Молодой, но уже хорошенько потисканный славой скульптор Эрик Бреони распахнул дверь перед сегодняшней пассий Лидочкой:

— Проходи, дорогая. Добро пожаловать в моё логово!

Отремонтированное по последнему слову дизайна «логово» более походило на респектабельный офис, чем на каморку художника. Но бессмертный дух творчества витал здесь лёгким запахом гипса и растворителя, окутывал мраморных нимф аурой богемности и превращал современную студию если не в Парфенон, то уж точно в Эрехтейон искусства.

Московский Роден усадил гостью на кричаще красный диванчик, взялся за штопор и ловко, как король Артур — Эскалибур, выдернул пробку из горлышка «Либурнэ». Лидочка, подцепив зубками целлофановую оболочку, освободила коробку шоколадных трюфелей из прозрачно-шелестящего плена.

— Какие красивые у вас статуи, какие натуралистичные! — сказала Лидочка, слегка споткнувшись на последнем слове. Видимо, в нём оказалось слишком много слогов для её пухленьких губок.

Эрик довольно кивнул и приобнял девушку за плечики.

— А не хотели бы вы стать одной из них, дорогая? – предложил вдруг он.

— Я? Так неожиданно! — Лидочка с трудом растянула смущение секунды на три, но потом радостно согласилась.

Эрик проводил её за полупрозрачную ширму с витиеватыми коваными ножками. Там натурщица скинула блузку, затем коротенькую юбочку, осмотрела себя в зеркале и решив, что вполне способна составить конкуренцию холодным красоткам в мраморных простынях, выплыла в студию.

— Нет, так не пойдет! Чулочки и всё остальное тоже попрошу удалить. И туфельки, — распорядился Эрик, едва взглянув на девушку, — а волосы вверх подбери.

Мастер закрепил на мольберте бумагу для предварительных набросков и поправил софит над постаментом натурщицы.

Лидочка снова вышла из-за ширмы, прикрывая аккуратные груди, но не смущённо скрестив руки, а чуть сжимая ладонями свои упругие сокровища. Взгляд ваятеля задержался на прелестях соблазнительницы. В нём не было вожделения. Творец смотрел так, будто подсчитывал в уме: не выйдет ли перерасход материала. Эрик помог красавице взобраться на возвышение и протянул ей шифон:

— Накинь-ка. Нет, не так. Одну прикрой, вторую выставь. Да, хорошо... Ножку согни, вытяни чуть вперёд... Хотя нет, лучше правую. Подбородок выше. Ещё. Да, да! Ручку так. Взгляд во-о-от туда. Всё, теперь замри.

Эрик отступил на пару шагов и ещё раз взглянул на Лидочку, нет, трепетную Афродиту, осмотрел «богиню» справа, слева, зашёл за спину.

— Не двигайся! — велел он и незаметно откинув драпировку на стене позади постамента, дёрнул  потайной рычаг. Сверху на Лидочку обрушилась лавина вязкого светлого состава, который тут же застыл. Девушку сковал мраморный кокон, в точности повторивший каждый изгиб её молодого тела, каждую складочку тоги... Новоявленная «Афродита» не успела даже ахнуть.

— Всё-таки головой дёрнула немного, — проворчал мастер и взял резец, чтобы довести новую статую до Олимпа совершенства.