Алиса, свернувшись клубочком, давно уже спала на соседней раскладушке.

А я маялась бессонницей. Совсем не удивительно, если учесть тот факт, что я выспалась в поезде. Но, скорее всего, виновата в бессоннице была Луна.

Ее серебряное сияние проникало даже сквозь плотную ткань палатки, зажигало искры на блестящем ободке кружки, выпавшей из рюкзака на пол, окутывало все прозрачной светящейся вуалью.
Я со вздохом выползла из спальника. Надо пройтись.
 Во-первых, потому что – надо. А во-вторых, потому что даже интересно. Если в палатке такая «симфония лунного света», то, что же за бортом творится?

 А там, действительно, творились чудеса. Небесное светило, выросшее до огромных размеров, лило потоки серебряного света на озеро, по которому все усиливающийся ветер гонял сверкающие волны. Каждая росинка на траве блестела алмазом. А тучи неслись по небу клочьями разорванной кисеи,  их белые лоскуты не могли закрыть это великолепие полнолуния.

И надо ль пустые слова долго помнить, что сказаны были вчера,
Когда щедро сыплет в кипящие волны луна чистый блеск серебра?
И тучи разорваны в клочья зюйд-вестом, ревет и грохочет прибой.
Займи ж в этом мире достойное место  и стань, наконец-то, собой!

Я тихо прочитала сама себе строки стихотворения,  написанного  давным - давно. Но к моей жизненной ситуации и к нынешним чудесам природы  подходящего -  идеально.  Потом подняла глаза. Оказывается, на другом берегу озера, прямо напротив меня возвышался тот самый старинный замок. И, что удивительно, камни, из которых были сложены его стены,  в лунном свете смотрелись не белыми, как логично было бы представить, а золотистыми. Казалось, весь замок сияет каким-то  особенным внутренним светом.
Завороженная этой игрой лучей, я неподвижно застыла на берегу. И тут  заметила, то чего не увидела раньше. 
На противоположном берегу, у самой воды, стояла необычная статуя. Довольно большая. Кажется, это было изображение какого-то красивого крупного зверя, похожего на волка.

В лунном сиянии скульптура казалась отлитой из серебра. 

- Странно, – подумала я. – Вроде бы, сколько ни читала про Гатчину, никакого упоминания о таком украшении берега не встречала. Ну, да – ворота, утки, мостики, Чесменский обелиск. Вон он торчит, кстати – одинокой свечкой…

  Впрочем, я не так много знаю об этом месте. Завтра погуляю по окрестностям и поближе познакомлюсь со всеми его чудесами.
Я уже собралась уйти в палатку, но зачем-то обернулась и снова посмотрела на берег.

Никакой скульптуры там не было!
Только почему-то сильно качались прибрежные кусты и густые заросли трав. Притом  что ветер уже минут десять, как стих. И даже водная поверхность превратилась в неподвижное зеркало.

Не зная, что обо всем этом думать, я потопталась на месте, потом снова пристально осмотрела береговую линию озера.

И мне показалось, что на фоне серой стены появилась какая-то фигура. Высокая. Явно мужская.

Окутанная лунными блестками, совсем, как в моем недавнем сне.

Незнакомец прошелся по берегу, поднял руку, коснувшись камней, и исчез в черном проеме грота Эхо.
Но позвольте! Там же решетка стоит! 

Когда Алисия рассказывала мне про подземный ход, я тут же спросила насчет выхода к озеру. И девушка мне объяснила, что выход-то, конечно, есть – только посторонним туда входа нет. А ключ от замка – у музейных работников.

Кто-нибудь может  сейчас  объяснить, что это было? Или это просто моя галлюцинация, вызванная усталостью и кучей событий,  свалившихся на мою бедную литературно-театральную голову?
Так ничего для себя  не решив, я в глубокой озадаченности потащилась назад в палатку, рухнула на  раскладушку и отключилась. В эту ночь я спала без снов.

  С утра пораньше народ потянулся на завтрак. Кого только не было за нашим столом! От средневековых рыцарей до древнерусских воинов – с легким вкраплением эльфов, хоббитов и прочих сказочных существ.  Наша  красотка  Алисия надела  немыслимо красивую жилетку, отороченную лисьим мехом, который дивно сочетался с ее рыжими волосами.

