Впрочем, полной темноты здесь не было. Хоть  лампы на парадной лестнице  были погашены, откуда-то струился неяркий желтоватый свет. Возможно, на ночь в музее включали аварийное освещение.
Наши шаги неожиданно гулко отозвались под опустевшими сводами.

Я вздрогнула. Но, ни охрана, ни сторож не поспешили на странный звук.

Более того! У меня возникло навязчивое  ощущение, что мы с Томасом одни в этом громадном помещении.  
Это было  странно. Тем более, что пройдя несколько шагов по полутемному коридору, мы остановились перед  белой конторкой музейной кассы, на которой лежал небрежно брошенный пуховый платок  и стояла дымящаяся чашка чая. Словно, работница только что была здесь, но на минутку вышла.
Я пожала плечами и хотела двинуться дальше. Но Томас  задержался, стянул через голову свитер, оставшись в рубашке, и положил его на конторку рядом с платком.

В ответ на мой вопросительный взгляд сумрачно сказал:
- Чтоб движения в поединке не сковывал.
- Ты все-таки думаешь, что будет поединок? – неуверенно спросила я. - Мне кажется, никакая опасность нам  не угрожает. Смотри, как тихо кругом. Даже сторожа куда-то пропали. Давай быстренько поднимемся на второй этаж, достанем из витрины проклятый перстень и покинем это негостеприимное место. Вот и все.

  Волк кивнул мне в ответ, но мрачное напряжение не сошло с его лица. Стараясь ступать аккуратно и беззвучно, мы продолжили свой путь.

Опять по парадной лестнице, под невидимым в полутьме Орлом, увенчанным мальтийским крестом…
Я вздохнула с облегчением. Похоже, жуткий квест на сегодня отменяется. Сейчас найдем Овальный зал, достанем перстень и… домой. А там уже будем решать, как уничтожить чертов артефакт…

Фу, ну и жара здесь! Правильно Томас сделал, что свитер снял. Странно, а днем в замке совсем не было жарко. Да, и откуда духота такая?! Мрамор же кругом!
Духота усиливалась с каждым шагом. Я, как рыба, ртом глотала воздух, ставший внезапно тяжелым и вязким, и обливалась потом в своей ковбойке. Тусклый желтый свет стал темнеть.

Томас встревожено посмотрел на меня, поддержал за локоть:
- Ника, что с тобой? Тебе – плохо?
- Все нормально, – через силу ответила я. – Жарковато здесь что-то.
Волк пожал плечами.
- Я никакой жары не чувствую. Ты можешь идти дальше?
- Ну, да. Я же сказала, что со мной все в порядке.

Мы спустились вниз, в маленький зал, где стояли скульптуры начала двадцатого века. От недостатка воздуха стены и очертания изваяний плыли у меня перед глазами. Желтоватый свет дрожал маревом и то усиливался вспышкой, то совсем гас.
И в этом призрачном, пляшущем освещении, я абсолютно ясно увидела, что скульптуры начинают двигаться.
 
Гримасничали и раскрывали в беззвучном крике рты бронзовые бюсты. Махала толстыми крыльями и вращала головой огромная сова.
В глазах вырезанной из дерева мерзкой уродливой старухи  вспыхнули желто-зеленые огни. Она проводила меня злобным взглядом и глухо захихикала.

Чтобы вырваться из этой жути, я, что есть сил,  рванулась вперед. Задыхаясь, побежала по лестнице.

 Мраморные изображения стариков на каждом лестничном пролете издевательски кивали мне, шамкали беззубыми ртами, выпучив бельма слепых белых глазниц…

Мне уже казалось, что это не я иду по замку, а душные липкие волны кошмара несут меня из зала в зал. Воздух окончательно стал густым и тяжелым, как вода. Желтый свет затмевал сознание.
Где я? Это Общий Столовый зал?

 В Зале стоял накрытый стол. Блестел фарфор и серебро приборов.

А за столом сидели люди в старинной одежде: камзолы, кринолины, шелк, парча и блеск драгоценностей…
Вот только все они были без голов!

Порождения кошмара наклонялись друг к другу, словно беседуя, брали в руки вилки и ножи. И я, остолбенев от ужаса, вспомнила еще одну страшную подробность из описания последнего вечера императора.
Увидев свое отражение в зеркале, Павел заметил: «Я здесь как будто со свернутой шеей».
В этот миг все сидящие за столом обернулись ко мне. И я ясно ощутила их невидимые, но прожигающие насквозь взгляды. Закричала, куда-то рванулась…

И тут мрак окончательно накрыл меня.

Залы завертелись перед глазами в дикой пляске. Дымными волнами пошли полотна на стенах, и изображенные на них люди танцуя, хохоча, рыдая, заламывая руки, призрачным вихрем понеслись вокруг меня.

Императрица кривлялась,  вскидывала  руки, принимая дикие позы. Зубов встряхивал бархатным плащом,  и с его пальцев мерным потоком проливались на пол густые алые капли. Полетела  в кровавую лужу золотая  табакерка...
 Сверкая орденами, шли вельможи.  И в теле каждого зияли огромные дыры  от пистолетных выстрелов.
Я слышала грязную брань и изысканную французскую речь, грохот пушек и хрустальное пение клавесина…

Пытаясь  вырваться из  нескончаемого ужаса, я  металась  в одну сторону, в другую   - пока не вылетела в Георгиевский зал.

