Проснулась я под утро – от того, что мне стало невыносимо жарко. Ну, еще бы! Заботливый Томас укрыл меня  аж двумя спальниками! Кстати, а где он?

Я покрутила головой и обнаружила Волка спящим на ворохе, лежащих на полу палаток. Он, видимо, честно их досушил, приволок сюда и обратился.

- Удобненько, – вздохнула я. Вспомнила его вчерашний пылающий взгляд  и потрясла головой, чтобы в нее не лезли подходящие к случаю анекдоты.

  Потом, полюбовавшись красивым зверем,  аккуратно обошла его и отправилась в душ. К тому времени, когда я чистая и довольная собой, вернулась в комнату, Томас уже колдовал над завтраком.

- Доброе утро! Чем сегодня займемся? Амуницию я досушил, только вот сворачивать палатки пока не научился.

- Да пускай валяются. Юрчик волновался, чтобы они плесенью не покрылись. А уж, как скоро мы их по полкам распихаем – дело десятое. А займемся мы делом приятным во всех отношениях: хочу тебя с Городом познакомить и по своим любимым местам потаскать.
Я старательно щебетала, беспечно улыбаясь и делая вид, что вчера ничего особенного не произошло. Ну, увидел меня Волк почти что в неглиже – и что тут такого? Не будем пока форсировать события. Кстати, вчерашнюю ошибку я учла и к завтраку надела рубашку, а из парео соорудила импровизированную юбку. Впрочем, Томас все равно поглядывал на меня как-то очень внимательно и, кажется,  чуть усмехался.
- Надо только во что-то самой приодеться и тебя тоже переодеть. А камзол твой в химчистку сдадим. Тут через дорогу «Сэконд» есть, это магазин такой, где подержанные вещички продают. Сейчас я джинсы постираю, высушу и туда отправлюсь. 

Томас пожал плечами.
- Зачем зря время терять? Давай я сам сгоняю в этот «Сэконд». Не думаю, что твой «магазин» сильно отличается от наших лавок.
- Ой, здорово! – обрадовалась я. – А то мне уже обидно становится:  сидим в самом прекрасном городе на свете и не можем даже на улицу выйти из-за мокрых штанов. Тогда я примусь за стирку. Только загляну в компьютер на пару минут. Вдруг в Новостях что-то полезное для нас обнаружится. Ну, заодно и посмотрю, как музеи работают.

  Я радостно уволокла с собой к компьютеру кружку с кофе и десяток сухарей, и привычно устроилась в старом кресле.

- О чем бы таком дух Яндекса спросить? Так, набираем: режим работы музеев, убийство императора Павла, символика «Анненербе», химчистка на Литейном, ну, и Новости, конечно. Так, в Гатчине прошел фестиваль, ага, это мы в курсе.

Выставка в Павловске – запишем. О! У Александра Моисеевича  концерт на Лиговке – можно сходить.
- Ага! – ядовито включился внутренний голос. – Одного своего кавалера ты тоже однажды  потащила на бардовский концерт. Напомнить, чем все закончилось?
Я зажмурилась и замотала  головой. Но память-гадюка немедленно подкинула мерзкое воспоминание.
В тот день мне посчастливилось уговорить Гарика сходить на концерт авторской песни. И тут, как назло, явилась в гости его мамаша. До сих пор ее змеиное шипение в ушах стоит!
- Куда она тебя тащит? Эти барды – сплошь бомжи и алкоголики! Посмотри, с кем ты связался! Стареющая травестюха! Знаешь, с чем рифмуется «травестюха»?!
Я махнула рукой, мысленно отшвыривая  гадкую картинку, хлопнула по клавише и нечаянно перешла по ссылке. Заиграла знакомая песенка.  Сглотнув горький комок, я  принялась подпевать:

День сегодня не тяжёлый, 
И костюм - как для парада. 
Ты надень лицо чужое, 
Ты сыграй чужую радость. 
Травести, травести,
По-ребячьи засвисти.

Перепачкай брови сажей,
Смуглость щёк мукой замучай.
 Как играть - тебе подскажут,
Как играть - тебя научат.
Травести, травести,
Ниже вырез опусти.

Утро горечью заплатит,
Перебранкой в коридоре.
Ты надень чужое платье,
Ты сыграй чужое горе.
Травести, травести,
Ты завистницам прости.

Каблучком стучи по жизни,
Из себя переезжая.
Смех чужой, слова чужие,
Дом чужой, постель чужая...
Травести, травести,
Где нам вечер провести?