Кто же ты, нездешняя лиса - бес приблудный или дух небесный? 
Знать, тебе судьба моя известна, и слышны из бездны голоса? 

Тут же продекламировал наш «мальчик со шпагой», восхищенно на нее глядя.

Алисия загадочно улыбнулась и, состроив ему глазки, тут же ответила:

Каждый получает в свой черед, что ему назначено от века. 
Каждый - от лисы до человека, и не надо забегать вперед... 

Я хихикнула. Ну, не зря же я все время зову ее Алисой, а не Алисией!

Лиса Алиса – в полный рост! И, похоже, что мальчику она нравится…

Хороший такой мальчик – заботливый! Эх, где мои шестнадцать лет?!!

Господи, Ника, да ты никак завидуешь?! А ведь, кажется, собиралась «избыть печали» и больше ни на кого не заглядываться? Хождение по граблям – это, конечно, национальный спорт – но сколько же можно?

- Ника, ты чего загрустила? – Алиса словно почувствовала, что меня накрыло «глубокой философией на мелких местах».

  Я тряхнула головой, взяла стоящую у лавки гитару  и ответила ей песенкой:

Хорошо - быть молодым, за любовь к себе сражаться.
Перед зеркалом седым независимо держаться.
Жить отважно - черново, обо всем мечтать свирепо,

Не бояться ничего - даже выглядеть нелепо!

Хорошо - всего хотеть, брать свое - и не украдкой.
Гордой гривой шелестеть, гордой славиться повадкой.
То и это затевать, порывая с тем и этим,
Вечно повод подавать  раздувалам жарких сплетен!

  Да что же это такое! Хотела про «молодость» спеть – а получается – опять про отношения! Так, быстренько переформатируем мировоззрение!

Как там, у Коэльо было? «Сильный человек – это не тот, у кого все хорошо. Это тот, у кого все хорошо, несмотря ни на что». А у меня сейчас все не просто хорошо – а, в некотором смысле, даже прекрасно!

В таком  месте грустить – смешно и нелепо!

  После завтрака нам раздали «бэйджики» и определили фронт работ. Мальчишки отправились в оружейную, готовить развод караула, Алиса – помогать персонажам грядущего театрального представления проверять костюмы и наряжаться. А я, прихватив афишки, двинулась на вокзал – объяснять прибывающим зрителям, куда и в каком порядке им следует двигаться. Хорошо, что в этих афишках еще и карта есть – с обозначением всех мест и мероприятий. Потому  что лично я про Гатчину пока не так много знаю. Сидя на вокзале, я попыталась, конечно, пошариться в интернете.

Но мой иногородний номер подложил свинью под названием «роуминг» и трафик закончился. Я успела только в Википедию заглянуть и самые общие сведения прочитать. Ладно, будем разбираться на месте!

Однако, какой милый и уютный вокзальчик ! Небольшое здание с высокими светлыми окнами. Мне опять показалось, что время отмоталось куда-то назад. И сейчас к перрону, пыхтя и отдуваясь, подкатит смешной паровоз с толстой трубой и ярко начищенными медными колесами. Выйдет толпа: мужчины в цилиндрах, дамы в длинных платьях с высокими пышными шляпами…

Но к платформе подкатила обычная, слегка обшарпанная зеленая электричка.

И выпал из нее вполне привычный народ – в джинсах и сарафанчиках. Мамаши с колясками, дедушки с внуками – короче, никакой экзотики. Даже музыкантов и тех почти не было. Так, проскакал мимо одинокий юноша с саксофоном. Да и тот на другую улицу от вокзала свернул и к дворцу не пошел. Я быстренько раздала народу свои «шпаргалки» и махнула рукой в сторону липовой аллеи, указывая направление. Ночью я не поняла, что это за деревья, а утром успела разглядеть.

Так, с этой толпой я разобралась. Следующая электричка только через час – чем бы таким заняться? Я зашла внутрь, послонялась по гулкому пустому залу, еще раз изучила расписание. Потом вышла на платформу.

