мантию. Разумеется, Корнелиус вышвырнул его из своей лаборатории в два счета. А теперь - главное! Когда алхимик мне все это рассказывал, а я усиленно следил, чтобы его бокал не оставался пустым, он то и дело повторял одни и те же слова:
- Черта с два я еще найму когда-нибудь на работу парня - оболтуса!

У этих великовозрастных дурней одни гулянки да любовь на уме. Не-ет!

Мне в служанки нужна юная девица. Тихая, скромная  и работящая. Чтобы колбы мыла, вкусно готовила, пыль в доме вытирала и ходила на рынок за продуктами.
  Ну и тут я, улучив момент, вежливо намекнул, что знаю такую девицу. Это моя кузина, приехавшая на заработки в город. Корнелиус обрадовался и потребовал, чтобы завтра утром ты немедленно явилась к нему в дом. Ну, где он живет, ты, уже  знаешь. Рядом со сквером Мыслителей, неподалеку от Университета. Вот такая история!  Что ты на это скажешь, Молли?
- Конечно, скажу «спасибо», Нильс. Пожалуй, эта работа мне подходит. Правда, матушка пришла бы в ужас, если бы узнала, что мне придется быть служанкой в доме одинокого мужчины, пусть даже и старичка. Так что всей правды я ей не скажу, когда соберусь писать письмо. Но к алхимику завтра обязательно пойду!

- Думаю, это правильное решение, – кивнул Нильс. – Корнелиус, конечно, старикан вредный, но зато не скряга. И всем своим прежним слугам  платил полновесным золотом.
- Вот и славно! Разживемся деньгами, а там подумаем, как переехать на другую квартирку, поуютней.
  За интересными разговорами незаметно подошел поздний вечер. Небо в оконном проеме стало темно-синим, над вершиной высокого тополя уже зажглась первая звездочка. Тут во дворе доходного дома послышался шум и голоса. Я с любопытством выглянула в окошко. Оказывается, это возвращались с работы наши соседи. Протопал низенький усач с тромбоном под мышкой. Усталой походкой проплелся худой пожилой мужчина в сером сюртуке, с виду похожий на сельского учителя. Легко взбежала на крыльцо тоненькая темноволосая девушка в черном платье и клетчатом переднике. Прошла семейная пара…
Мадемуазель Брунгильда  стояла возле крыльца с суровым видом Валькирии у врат  в небесные чертоги, и для каждого жильца у нее находилась пара «ласковых» слов.
- Господин Расмусен, если вы и впредь собираетесь дудеть на этой вашей, с позволения сказать, трубе…
- Это тромбон…
- Не перебивать, когда я говорю! Так вот, если вы готовитесь сегодня играть на тромбоне, то имейте в виду, что новый концерт вам придется давать в полицейском участке. Потому что я подам на вас жалобу за нарушение тишины! Господин Петерсен!
- А? Что?
- Конечно, притвориться глухим к мольбам бедной одинокой женщины – проще всего! После смерти моего несчастного брата я одна содержу этот дом. Верчусь, как белка в колесе, слежу за порядком, буквально с ног валюсь, а вы…
- Что – я?
- Вы не внесли оплату за прошлый месяц.
- Позвольте! Я все оплатил.
- Как оплатили? А, да… Хм! Ну, тогда платите за следующий месяц!
- Какого…? То есть, с чего бы это?!
- А я с сегодняшнего дня ввожу новые правила оплаты за жилье! Да-да! Это всех касается! Платим за два месяца вперед! И попробуйте кто-нибудь возразить! Мой доходный дом – единственный в городе, а в гостиницу вас с тощим кошельком не пустят.
- Да она же просто ведьма какая-то! – ошарашенно пробормотала я, прислушиваясь к  безобразию, творящемуся во дворе.
Нильс грустно кивнул в ответ.
Но тут домомучительница  зачем-то подняла голову  и увидела меня.
- О, Эми-иль! Добрый вечер! Не беспокойтесь, вас это правило не касается. Какое счастье, что вы все-таки решили поселиться у меня. Зайдете, после ужина на чашечку чая? – и она как-то особенно игриво подмигнула мне.
Я икнула от неожиданности.
- Э-э-э, госпожа Брунгильда, сегодня никак не могу. Ставлю очень важный научный эксперимент на моем гусе. Кстати, вы сказали, что правило новой оплаты жилья меня не касается. А моего кузена?
 Брунгильда нахмурилась. Видно было, как жадность борется в ней с желанием предстать в моих глазах доброй хозяюшкой. Последнее, к счастью, победило.
- Ну… хорошо. В виде исключения.
 Нильс радостно улыбнулся мне и поднял вверх большой палец. Я хихикнула. Хотя, если нежные чувства хозяйки к студенту Эмилю Ларсену будут расти с такой скоростью, мне скоро станет не до смеха. Придется на помощь Купидона вызывать. Чтобы он «переключил» восторженное внимание Брунгильды на кого-нибудь еще. Соответствующего ее возрасту и характеру.
А домомучительница, между тем,  не унималась. Закончив разбираться с жильцами-мужчинами, она, как клещ вцепилась в девушку в черном платье.
- А-а, вот и вы, госпожа Кристина Свенсон! Имейте в виду – я все знаю!
- Что вы знаете, госпожа Брунгильда? – пролепетала девушка.
- Я видела, как вы любезничали на рыночной площади с этим парнем.

