Наверное, Франческо был прав, не рассказав мне сразу о Патрике. Даже сейчас, когда я немного пришла в себя, потрясение оказалось настолько сильным, что едва  не убило меня. Я закрыла глаза и медленно сползла по стене…

Мой рыжий спутник ловко, если не сказать привычно, подхватил меня на руки и отнес к себе. Уложил, укрыл, выставил на улицу мальчишку, давая мне возможность прийти в себя. А сам устроился у очага, снова колдуя над котелком с травами. Стоп, что он делает?!
И я, больная, бедная и всеми покинутая, моментально вспомнила, что на свете существует кое- что похуже неразделенной любви. И имя ему - ОТВАР!

- Господи, и за что мне  это все? – причитал Франческо, прыгая вокруг меня с кружкой в руках. – У всех жены, как жены, а у меня вон что! Только и осталось тебя отшлепать, как непослушного ребенка! Остальные средства я уже все перепробовал…

- Только посмей! – возмущенно заорала я, размахивая руками и соображая – не попытаться ли мне обернуться.

   Наверное, это желание было написано у меня на лбу огромными буквами. Потому  что мой неудачливый супруг ахнул  и завопил страшным голосом, обращаясь к мальчишке, прискакавшему на наши крики.

- Марти, держи эту чертову Птицу!

   Но помешать мне никто не успел. Впрочем, улететь  тоже не получилось.
Я несколько мгновений покружила под сводами пещеры и рухнула обратно.
Силы оставили меня. И я снова оказалась на постели. Франческо досадливо махнул на меня рукой и, зашвырнув ни в чем не повинную кружку в угол, скрылся в подземном коридоре. А я осталась – размышлять о грустном.

Действительно – за что? Кто виноват в том, что его угораздило не только в меня влюбиться, но еще и на мне жениться? Говорят – не ищите любви и смерти – они сами вас найдут. Первая половина этого утверждения бедного  циркача уже нашла. И, вряд ли, она намного лучше второй…

И зачем только все торопятся вырасти и влюбиться? Если все настолько закручено и запутано.  Мне нужен Патрик, а Франческо – нужна я. И как нам разрубить этот узел? Зачем еще и эта беда? Разве мало ее вокруг? Война и так разрушила нашу прежнюю жизнь. Если бы не проклятый Джильберт, я бы сидела сейчас в замке, рядом с родителями. И не загремела бы замуж…

Ага, а была бы я счастлива в родном замке? Этот вопрос я уже обсуждала сама с собой. Ответ отрицательный! Хотя отец меня любил. Да и матушка  тоже, только по-своему. Но теперь их нет. И мне поневоле придется учиться жить  дальше.  Понимаю, прекрасно, что отец хотел всего лишь спасти мою жизнь – не думая о том – будет ли она счастливой? Ох, это вечное: хотели, как лучше, а вышло – как всегда!

Наверное, надо забыть про «тонкие душевные переживания»,  восстановить силы – и отправиться на поиски Черного Мага. Победим  – будет время подумать над сложностями взрослой жизни. Не победим – так и горевать станет не о чем. Да и некому.

Такими серьезными и правильными мыслями я пыталась себя успокоить. А в глазах стояла все та же картина. Люция склоняется над изголовьем Патрика, и менестрель ласково касается ее щеки.
Просто наваждение какое-то! 

Я глубоко вздохнула и откинулась на подушку. Серый свод пещеры низко нависал надо мной. Как же мне  надоели эти камни, эти узкие подземные ходы! Я ведь не крот какой-нибудь, а Птица!
Мне вдруг показалось, что если я сейчас выйду из пещеры и увижу чистое небо над головой, все  тяжелые мысли исчезнут, как страшный сон.

 Мучительно захотелось простора, свободы и чистого воздуха.

- Куда опять вскочила?! – мой бдительный муженек не дремал.

   И когда это он успел вернуться – так незаметно?

- Мне тут плохо, – заныла я. - Не могу больше сидеть среди этих камней!

Позволь мне выйти из пещеры и хоть немного подышать свежим воздухом! Да не буду я обращаться, честное слово! Просто небо над головой хочу увидеть.

   Франческо вздохнул:

- Тебе не «тут» плохо. А со мной - плохо! Поэтому ты и норовишь сбежать. Небо ей понадобилось! Скажи уж правду – хочу увидеть менестреля.

- Нет! Мне с тобой хорошо. Но - сложно…

- Все еще любишь его?

   Я вскинула глаза. Хороший вопрос!  Еще бы ответ на него узнать.

- Солнце мое! Не стоит лезть в эти дебри!  Вы оба мне дороги – вот все, что я могу сейчас сказать.  И потом – ты прекрасно знаешь, что Патрику я не нужна. Так что не мешай мне  разбираться  в собственных чувствах! И отпусти уже, наконец – а то наверху совсем темно станет! Обещаю, что ни в какую историю не вляпаюсь  и летать не стану!

  Когда впервые за столько дней я вышла наружу из сумрака подземелья, у меня сразу закружилась голова.
Теплый летний вечер, легкие облачка золотятся возле чистого горизонта… Вцепившись в круглый камень чтобы не упасть, я огляделась по сторонам.

Вот острый, зазубренный край скалы. Вдали виднеется  деревня, где я провела  детство. Навестить бы ее! Но нельзя.
Я потопталась у входа, отошла на несколько шагов, потом вернулась.

На черную полосу сожженного леса  смотреть не хотелось, и я вновь подняла глаза к небу.
Ну вот, стою, гляжу в вышину, а легче мне от этого не стало. Ох, права была моя нянька Агата, когда говорила: «Вредная штука  - эта любовь!» Правда, при этом она так мечтательно вздыхала и закатывала глаза, что как-то не верилось ее словам.
Я хихикнула, потом весьма непоследовательно всхлипнула. И тут услышала, что за краем скалы тоже кто-то плачет.