Пела я громко и, наверное, очень зло. Потому что Томас немедленно оказался рядом.
- Ника! Ну, зачем ты о себе – так? – в голосе его звучала горечь.
Но от непрошеного утешения я разозлилась еще больше.
- Как – так? Все правильно, я,  по жизни -  еще и актриса. А значит, как говорила маменька Гарика, «моральный облик оставляет желать лучшего».
- Святой Патрик! Какой облик?
- Моральный!  Даже ты хмуро на меня поглядывал, когда я Павлом обнималась.
- Да ничего я не поглядывал!  Просто  - завидовал.
От удивления я выпустила «мышку», и та с жалобным треском хлопнулась на пол. Слова Томаса меня обрадовали, но, видимо, песенка разбередила душу, сильнее, чем я думала. И я угрюмо бросила:
- Чему уж тут завидовать? Вернее, кого ревновать? Мой бывший на прощание меня хорошо припечатал: «Девочка – сэконд-хэнд!»
От рыка Волка  я снова дернулась, ткнула «мышкой» не туда, и комп-зараза услужливо закрыл все вкладки. Я чертыхнулась.
А Томас, уже овладев собой, сказал спокойно и с нажимом:
- Я очень  жалею, что не присутствовал при этом разговоре.
- И хорошо, что не присутствовал, - вздохнула я, - Только вашей драки мне еще не хватало. Ладно, пойду на улицу, гляну, какая там погода. А то ты, чудище лесное, еще разок  рявкнешь, и  вообще все на свете отключится.
- Я не чудище. Я – Волк, – недовольно буркнули в спину.
На улицу я не пошла, а присела, тихо злясь на себя,  на ступеньках лестницы, ведущей в подвал.
Зачем я обидела Томаса? Разве он виноват в том, что мне нравится? И в том, что я не хочу с ним расставаться? Нет, ну я и в самом деле хочу ему помочь! Но, в глубине души-то я понимаю, что основная причина – мои к нему чувства… В которых я даже сама себе боюсь признаться. Ы-ы-ы – опять вляпалась непонятно куда.
- Отчего же - непонятно? – ехидно поинтересовался внутренний голос. – Тут двух мнений быть не может. Опять влюбилась, дура романтичная!  Мало что ли в жизни обжигалась?
- Не мало, – сердито возразила я сама себе. – Только Томас – не такой.
- Ну, да, конечно. Бла-ародный рыцарь! Таинственный пришелец из другого мира. Деточка, а что ты будешь делать, когда ваша сказка все-таки закончится? И твоему герою  придется, как это  изображают в кино, красиво уходить за даль горизонта на фоне заходящего солнца. Будешь махать ему вслед платочком? А потом опять лечить очередную рану в душе?
- Там посмотрим. До финала сказки - еще как до звезды небесной! И сколько всего предстоит! В том числе и опасностей, наверное. Пройду этот путь с ним рядом плечом к плечу, как обещала.  Вот только что при этом с моей любовью делать – я не знаю.
  Я вернулась в подвал. И, как нашкодившая собачонка, быстренько шмыгнула к монитору. Чтобы только не видеть глаз Томаса. А он, вместо того, чтобы со мной спорить и ругаться, просто положил на стол шоколадку.

- Держи! Говорят, от депрессии помогает. Схомячь, да послушай что-нибудь более жизнеутверждающее. А понятие «сэконд – хенд» - оставим шмоткам.

Я за ними и пойду, пожалуй.

Волк исчез беззвучно и незаметно, как всегда.
А я несколько минут неподвижно смотрела на шоколадку и чувствовала, что с каждым мигом на душе становится теплее, в груди тает ком застарелой обиды, а из глаз потихоньку начинают капать слезы. Может, это оживало мое оледеневшее сердце?
Я всхлипнула, как девчонка, вытерла рукавом нос и потянулась за шоколадкой. Сжевала сладкий батончик, снова всхлипнула и улыбнулась.

Господи, а ведь Томас мне  в утешение ни одного красивого слова не сказал!  «Схомячь»! Вряд ли в его мире так выражаются, скорее всего от наших ребят на фесте услышал. Но дело тут не в словах. Этот маленький подарок гораздо важнее сотни утешительных речей. Томас не обиделся на меня, он прекрасно понял, что со  мной происходит. Что я злюсь на него и смеюсь над собой только затем, чтобы не нахлынули опять горькие воспоминания. И моя бравада насчет «сэконд-хэнда» ни что иное, как отзвук той душевной боли, что мне пришлось совсем недавно  пережить.
Дело ведь даже не в том, что я рассталась с Гариком.

А в том, что несостоявшийся жених популярно мне объяснил, что я – никому не нужная  дрянь. Верить в это – не хочется, но и забыть – не получается. Воистину: А слова точнее пули и больнее во сто крат.
Рассказывая Волку историю своей жизни, я именно об этом и печалилась…

Но он-то знает, что каждой женщине, даже самой сильной,  хоть иногда нужно, чтобы ее жалели. Утешали, как маленькую. Дарили шоколадку, в конце концов. И смотрели на нее ласковыми, понимающими глазами…
Как Томас посмотрел на меня, уходя.
 Добрый мой Волк, зверь ты мой сказочный, прости меня, дуру. Я ж, птица раненная, могу и крылом задеть и клювом нечаянно стукнуть, пока ты с таким терпением мою бедную душу лечишь. Потерпи, а? Как в той песенке пелось: «Помоги мне! Слезы мои утри, склей обломки моей вселенной…» А я честно постараюсь  стать мягче, добрее, что ли. Хотя с моим характером, это сложно.

Я вздохнула, выключила компьютер и собралась, наконец, сложить палатки... Самоедством заниматься неконструктивно. И злость  на себя лучше использовать в мирных целях. 

