После завтрака два детектива начали вновь обсуждать вчерашний поход.

- Не идет у меня из головы дедова коза, – сказал Тэлли.

- Думаешь, это она – главный подозреваемый? – улыбнулся Анджей.

- Нет, конечно. Но меня мучает вопрос – с чего это ее старое место кормежки не устроило?

- А что ей там делать-то? – пожал плечами учитель. – Раньше-то она, наверное, на заднем дворе подъедалась, а теперь – ни двора, ни помойки.

- Зато крапивы вокруг – море. Это мы ей не рады, а козе – самый деликатес. Там по краю оврага не то, что заросли – джунгли! И с чего это вдруг она ею брезгует?

- А бес ее знает? Может, переела. Как я – пирожных.

- Скорее, трава перестала быть вкусной. Потому, что …

  Тут оба Пинкертона переглянулись и хором закончили фразу:

- Пахнет КЕРОСИНОМ!!!

- Но загорелось-то – внутри!

- А вдруг – и снаружи? Как-то уж очень быстро все сгорело. Давай-ка еще раз на пепелище прогуляемся.

  На этот раз осмотр они проводили более внимательно. И поняли, что задняя сторона постоялого двора тоже горела хорошо – потому  что со стороны оврага даже бревен не осталось. Только зола да пепел. Кроме того, Тэлли обнаружил, что из овражных зарослей поднимается наверх узкая тропинка.

По ней дед с козой, видимо, и двигались. Но, ошарашенный неожиданной встречей с аборигенами, мальчик тогда не понял – откуда они нарисовались.

Оставалось выяснить – что там с керосином? Точнее, здесь. Стойкий запах гари перемешивался с запахом цветущих растений, но что-то похожее в воздухе все-таки витало. Мало того, какой-то «химией» тянуло и из оврага.

- Ну что, рискнем спуститься? – не слишком радостно поинтересовался эльф.   Анджей покосился на свои парусиновые туфли, потом глянул на, во всех отношениях, «королевскую» крапиву, и со вздохом произнес:

- А есть выбор? Хотя, если честно, я бы пока туда не лез. Смотри - тропинка  глинистая и достаточно крутая. И, навряд ли, сухая. Чувствуешь, как оттуда сыростью несет? Так что можно поскользнуться и вниз улететь. За крапиву ты хвататься не станешь, а кусты – далеко. Вот и очнешься на дне оврага – да еще вопрос: в целом ли виде? Особенно, если пойдешь первым, а я на тебя сверху упаду…

- И что нам делать?

- Вернуться домой за веревкой. Или хотя бы взять с собой Руженку. А то и поплакать над нами некому будет. В смысле – кто станет «Караул!» кричать, если мы сверзимся безвозвратно? Так что давай пока просто нарвем этой крапивы и дадим кому-нибудь понюхать, кто здешним дымом не надышался.

  Пока отважные детективы героически сражались с крапивой, в изобилии растущей вокруг пепелища, Руженка помогала пани Монике вести торговлю. Покупателей с утра было много, и девочка даже немного устала, поднося хозяйке то поднос с пирожными, то круглую коробку с тортом.

Ко второй половине дня поток клиентов схлынул, и пани с  маленькой помощницей наконец-то, смогли спокойно присесть за столик, чтобы самим насладиться вкусняшками.

- Я ведь, девочка моя, нездешняя, - рассказывала Руженке воркующим голоском Моника, подливая ей еще чая и подкладывая в тарелку восьмой по счету пончик.

- Родилась далеко отсюда,  на окраине столицы. А потом вышла замуж и переехала в Залуйск. О чем, признаться, ни разу не жалею. Здесь нет столичного шума и суеты, а жизнь течет тихо и мирно, как сотни лет назад.

- Кстати, о сотнях лет, - вспомнила девочка, прерывая неспешный рассказ пани. - Извините, что перебила вас, просто мне давно интересно. Что это у вас за замок стоит вдалеке от  костела? С виду – очень старинный. Только почти развалившийся.

- А это родовое гнездо графов Чертовницких.

  Моника охотно подхватила новую тему беседы.

– Я, правда, мало что об этой династии знаю. Только то, что покойный муж рассказывал. Был у нас в стране когда-то такой древний дворянский род. Причем все мужчины в этом роду, как один, отличались жестоким и буйным нравом. А двадцать лет назад род Чертовницких угас. Последний из них скончался в весьма преклонном возрасте. С тех пор замок обезлюдел и постепенно начал разваливаться.