- Вот только одного не понимаю, почему ты ревешь-то, сестренка? – прозвучал голос Франческо. - Все хорошо. Все живы. А ты вообще подвиг совершила -  целую деревню спасла. И Патрика заодно.

- Франческо, ну как ты не понимаешь! – голос Люции звенел от слез. – С детских лет я была Владеющей Огнем! А теперь, после сражения, я потеряла часть себя. Словно половина моей души угасла вместе с Искрой Небесного Огня. И я не знаю теперь - кто я? И что мне делать на этой земле?

   Я вздрогнула. Слова Люции почти полностью повторяли  мои недавние мысли. Интересно, что Франческо ей ответит?

- Извини, сестренка, но ты – дура! Как же с вами, волшебниками сложно!  Кто - ты? Моя сестра, которую я люблю. А еще ты  - подруга менестреля, который сейчас, наверное, вздыхает и думает - куда же его милая запропала? Боевая подруга, между прочим! Прошла с ним через все сражения, а теперь ревешь. Что тебе делать? Любить Патрика. Дарить ему счастье. Рожать детей. Не жалей ты об этом своем Даре! Дар ушел, а ты осталась. Такая же светлая, ясная, добрая. И отчаянно смелая, между прочим! Все! Иди к своему милому и больше ерунду не говори!

- Братец, дорогой, спасибо тебе!

  Я вздохнула и присела на круглый камень.
Франческо – молодец!  Он все правильно  сказал. Да уж, Патрик и Люция  вместе прошли через страшные испытания. И заслужили  право на счастье!

А  я у своего комедианта –  сплошная головная боль! Причем, еще и официально на него записанная! Прямо-таки картина маслом: цирк уехал, а клоуны остались! В лице меня и Франческо! И что же делать?

Тут я опять хихикнула, потому что вспомнила, как конопатая Тильда, сестренка Вилла,  подошла однажды к матери со словами:

- Мама, мне нравится один мальчик, а он меня не любит. Что мне делать?

   И мамаша ответила ей нарочито суровым голосом:

- Что делать, дочь моя? Страдать!

  Значит, такова моя судьба! По крайней мере – пока. Жизнь – штука сложная. Но переменчивая. Вот до края горизонта простирается полоса выжженной земли. Но пройдет время, и черная гарь, подернется первой зеленью. Тоненькие молодые деревья вновь протянут руки к небу. Где были прах и пепел - расцветут цветы. Так и душа каждого из нас рано или поздно   оживает после перенесенных страданий. Ведь и моя душа  воскресла  сразу, как только я узнала, что Патрик – жив. Он – жив, и это главное! Его песни вновь будут зажигать сердца людей. А это значит, что  на земле есть Добро и Справедливость! И никакая тьма над ними не властна!

   Мне  впервые за много дней стало хорошо и легко. Я повернулась и шагнула в подземный ход, собираясь вернуться обратно. Но тихая мелодия, доносившаяся из пещеры менестреля, заставила меня остановиться.
Не в силах преодолеть соблазна, я поспешила ей навстречу.

 Патрик, прислонившись к каменной стене, играл на лютне. Он все еще был очень бледен и выглядел совершенно больным, но голос его звучал так же мощно и чарующе, как  в былые времена. Люция сидела рядом и смотрела на него с хорошо знакомым мне восхищением.
Я опять почувствовала укол ревности. Интересно, существуют ли девушки, которые смотрят Патрика иначе? Господи! Опять я за свое.  Да послушай уже, наконец, что он поет – дурочка!

Кто сказал: "Все сгорело дотла -
Больше в Землю не бросите семя"?!
Кто сказал, что Земля умерла?
- Нет, она затаилась на время.

Материнства не взять у Земли,
Не отнять, как не вычерпать моря.
Кто поверил, что Землю сожгли?
- Нет, она почернела от горя…

Это было так близко моим сегодняшним мыслям и чувствам, что я замерла, затаив дыхание, стараясь услышать и запомнить каждое слово!

Она вынесет все, переждет.
Не записывай Землю в калеки!
Кто сказал, что Земля не поет,
Что она замолчала навеки?

Нет, звенит она, стоны глуша,
Изо всех своих ран, из отдушин.
Ведь Земля –это наша душа.
Сапогами не вытоптать душу!

Кто поверил, что землю сожгли?
Нет, она затаилась на время…

Больше всего на свете мне  хотелось сейчас обнять Странника. Но, как я скажу ему, что его баллады – прекрасны? А он – настоящий герой.
 Когда-то отец говорил мне:  если не знаешь, как поступить – сделай шаг вперед.
И, отбросив последние сомнения, я шагнула в пещеру. Несколько секунд мы  молча смотрели друг на друга, не зная, что сказать. Потом я подошла и взяла Люцию и Патрика за руки.

- Не надо ничего говорить, друзья. Все хорошо. Мы живы. И это – главное! И  хотя нам еще предстоят тяжелые испытания, мы пройдем их вместе.

   Франческо  внезапно вошел в пещеру  и тоже встал рядом. Некоторое время мы держались за руки, словно ища поддержки друг у друга перед лицом грядущих тревог.

Но  торжественность момента нарушил вездесущий Марти. Он влетел внутрь  и удивленно остановился, уставившись на нас:

- Ой, а что это вы делаете? Хоровод собрались водить? Давайте, я с вами!

- Нет, я все-таки выдеру этого мальчишку! – простонал от смеха  Франческо. - А потом возьму к себе в Балаганчик. Прирожденный же клоун растет!