Утро и половина следующего дня прошли спокойно. После обеда Франческо начал форсировать события и торжественно попросил моей руки в присутствии Артура и Элизы. Заученным движением рухнул на колено (и как оно у него только не отвалилось за эти дни!), провыл что-то об одинокой душе и несогретой постели (только об одном и думает!) и, призывая графов в свидетели, произнес ритуальную фразу :

- Прошу руки вашей родственницы… и так далее.
 Я, замявшись на несколько секунд для приличия, дала согласие.
Элиза вытерла слезы радости и объявила, что торжественный бал в честь нашей помолвки она постарается устроить уже завтра!

Пережив это знаменательное событие, я поплелась к себе. Голова еще гудела после бессонной ночи и не хотелось ни гулять, ни разговаривать с кем-то.

Мне необходимо было разобраться в собственных чувствах.
 Итак, главный вопрос: что произошло вчера между мной и  Франческо? Он утверждал, что спектакль.
А разве во время спектакля так  целуют? Мне кажется, я до сих пор чувствую жар  его губ. Это не могло быть актерской игрой!
Но с другой стороны, я же Франческо чуть ли не с младенческих лет знаю!   И совсем недавно считала, что не смогу относиться к нему, как к  мужчине.  А теперь? Почему же теперь мне кажется, что вчера я увидела рыжем спутнике моих детских игр что-то новое? Причем – совершенно новое! То ли странную задумчивость во взгляде  светло-карих глаз, которая не пропадала, даже когда он дурачился. То ли невеселую, совсем не клоунскую улыбку, что иногда чуть искажала его губы. Вот даже сегодня, когда он, кривляясь, по обыкновению, просил моей руки, он улыбался именно так. А глаза оставались серьезными…

Да что с ним  творится? А со мной?! Ну вот, начала мысли по кругу гонять. Лучше спросить, что у меня с Патриком.  Недавно я была почти уверена, что мое отношение к нему «не совсем братское». А теперь – не знаю. Быть может, мои чувства к нему –  просто   восхищение его мужеством и талантом? Но ведь мне были так приятны  его объятия и поцелуи!
И я опять не ответила на главный вопрос: что же происходит со мной? Кого из них  я люблю на самом деле?

И любовь ли это? Не могу найти ответа. Но я твердо знаю одно: и Патрик, и Франческо одинаково дороги моему сердцу! Какие беды, какие испытания ждут нас во мраке военной грозы, захлестывающей  мир?

Ответь мне небо, КАК просить у Бога, чтоб он сберег возлюбленных моих?

Впрочем, может быть, меня просто настигла новизна отношений, и, как бы это поточнее сказать, чтобы себя не обидеть – некая вседозволенность? Никто ведь не объясняет мне сейчас – чего не надо делать. И я отчаянно лезу во взрослую жизнь, как неразумное дитя - в воду, в надежде, что меня в ней не захлестнет волной и не утащит на глубину.
Я вспомнила, как однажды наша детская компания пировала в недрах полузасыпанной пещеры Клык-горы. Как пьянило нас не столько украденное пиво, сколько ощущение свободы! Вдруг сейчас я всего лишь играю в любовь – как раньше в разбойников? Девочка выросла, наконец, и перестала быть мальчиком. И вместе с внешним обликом – поменяла себе игрушки…

   Из-за этих бесконечных мыслей  весь день перед балом в честь моей помолвки я ходила, как в тумане, не замечая ничего вокруг.
Подготовка к этому торжеству прошла точно так же, как и в прошлый раз. Только платье на мне  было теперь не кремовое, а золотистое. И стоять на ненавистном возвышении, принимая приветствия гостей, мне, к счастью, не пришлось.
Артур сразу вывел меня в центр зала и провозгласил:

- Дамы и господа! С большой радостью я торжественно объявляю о помолвке моей юной родственницы  - герцогини Мариэтты Фалькенштерн с бароном Франческо Алестри.

   Все зааплодировали. А жених поклонился, подошел ко мне и взял за руку. Глаза его были серьезными и напряженными, а на губах блуждала знакомая грустная улыбка

- Ваша светлость, Мариэтта Фалькенштерн! Я, барон Франческо Алестри, прошу вас  стать моей женой. Клянусь быть вам добрым другом, защищать от бед и печалей, дарить радость  и быть  опорой в трудный час, ничего не прося взамен. Согласны ли вы стать моей женой?

   Что он сейчас только что говорил?! Это же не стандартная клятва жениха к невесте! «Быть вместе и в горе, и в радости…» и так далее. Он, кажется, сказал «быть для вас добрым другом»?  

- Я согласна!

   Зал взорвался рукоплесканиями. Потом начались танцы.

В этой суете я незаметно выскользнула из зала и отправилась бродить по саду. Странное чувство охватило меня. Словно закрывается какая-то очень важная страница в книге моей жизни. Завтра – венчание, а потом - отъезд. Увижу ли я еще когда-нибудь замок Тэнтинель? Уцелеет ли он в огне войны? А ведь он стал для меня вторым домом. Здесь я нашла новых друзей. Здесь так близко познакомилась с Патриком…

Кстати, а где же он? Я вспомнила, что не видела его со вчерашнего дня. И на балу в честь моей помолвки его не было!
Честно говоря, после той безумной ночи  я немного избегала менестреля. Потому  что,  не разобравшись до конца в своих чувствах, не знала – как    вести себя с ним. Но все же я должна увидеть Патрика и поговорить с ним до завтрашнего венчания. Надо же хотя бы попрощаться! Ведь завтра могу и не успеть за всеми глупыми свадебными делами. Где же мне его найти?

Погруженная в свои мысли, я брела по саду, освещенному  серебристым лунным светом, когда вдалеке  послышались  звуки лютни.