- И у графа не осталось наследников? – удивилась девочка. – Обычно богачи слетаются к казне после похорон ее хозяина, как коршуны!

  Пани Моника пожала плечами.

- Насчет наследников – я точно не знаю. Сын - уехал из страны куда-то за океан, и больше его никто не видел. А единственная дочь последнего из Чертовницких умерла в очень юном возрасте от тяжелой болезни.

- Грустно, - пробормотала Руженка.

  Но больше ничего сказать не успела, так как в плюшечное заведение влетел, запыхавшись, очень странный с виду пожилой человек. Шар пышных, взбитых как пух, седых волос делал его похожим на одуванчик. Образ завершал невысокий рост, тоненькие ручки и ножки и, главное, - темно-зеленый сюртук со светло-салатовым шелковым жилетом.

- Пан Теофил, что с вами?! – потрясенно воскликнула Моника.

  Человек-Одуванчик покачал круглой головой и со скорбным видом сказал:

- Беда, о, несравненная пани! Страшная беда! Совсем недавно, всего лишь пару часов назад, кто-то ограбил городскую библиотеку. Главным Хранителем которой я имею честь состоять.

- Какой ужас! И кто же сотворил такое бесчинство?

  В отчет пан Теофил почти простонал:

- К сожалению, я не запомнил его лица. Какой-то молодой человек, вполне вежливый на первый взгляд.

- И что же он украл?

- О, это чудовищно, пани Моника!

  Старенький библиотекарь вынул из кармана белоснежный платок и вытер наполнившиеся слезами глаза.

- Он не просто украл редчайшую книгу! Он жестоко ее изуродовал!

Вы подумайте только, этот варвар осмелился вырезать из издания семнадцатого  века целую страницу с картинками. На дом старинные книги мы, разумеется, не выдаем. Так этот подлый негодяй уютно устроился в читальном зале, воспользовался тем, что я на минутку отошел по делам, и совершил свое черное дело. Причем самое обидное, что дырку вместо страницы я обнаружил лишь несколько часов спустя.

- Надеюсь, вы уже заявили об этом в полицию, пан Теофил?

  Отчаяние на лице библиотекаря сменилось гневом.

- Конечно, заявил. Да что толку! Эти мужланы лишь ухмыльнулись в мой адрес и сказали, что у них есть более важные дела, чем разыскивать похитителя какой-то древней бумажки. Тут причина пожара на постоялом дворе до сих пор не ясна, а я со своими книжками лезу. Так и сказали, пани Моника! После такого разговора, я уже плохо понимал, куда иду и зачем. Очнулся только возле вашей кондитерской. И решил зайти, чтоб хоть немножко поправить нервы порцией крепкого кофе.

- Вот ваш кофе, пан Теофил, - Моника, сочувственно вздыхая, подала посетителю тоненькую чашку. – Пожалуйста, не убивайтесь так!

  Пан библиотекарь, сделал маленький глоток, но вдруг побледнел и схватился за сердце.

- Ах, кажется, кофе все-таки был лишним. Что же мне делать?

- Немедленно пойти домой, принять лекарство и, как следует, отдохнуть!– решительно ответила пани.  - Руженка, девочка моя, ты ведь поможешь пану Теофилу добраться до дома?

  Девочка, которая за все время рассказа не проронила ни словечка, и лишь смотрела на потерпевшего понимающими и грустными глазами, торопливо кивнула.

- Конечно, помогу!

Пани Моника и Руженка под руки вывели бедного библиотекаря на улицу, хозяйка кондитерской  окликнула ближайшего извозчика, и уже через десять минут коляска остановилась возле маленького дома с красной черепичной крышей. Девочка помогла пану Теофилу войти внутрь и улечься на диван, а потом накапала ему в чашку успокоительных капель.

- Вам плохо? – заботливо спросила она, видя, как старичок  тяжко вздыхает и ежеминутно охает. – Может, стоит позвать врача?

- Ах, никакой, самый лучший доктор не исцелит мою бедняжку!

  Библиотекарь махнул рукой в сторону круглого столика, на котором лежал большой фолиант в кожаном переплете.

- Именно эта мысль доставляет мне ужасные страдания. Откуда на свете только берутся  варвары и злодеи, смеющие посягнуть на уникальные раритеты?!

  Кое-как успокоив измученного пана, девочка убедилась, что старичок, наконец-то, мирно уснул, и подошла к столику с «раненой» книгой.
Надо сказать,  книги привлекали ее всегда. Когда Руженка была совсем маленькой, отец часто привозил ей с ярмарки дешевые издания сказок и прибауток с пестрыми картинками. Но таких огромных старинных фолиантов  она не видела ни разу.