 В уши ударил пронзительный свист флейты, и  по жилам у меня пробежал холод. В свисте  слышался жалобный плач ребенка и  трепещущий стон старика. Флейте разъяренным криком торжествующей черни ответила медная труба.

И  я увидела, как среди сотен нагоревших, меркнущих в удушливом паре свечей, по гладкому паркету зала, в быстром движении несутся  по кругу скелеты, постукивая друг о друга костями и трепеща лоскутами парадных одежд.  А над ними, под ту же музыку, тянется  по потолку зала вереница других скелетов, изломанных, обезображенных…

- НЕ-ЕТ!!! ТОМАС!!!
Отчаянный крик боли и ужаса наконец-то вырвался из моего горла.
  В тот же миг Волк оказался рядом. Обнял меня, заслонив от этого безумия, заговорил быстро и горячо:
- Ника, смотри на меня! Только на меня! Ничего этого нет, ты слышишь?! Злой морок застилает твое сознание.
- Томас...  -  всхлипнула я. - Куда же ты пропал?
- Я никуда не пропадал. Это ты вдруг исчезла. Но я услышал твой голос и рванулся на помощь. Ника, умоляю, постарайся меня понять. Ты – Сказочница. Твой Дар - богатая  фантазия и воображение. Но в этом проклятом месте твоя сила становится твоей слабостью! Тьма послала страх, чтобы ты придала ему форму! Он становится реальным, когда ты начинаешь в него верить. Не поддавайся ему, Ника! Думай о солнце! О лужайках, о ярких цветах! Не допускай тьму в свои мысли!

Я, всхлипывая, с отчаянной надеждой смотрела в любимые глаза. Ясные, добрые, золотисто-янтарные.
Янтарные!
 «Янтарь,  солнечный камень, не только дает ясность мыслям, но и  прогоняет злых духов».
Строчка из старинной книги сама всплыла в сознании.
 Я торопливо опустила руку в карман.  Теплый камешек тут же прыгнул в ладонь.
Я вскинула руку. Мой янтарик вспыхнул и засиял, как маленькое солнце!  Золотые  лучи острыми клинками пронзили окружаюший нас кошмар. 

 И злые призраки выцвели, потускнели,  затрепетали лоскутами серых тряпок на ветру.   
А я,  освобожденная от страха, вспомнила любимую пьесу  и звонко выкрикнула волшебные слова  великого сказочника:
- ТЕНЬ! ЗНАЙ СВОЕ МЕСТО!
Серые тени взметнулись к потолку, крутанулись дымной спиралью и растаяли, как страшный сон на рассвете.
 Мы с Томасом, обнявшись, стояли посреди Овального зала.

- Давай уже достанем чертов перстень, - вздохнула я, неохотно высвобождаясь из рук Оборотня. – Честное слово, как ты любишь говорить, пора менять декорации. И эта пьеса по сценарию Стивена Кинга  мне тоже надоела.
Я пыталась шутить, но меня еще подтряхивало от пережитого ужаса.
Томас снова привлек меня к себе, погладил по волосам:
- Ты самая смелая Сказочница на свете! И, как настоящий Автор, можешь одной фразой победить любое зло в придуманной тобой истории.
- Это не мои слова про Тень, это – Шварц, - вздохнула я.

- А твоя Сказочница, как дура, попалась на крючок собственной же фантазии. Дело в том, что накануне отпуска я обдумывала сюжет новой пьесы в жанре морского фэнтези. Вот почему в этом замке вдруг закипели пиратские страсти. То есть заплясали скелеты!
- Пятнадцать человек на сундук  мертвеца! Йо-хо-хо, и бутылка рому! – радостно подпел Томас. - Если напишешь пьесу, чур, капитана пиратского корабля  играю я!
Оборотень  пытался подбодрить меня, и это ему удалось.
- Заметано, Морской Волк! – улыбнулась я в ответ. – Ищи уже перстень, Джон Сильвер, несчастный

- А тут и искать нечего. Смотри, все остальные витрины куда-то исчезли. Осталась только одна, нужная нам.

И действительно, в центре зала одиноко стояла витрина  с перстнем.

Только выглядела она теперь как-то странно. Рама не из дерева, а из черного металла. А на стекле вместо трещин появились странные рунические знаки. Под стеклом на темно-бордовой подушечке лежал злосчастный артефакт.
- Чем бы ее вскрыть или долбануть, как следует?
Я огляделась по сторонам.
И вздрогнула от неприятного ощущения. Из глубины темной ниши на меня кто-то смотрел. Томас тоже замер на полушаге.

 Пронзительный визг безумной флейты снова врезался в уши.

Мрак узкого пространства  между двумя колоннами на черных постаментах вдруг полыхнул бледно- зеленым огнем.
Из тускло мерцающей бронзовой рамы  в Овальный зал шагнул… Зубов!