  Мысли мои тут же вернулись к ночному происшествию.

Это как же  надо было  устать  или перенервничать, чтобы такое привиделось! Пить-то мы перед сном не пили – в лагере сухой закон. Что же  за глюк программы  со мной приключился? Не иначе покинутый Гарик мне всяческие проклятья шлет – а они материализуются в кошмары…

Хотя – почему в кошмары? Волк – красивый был. И луна – бесподобная…

Ну, хорошо – допустим, что волк мне померещился, и мое видение – не более, чем шалости проказницы – луны. А мужчина, нырнувший в грот – это что? Точнее –  кто? Нам, конечно, рассказывали за ужином всякие «байки из склепа». О том, что покойный император так любил свой дворец, что уходить из него не торопится. И периодически является народу. В том числе и в парке. Но он, помнится, роста небольшого. А мой незнакомец был очень высоким…

  Погрузившись в свои мысли, я едва не пропустила очередную электричку.

Но успела выскочить на перрон и листовки свои раздать. Причем, все. Так что теперь надо возвращаться на остров за очередной порцией. И следом за народом я тоже пошагала по липовой аллее.

Погода, между тем, портилась. Вчерашнее вечернее солнышко уже казалось миражом – простой игрой света на стеклах Балтийского вокзала. Утро было пасмурное, но вроде бы не предвещавшее никаких катаклизмов. Небо, затянутое облаками, местное население нисколько не смущало, и публика гуляла в парке просто в промышленных количествах. Причем, одеты все были достаточно легко. Я тоже поддалась всеобщему безумию и выскочила из палатки в ковбойке и джинсах. А теперь ежилась на пронизывающем ветру.

За окном плюс восемь. Лето. Летом в Питере – жара.
Ты раздет. И я – раздета. Речка. Солнце. Хванчкара…

- бубнила я знакомый стишок и судорожно соображала – куда крестьянину податься? Дома при такой температуре я бы уже курточку приодела…

  Так - до лагеря – точно не добегу. Туча надо мной зависла вполне конкретная. И из нее уже полетели первые капли. Причем, размером с хороший крыжовник. И я помчалась в сторону музея. Нам же сказали, что по «бэйджику» туда сегодня пускают бесплатно. Вот пускай и пустят!

Я так торопилась, что споткнулась на крылечке. И, если бы дверь открывалась в другую сторону, и никто перед ней не стоял, то отворила бы я ее головой.

- Черт! – только и успела охнуть я, воткнувшись лицом в чью-то спину.

Спина повернулась, оказавшись высоким мужчиной лет сорока, и с интересом на меня посмотрела. Я извинилась и прошмыгнула внутрь.

- И что он так на меня уставился? – подумала я. - Ничего такого я, вроде бы, не сказала. Комбинация из четырех произнесенных букв была, может, и не вполне литературной, но точно не матерной.

А вот на мужчину как раз можно было посмотреть. Длинные каштановые волосы, собранные в «хвост», странная  черная куртка цвета, больше похожая на старинный камзол… Он из наших, что ли? Так никакого «бэйджика» я у него не заметила, хотя у кассы он, как и я, тоже не задержался. Ну, как говорится – мало ли в Бразилии донов Педров?

Я пристала к какой-то экскурсионной группе, заслушалась  и напрочь про незнакомца забыла. Потом отлипла от народа и отправилась бродить по залам сама по себе.
Большого скопления публики в музеях я, если честно, не люблю. Но «радио-гид» купить не на что, место  -  новое и интересное, так что пришлось метаться между желанием проникнуться информацией и побыть с увиденным  наедине. Впрочем, некоторое неудобство было полностью вознаграждено, когда из дворцового окна мне удалось полюбоваться на развод караула возле памятника Павлу. Пока экскурсанты зависли в соседнем зале, я, пользуясь моментом, только что на подоконник не залезла, чувствуя себя почти императрицей, которая когда-то тоже в это окно смотрела.
Три рослых красавца в черных мундирах и белых штанах  (белых, Карл!) - дружно печатали шаг рядом с барабанщиком…

И Время отступало назад…