Девочка осторожно коснулась потертой коричневой кожи, провела пальцем по причудливым медным застежкам в форме крошечных драконов.

А затем, все-таки решившись, открыла старинное издание.
Перед удивленными глазами Руженки замелькали причудливо выписанные алой тушью заглавные буквы, похожие на сказочные деревья, полные цветов и резных листьев, ярко раскрашенные гравюры с изображениями рыцарей, принцесс и замков… Потом  она с печалью увидела большую квадратную дыру на месте  какого-то рисунка. Девочка вгляделась в текст на испорченной странице. Витиевато изогнутые буквы складывались в слова  древней легенды:

… И гласят древние предания, что Михал, первый граф Чертовницкий, женат был не на дочери рода человеческого. Поехал однажды он на охоту, заблудился и плутал до ночи по темному лесу. И увидал в непроглядной тьме яркий свет, и поехал на него. И узрел, пораженный, на открывшейся поляне пылающий неугасимым огнем куст, а посреди него - огромную серебряную змею в золотой короне. Змея же сия взмолилась человеческим голосом, прося рыцаря потушить жаркое пламя. И бросал Михал в тот огонь землю  и песок и потушил колдовской костер. Змея же после этого оборотилась прекрасною девицей и назвалась Серпентиною, дочерью змеиного царя. И отправился граф вместе со спасенной царевной во владения ее отца, во глубоких пещерах расположенные. И там попросил руки прекрасной Серпентины, ибо в сердце его воспылала неистовая любовь, лишь только та змея в деву обратилась. Гласит также древнее предание, что жил он с тех пор с молодой женой долго и счастливо, но, однако же, страшная война, что разразилась в нашей стране, разлучила их. Был Михал Чертовницкий сражен рукой врага на бранном поле, и рыдала Серпентина в своих покоях три дня и три ночи. По прошествии же  трех дней, вышла она к своим детям и сказала им:

- Любезные чада мои! Вы уже взрослого возраста достигли и сами можете своей судьбою управлять. Моя же жизнь без любимого супруга всякий смысл потеряла! А потому ухожу отныне я из этого замка, но вам, детям моим, и детям ваших детей, и всем, в ком хоть капля крови древнего и славного рода Чертовницких течет, помогать в любой беде клянусь и от темного зла оберегать.

  С теми словами оборотилась несчастная вдова серебряной змеей и исчезла прочь с глаз пораженных чад своих. С тех пор пошла среди потомков Чертовницких вера, что стала волшебная змея хранительницей их рода.

И многие потомки графа Михала рассказывали, что в трудный час Серпентина им являлась и советом али предостережением мудрым в жизни помогала.

Правда то или нет, нам неведомо. Однако же на гербе Чертовницких змея в короне изображена, и серебряное изваяние той змеи могучим талисманом…

  И на этом месте легенда обрывалась, потому что неизвестный вор вырезал из бедной книги именно этот абзац.

Руженка покачала головой. История о волшебной змее ей понравилась. Но кому и зачем понадобилось красть страницу с финалом древней легенды?
Тут пан Теофил тревожно зашевелился и проснулся с печальным вздохом.

- Ты еще здесь, девочка? Спасибо за заботу, но мне уже гораздо лучше.

Попробую хоть немного починить мой фолиант. Этот варвар не только страницу испортил, но еще и корешок порвал.

  Библиотекарь встал с дивана, увидел застывшую над книгой Руженку  и ласково ей улыбнулся:

- Вижу, что ты даром время не теряла. Тоже интересуешься старинными рукописями? Похвальное увлечение в столь юном возрасте!

- Ну, не совсем интересуюсь, -  смущенно ответила девочка. - Честно говоря, я просто люблю сказки. А ваша книга открылась на такой интересной истории  - про князя и волшебную змею.

- А-а, легенда о Михале и Серпентине? Да-да, это семейное предание графов Чертовницких. Кстати, изящнейшая статуэтка литого серебра, изображавшая змею в короне, защитницу их рода, долгое время хранилась в сокровищнице замка. Куда она пропала после смерти последнего владельца – неизвестно.

А ведь  кошмарный вор зачем-то похитил страницу именно с изображением той скульптуры. Дурацкая загадка, но разгадывать ее я не намерен! Лучше займусь лечением несчастной книги.