Я двинулась на звук. Но проклятое светило тут же спряталось в облаках, поэтому идти пришлось медленно и почти наощупь. Вскоре  мне преградили дорогу невысокие плакучие ивы. Раздвигая гибкие ветки, я сделала несколько шагов вперед  и услышала голоса. Кто бы это мог быть?

Я опустила большую ветвь, закрывавшую  вид на небольшую зеленую полянку с маленьким фонтаном посередине. И увидела то, чего меньше всего ожидала.

На краю мраморной чаши сидели  Патрик и Люция. Менестрель пел ей какую-то совсем  незнакомую песню:

Не гляди в мою душу, сестра, там сегодня не будет костра. 
Не гляди в мою душу, жена, потому  что душа - без дна. 
Там, на черной покатой стене, черный всадник на черном коне. 
Это я — сам один — сам с собой, нынче вышел на праведный бой. 
Я швырну в эту бездну перо, и расколется бездны ядро. 
Год пройдет или сколько-то лет - будет свет…

   Мелодия затихла. А потом я увидела, как Люция медленно и нежно касается  щеки Патрика, а он берет ее руку, прижимает к груди, подносит к губам…

Она склоняет голову на плечо менестреля, ее светлые волосы рассыпаются по черному бархату его камзола. А Патрик обнимает ее, и их губы сливаются в поцелуе.

- Любимый! Не покидай меня, прошу! Позволь мне пойти с тобой.  Ты говоришь, что твой путь лежит во мраке? Но я разобью этот мрак светом Небесного Огня!

- Ты – счастье! – тихий шепот Патрика. – Ты - мой свет!

   Я медленно опустила ветку ивы и сделала шаг назад…

Потом долго брела по саду, не разбирая дорог, куда-то сворачивала, пару раз  споткнулась и упала, не чувствуя боли. Боль была где-то внутри, она нарастала и все никак не могла вырваться криком или слезами. Я шла и шептала только одно слово:

- ПОЧЕМУ?!

 Почему два самых близких, самых родных мне человека предали меня?

Люция! Мы были подругами с  детских лет. Мы доверяли друг другу все тайны. Почему ты скрыла от меня свои чувства к Патрику?

Ты ведь видела - не могла не видеть, женщины всегда такое замечают, как я смотрю на него, слушаю его голос? Как ловлю малейший знак его внимания!

А ты отняла у меня даже эту малость!

Патрик, ты целовал меня, носил на руках, называл своей Птицей? Я помню, как ты тогда сказал – не иди за мной этим путем! Но почему ты не сказал таких же слов Люции? Как я хотела лететь вслед за тобой, заслонив от любого зла! Но ты отверг меня! Почему? За что? Если ты всегда был ко мне равнодушен, то зачем нужны были все эти нежности и поцелуи?

- А ведь свой первый поцелуй ты у Патрика почти выпросила, - безжалостно сказал внутренний голос. – Не обольщайся! Менестрель никогда не любил тебя. Скорее, просто жалел,  снисходительно относясь  к маленькой забавной подружке. 

   Я уже не понимала, справедливы мои мысли или нет! Я забыла о своих сомнениях по поводу чувств к Франческо. Забыла даже о его поцелуях.

Сейчас для меня существовала только моя боль.
Слезы, наконец-то, градом потекли по щекам.  Я всхлипывала и чувствовала, как рушится все светлое и чистое, что возникло в моей душе за время пребывания в Тэнтинеле.

И повторяла снова и снова:

- Почему? Патрик! Люция! Почему вы предали меня?!

   И тут же вслед за слезами и болью в моем сердце вспыхивала ярость! Предали? И черт с вами! Перечеркнули все  доброе и светлое, что между нами было? И очень хорошо! Сама , дура, виновата!  Буду знать теперь, что доверять никому нельзя!  Были у меня любимый человек и подруга! А теперь нет никого -  и не надо! Как говорится, «улетаю налегке»! И никто в этой жизни мне больше не нужен! Отныне я – одинокая Птица!

   Следующий день я запомнила  плохо.  В  голове остались невнятные картинки.

Вот менестрель и циркач вместе стоят у стола – склонившись над какой-то картой. Вот Элиза – поправляет на мне свои украшения.

Вот Артур – на правах ближайшего родственника ведет меня в церковь. Огоньки горящих свечей, лица гостей – все плывет у меня перед глазами. Священник что-то спрашивает, я что-то отвечаю…

Франческо – говорящий «да» настолько поспешно, что создается впечатление, будто он боится передумать. Золотое кольцо, скользнувшее на палец. Люция – встревожено хлопочущая надо мной, когда я падаю в обморок. От счастья, конечно.
Затем наш поспешный отъезд в далекий и неведомый мне замок. По дороге мы навещаем рыбацкую хижину, забираем наших друзей, а заодно оставляем возле озера Люцию и карету. А сами пересаживаемся в свой, а теперь уже и мой, старый фургончик. Франческо бережно и аккуратно помогает мне расстегнуть бесконечные крючки, протягивает знакомый костюм пажа. Ненавистный парик и  дурацкое  свадебное платье летят в кусты.
Я привычно забираюсь с ногами на полосатый тюфячок, обнимаю Черныша, тут же устроившегося рядом, и принимаюсь рыдать…

Не спеша ползет фургончик по старой горной дороге. Тихонько скрипят колеса,  напевая  ласковую песенку о том, что все плохое промелькнет и исчезнет, как  серый пейзаж окном. А за поворотом  откроется  новая долина,  будет новая полоса в жизни, и может быть, там я обрету свое счастье.

Фургончик качается, колеса поют. И боль в груди постепенно стихает…