Нет, это все же оказался не он! Хоть в первый миг у нового морока возникла  такая же отталкивающая, смазливо-порочная рожа. Но через секунду черты лица монстра расплылись, задрожали, начали стремительно меняться.

Старик с длинным острым носом, мужчина с квадратной челюстью и грубым выражением лица, юноша, кривящий губы в надменно-злобной ухмылке…

- Хватит! – мягким, неуловимым для глаза движением, Томас шагнул вперед, загораживая меня. – Я все равно  узнал тебя, проклятый убийца! Будешь драться со мной, как мужчина, или применишь  гнусные чары, жалкий трус?!
Я никогда  не слышала в голосе Волка такого гнева.
Монстр  прекратил менять обличья. Теперь перед нами стоял высокий худой мужчина в черном. Лицо у него было странное. Застывшее, как у манекена, неживое. И черты, настолько смазанные и невыразительные, что отвернись он в сторону, я через секунду уже не вспомнила бы, как он выглядел.
- Я просто показал тебе, что мы тоже принадлежим  к известной части живых существ,  именуемых Оборотнями.

Голос у  чудовища  был человеческий, но какой-то глухой, монотонный  и при этом полный издевки. 

Он подошел к витрине,  небрежно оперся о стекло.
- Забавно вышло с этим артефактом. После гибели императора…

Да-да, вы все правильно поняли: заговорщиков мы просто использовали.
Так вот, после достопамятных событий, разыгравшихся в  этом милом местечке, перстенек стал, что называется, гулять по рукам. В прямом смысле этого слова! Ах, какое удовольствие было наблюдать, как вашу несчастную страну буквально разрывают на части исторические катаклизмы. Да, уж! Не о том мечтала хорошенькая вдовушка, - он небрежно махнул рукой в сторону портрета Зубова, - когда передавала эту штуку одному из заговорщиков. Если бы  старый дурак  отнес перстень в замок, вся ваша история пошла бы по иному пути. Ха! Мы позаботились о том, чтобы этого не произошло.
- Мы – это кто? – я чуть вылезла из-за спины Томаса, и Волк тут же рыкнул на меня, толкнув рукой назад.
- Мы – это очень древняя организация, госпожа Сочинительница.
  Черный человек издевательски поклонился.
 – Но не о нас  сейчас пойдет речь.
Он на мгновение замолчал, а потом его тонкие губы раздвинулись в неестественной, какой-то резиновой улыбке.
- Томас Блэкнар! Последний из своего клана!  Хочешь узнать, что на самом деле произошло с твоей семьей в ту памятную ночь?
Волк молчал, словно закаменев. Монстр облизнул губы:
- Ритуальное убийство! Да-да, игрушка, которую ты носишь на груди, предназначена именно для этого. Кровь. Смерть. Боль. Они насыщают нас, поддерживают наши силы. Так пламя пожара поглощает  все новые и новые участки леса, и чем сильнее ревет огонь, тем больше пищи ему требуется. Но у нас были и иные цели.
Черный человек снова замолчал.
Волк  прошептал:
- Продолжай!
- Изволь, - монстр пожал плечами, - Бросив на пепелище штуку, с которой ты не расстаешься столько лет, мы рассчитывали, что Волчонок, подобрав ее, станет одержим жаждой мести. Всю жизнь свою, все силы положит на то, чтобы найти и покарать убийц своей семьи! И в поисках злодеев не раз обагрит клинок кровью. А уж сила заговоренного металла изменит его душу до неузнаваемости. Да! Свой собственный темный Лунный маг крайне пригодился бы нам. Но ты, Блэкнар…- голос чудовища засочился холодным презрением, - ты ведь даже ни разу не вынул кинжал из ножен. А воинской доблести предпочел жалкую участь ярмарочного фигляра!
- Заткнись, подонок! – это уже не выдержала я.
Враг, не обратив внимания на мой крик, насмешливо качнул головой:
- Ты всегда был трусом, Томас Блэкнар! Я помню, как ты маленьким жалким щенком удирал из развалин горящего дома. Бежал, скуля, по полям,  в то время как   твой братец и даже  младшие  сестрички  пытались сражаться с нами. Пять жизней – за одну, Блэкнар! Не слишком ли, дорогая цена?
- Томас, не слушай его!
 Я подскочила к Волку,  тряхнула его за плечи, даже  попыталась ударить по лицу.
 – Эта мразь нарочно пытается тебя  сломать! Вспомни, ты же сам говорил, что на поединок надо выходить с холодной головой, отбросив все эмоции!
Томас молча отодвинул меня в сторону. Выдохнул почти беззвучно:
- Говори дальше!
Монстр  криво усмехнулся:
-  А ведь твой отец был могучим воином, Томас Блэкнар! Смертельно раненый, истекающий кровью, он все пытался дотянуться до моего горла. Пришлось навеки успокоить его тем самым кинжалом!  Надеюсь, что угасающим взором он успел увидеть, как твою матушку…
И тут Томас набросился на врага! Я не успела заметить, как он обратился.

Только свежий ветер пронесся по залу и ударил мне в лицо.

А  друг напротив друга в смертельном танце закружились две тени: черная и медно-золотая.