- Ника, я вернулся,  - певучий низкий голос прервал мои размышления. 
Я обернулась. И чуть не рухнула, пробормотав что-то восхищенное, но малоприличное.
Томас стоял передо мной в новеньких темно-синих джинсах и черной майке с принтом, от которого можно было закачаться! Огромный серый волк, на высокой скале запрокидывал голову к луне, серебряные лучи которой освещали горные пики и темный  лес у их подножия.

Обут мой герой был в мощные  черные ботинки на толстой подошве. А довершала его наряд кожаная куртка-косуха, обильно украшенная заклепками, шипами и молниями.
В сочетании с чеканным лицом и длинными  волосами, собранными в хвост, это уже была не картина маслом! А полная «смерть деффкам!» -   как говаривала моя бабушка. 
- Ну, как? Соответствует мой костюм декорациям новой пьесы?
 В голосе Томаса звучала его фирменная легкая ирония.
- Смотря какой!
 Я все-таки подобрала упавшую челюсть и попыталась ответить достойно этому сменившему имидж неадекватному режиссеру.

– С тронным залом Эрмитажа твой прикид не очень монтируется. А вот со знаменитым  рок-клубом «Камчатка» - вполне! Есть в Питере такое музыкальное заведение с баром и музеем Виктора Цоя. Цой – это был знаменитый рок-бард…
- Я знаю, - спокойно кивнул Томас, заставив меня снова щелкнуть клювом.

– У него есть прекрасные слова.
И Волк выразительно процитировал:

Мне есть чем платить, но я не хочу победы любой ценой.
 И я не хочу никому ставить ногу на грудь.
Я хотел бы остаться с тобой, просто остаться с тобой.
Но высокая в небе звезда зовет меня в путь.

- По-моему, это настоящий рыцарский девиз.
- Да, пожалуй, – пролепетала я. – Слушай, что это у вас за  параллельная Вселенная такая, в которой Визбора и Окуджаву поют  и Цоя знают?!
Томас широко улыбнулся.
- К счастью, не одни упыри и проходимцы открыли дорогу в  наш мир. Посещали его и вполне приличные люди. В том числе и менестрели с бардами из вашего пространства. Да вот взять хотя бы спутницу жизни одного моего хорошего приятеля! Впрочем, об этом можно поговорить и позже. Когда мы отправимся на прогулку по вашему прославленному городу. А  пока – посмотри, что я приобрел в этой лавке для тебя.
И Томас достал из пакета почти новые джинсы моего размера, довольно милую рубашку в красно-синюю клетку, а вслед за ними – футболку  с принтом. Очень похожую на  его, только размером намного меньше.
Я развернула мягкую ткань и глянула на рисунок. На фоне темной стены деревьев стояли золотисто-рыжий  Волк и серебристо-серая  Волчица. Они чуть касались друг друга головами, а глаза сияли знакомым янтарным огнем.
Я подняла глаза на Томаса. Он продолжал улыбаться, а в смеющихся карих глазах плескалось золото, не хуже, чем у Волка на картинке.
- Ты на что намекаешь, царская, тьфу, то есть Волчья твоя морда? – буркнула я просто из остатков вредности.
Оборотень жалобно посмотрел на меня и только вздохнул. А я не выдержала и  радостно улыбнулась ему  в ответ.
- Томас! Это шикарный подарок! Я о такой футболке всю жизнь мечтала! Ты не Волк, ты – волшебник!
И с этим счастливым воплем повисла у него на шее. Вернее, попыталась это сделать. Но не допрыгнула. Напрасно я это сделала – погорячилась, как всегда. Потому  что обниматься с этой помесью ежа и противолодочной мины оказалось  небезопасно. И я тут же влетела носом в ближайший шип на куртке.

И теперь являла собой иллюстрацию к фразе:  зачем вы кинули в героя куст чертополоха?! В общем, повод поплакать нашелся, наконец!

Томас оказался слегка не готов к такому развитию событий. Мой переход от радости к слезам вышел слишком стремительным. А что делает нормальный мужчина при виде женских слез? Пра-а-вильно – собирается обнять и утешить. Но не в таком боевом наряде!

- Нет! – завопила я. – Сними с себя эту чертову куртку! Ну, что стоишь, как памятник самому себе? Раздевайся!

- Ника! Твое предложение звучит так неожиданно!

  Да уж!  Это руководство к действию прозвучало как-то двусмысленно.
Мы переглянулись и дружно начали хохотать. Потому что начался абсурд чистой воды. И оба не представляли, как из него выпутаться.

- Я не понял – так мы идем гулять или здесь остаемся? – в бархатном голосе Томаса прозвучали игривые нотки.
Но во взгляде проскользнула легкая растерянность.

- Да идем мы, идем, – проворчала я, чувствуя, что еще немного – и я скажу: остаемся.
  Особенно, если Волк меня сейчас поцелует.

  Я подняла с пола упавшие вслед за моей челюстью джинсы и быстренько переоделась. Томас притащил мне мои высушенные на какой-то трубе кроссовки. И Волчья стая в лице двух влюбленных безумцев отправилась любоваться летним городом…