С солдатом Андерсом, так ведь, кажется, его зовут? Так вот, я любовных интрижек в своем доме не потерплю! Если хоть раз увижу вас здесь со своим кавалером – пеняйте на себя! Вылетите из квартиры в два счета! А в королевский дворец, к мажордому его величества полетит письмо с подробным описанием вашего непристойного поведения. Вы меня поняли, госпожа Свенсон?
 Девушка печально склонила голову.
- Идите! И помните мои слова.
- Кристина работает горничной в королевском дворце, - сочувственно вздохнул Нильс. - Конечно, она очень боится потерять место. А ее жених, Андерс  - солдат королевской гвардии. И его редко отпускают в увольнение. Вот и видятся наши влюбленные урывками.
- Ага! А из-за кустов следят разные Брунгильды, как бы чего не вышло.

Эх, беда людям с этой любовью. Ладно, представление во дворе, кажется, закончилось. Пора и нам баиньки.
Последним на крыльцо  поднялся  толстый привратник Ганс, громко топоча  деревянными башмаками. Прежде чем войти в дом, затравленно оглянулся, быстро достал из кармана фляжку и сделал несколько глотков. Потом довольно ухмыльнулся и прошмыгнул за дверь.
Во дворе воцарилась тишина. Чего нельзя сказать о доме. Под нами, кто-то из жильцов, кажется, начал делать гимнастические упражнения. Звук, во всяком случае, был такой, будто он брал в обе руки тяжеленные гири, но сдержать их был не в силах, и они поминутно падали на пол. Какая-то семейная пара в соседней комнате громко спорила, а откуда-то издалека доносилось веселое пение. К ночи дом оживал. Повсюду хлопали двери, слышался смех, плач, детские голоса. Видимо, многие начинали готовить ужин, потому что вкусные ароматы уже тянулись изо всех щелей. К счастью, мы с Нильсом были не голодны.
- Ну, вот так и живем, - мальчик смущенно пожал плечами. – Шумновато, конечно. Зато все соседи люди неплохие. Особенно, Кристина. Когда я сюда только въехал и еще не устроился на работу, она даже пару раз одалживала мне немного денег из своего жалования. Конечно, я все потом отдал.
- Я сразу поняла, что она – хорошая девушка.  А то, что здесь шумно, мне даже нравится. Знаешь, я немного устала от тишины и одиночества в нашем старом дворце. Хочется жить настоящей жизнью, общаться с людьми, быть, так сказать, в гуще событий.
  Нильс полностью со мной согласился, и мы стали готовиться ко сну. Тут мы немного поспорили, потому что мой новый друг упорно желал предоставить мне свой топчанчик. А я стояла на своем – что буду спать в кресле. Потому что ему завтра – весь день работать, а мне – только идти к алхимику. И еще неизвестно, примет он меня в служанки или нет.
В конце концов, мы с Нильсом остановились на том, что сегодня я, уж так и быть, посплю на его топчане. А завтра – в кресле. И так мы будем чередоваться каждый день.
Мы пожелали друг другу спокойной ночи, Нильс задул свечку, и комната погрузилась в темноту. Постепенно стихли  звуки за стенами. Весь дом уснул. Только мне почему-то не спалось.

Перед глазами вертелись картинки  прошедшего бурного дня, и в голову все время лезли разные мысли. О том, как я завтра буду беседовать с моим немного чокнутым работодателем. О моих родителях, которые, наверно, волнуются  о  судьбе своей самостоятельной дочери. Как только устроюсь на работу – сразу им напишу. С этой мыслью я, наконец-то, уснула.

Мне приснился очень странный сон. Я сидела в дворцовой библиотеке с той самой книгой о мальчике и его гусе в руках. И вдруг из-за ближайшего книжного стеллажа  вышел…Мартин! Гусь подошел ко мне, вытянул шею, задумчиво покачал головой и отчетливо, хотя и немного картаво,  произнес:
- Будешь еще раз щелкать огнивом, смотри, не скажи при этом какую-нибудь глупость! Точнее формулируй свои желания, поняла, принцесса?
- Мартин! – ахнула я. - Ты умеешь разговаривать?!
 Вместо ответа гусь захлопал крыльями и громко загоготал. А потом успокоился и повторил еще раз:
- Ты поняла, Эмилия? Думай, что говоришь, когда высекаешь огонь!
  И с этими словами Мартин взмыл под потолок библиотеки. Стены внезапно растаяли. Повеяло морским ветром, где-то захлопали паруса.

И из неведомой дали донесся скрипучий голос тетушки Фортунаты:
- Слушайся гуся, девочка! Он плохого не посоветует.
  Шум ветра стал еще громче, где-то ударила пушка. И тут я проснулась.